− А что ж всего один, нелюбопытная?
− Да нет, вопросов много, но один – главный… Ты сказал, что миссии бывают очень опасными. Какой уровень ты при этом имел в виду?
− Хороший вопросец! Про Первую Тайную вам расписывали? Уровень представляешь? А насчет Наполеона с его подручными стихийничками? Ну, и… – он на секунду замялся, и я с удивлением поняла, что он не хочет меня пугать, но фразу все же закончил: – В общем, для Арки это не предел.
− Ну, и… ты случайно не знаешь… просто случайно… какой обычно уровень у тех, кого избирает Арка?
Лицо у моего напарничка стало мгновенно таким мрачным, что я поняла: каким-то образом он наводил справки.
− Только один раз за всю историю в ряды Дружины попадал магистр. В основном – профессора… − снова секундное колебание, − иногда полубоги. Или равные им по силам.
− Откуда узнал?
− Я… в общем, читал.
Спрашивать, где он смог изучить историю Дружин, я не стала. У темных стихийников свои пути, а с этим юнцом – потому что для магистра он и впрямь юнец – с самого начала пошли сплошные непонятки.
И вообще, были темы поважнее.
− То есть, мы…
− Да. За всю историю Арки мы, наверное, самые слабые призывники. Хотя есть одно объяснение…
− Думаешь, наши силы будут уравновешены силами остальных дружинников?
Он кивнул. И только спустя несколько минут, когда я допила чай и мы вышли из кафешки, мрачно уточнил:
− Всё равно мы скоро это увидим.
* * *
Сомнения в реальности происходящего окончательно и бесповоротно отвалились на следующую ночь. Попытку компенсировать прошлый недостаток сна прервал звонок Игнатского. И, для разнообразия, в четыре утра.
− Вы что там все − совсем… − начала я, прижимая трубку к уху.
От еще одного возможного проклятия шефа спас трезвон в мою дверь. Да еще такой, будто ко мне за травкой ломится стадо измученных наркоманов. Я подскочила на кровати, машинально выбрасывая в сторону двери руку с простейшим призывом холода. Потом, не отрывая от уха телефон, выглянула в коридор. Дверь была покрыта инеем.
День еще не начался, а уже начал выскакивать за все возможные границы.
− Арку обнаружили, − помирающим голосом сообщил шеф мне в ухо. – Скоро ждем гостей…
− Угу, − диким голосом сказала я, пытаясь нашарить ногой халат. – А я что – там нужна?
− Да. Тебя проводят.
Он отключился. Я мрачно посмотрела на заиндевевшую дверь – за ней, наверное, скрывался тот, кто и должен был меня проводить. Пожалуйста, пожалуйста, только не Андрий, у меня же просто нервы его не выдержат, я же просто…
В жизни всегда все хуже, чем представляешь. За дверью обнаружился Веслав.
− Рехнулась? – прошипел он синими губами.
Вид у него был изрядно подмороженный и очень-очень злой.
− Незачем было так трезвонить. Я думала, ко мне маньяк ломится!
− Тебя что, не предупредили?
− Через секунду после твоего концерта. И дай догадаюсь – ты меня отравишь?
− Нет, − подумав, ответил алхимик. – Хотя хочется. Еще немного – и ты меня в ледяную статую бы перекинула!
Я заглянула за его плечо: он не преуменьшал. Вся площадка была покрыта изморозью, а кое-где виднелась ледяная корочка. Вот бы мне так на зачете, но я, как комиссию увижу, – даже воду в стакане заморозить не могу.
Пришлось вылезать на площадку, стряхивать остатки недосыпа и пытаться сосредоточиться. Конечно, к утру и само растает, но вдруг кого-то из соседей на площадку вынесет не по делу… Краткий мысленный призыв к стихии, плавный жест: «от холода в пар» − изморозь и лед стали каплями и начали испаряться.
− А мне, значит, так и наживать себе ангину? – возмутился Веслав.
− Тихо, − буркнула я, приоткрывая дверь. – Проходи. Могу тоже воду испарить, но ощущения будут – будто тебя в микроволновку сунули. Начинать?
− Лучше сделай мне кофе, − отозвался алхимик, скептически оценивая мой халатик.
Опять сюрреализм какой-то начинается.
− Может, еще печеньками угостить? Или оливье замастрячить на скорую руку?
− Я ж не горячую ванну требую и не санаторий, а ты, кстати, меня заморозила!
Идти на кухню не хотелось, но пришлось («Ибо наши стихии – стихии жизни и мира, и мир должен наполнять душу… и ты заморозила его, Вересьева, так что отрабатывай»). Заодно я заварила кофе и себе, но выпить не успела: вдруг оказалось, что мы торопимся. Веслав, попивая кофеек, так и сказал:
− Поторопись. У меня такси у подъезда, и ждать я не буду.
Осталось плюнуть, хлопнуть дверью спальни и по-армейски уложиться в пять минут. После чего демонстративно принять из рук темного чашку, закрыть дверь и выйти на все еще влажную площадку.
− Тебя Знак в квартире подловил? – поинтересовался Веслав, сбегая по ступенькам.
− Ага, прямо в спальне, утром. А тебя раньше, да?