Накануне моего отъезда в Джибути Михаэль передает мне то, что он узнал через слугу Троханиса: «Кайпан» якобы миновал ночью Баб-эль-Мандебский пролив и сейчас находится в Красном море, поджидая быстроходный корабль, который еще не вышел из Порт-Саида, для переброски груза. У меня нет времени ждать подтверждения этого известия, и я отбываю в Джибути.
Тотчас же по прибытии туда я снаряжаю «Альтаир» для морской «охоты». Мы отправляемся в настоящий военный поход, как в доброе старое время. На борту нашего судна — десять ружей, пять револьверов, восьмидесятимиллиметровая пушка, приобретенная по случаю у портовых властей, и самодельные бомбы, изготовленные мною с помощью динамита. Кроме того, каждый из матросов вооружен джамбией.
Мы устанавливаем пушку на палубе и проделываем по краям релингов отверстия, на случай если придется стрелять по низким целям. Мой деревянный корабль не способен нанести железному пароходу, каким бы старым он ни был, серьезных повреждений. Поэтому я рассчитываю подойти к нему вплотную и выпустить снаряд на уровне машинного отделения, чтобы поразить двигатель. Это причинит «Кайпану» значительный ущерб и не позволит ему спастись бегством. И тогда я призову мошенника к ответу. На моей стороне — правосудие, а Тернель, похитивший мой товар, находится вне закона. Если во время этого столкновения прольется кровь моих людей, то Тернель и его сообщники могут угодить на виселицу; если же я убью кого-то из команды «Кайпана», то мне ничего не грозит, ибо я отстаиваю свое законное имущество. Это должно быть известно Тернелю и заставит его призадуматься.
Каблограмма из Александрии подтверждает, что «Кайпан» находится на юге Красного моря. Мне и в голову не приходит, что это известие может быть ложным. Тот, кто вечно сомневается, обречен на бездействие либо начинает действовать слишком поздно.
Я достаточно хорошо знаю южную часть Красного моря, чтобы догадаться, где может скрываться судно, поддерживающее связь с миром по телеграфу, ибо на «Кайпане» нет радиостанции.
Один лишь порт Мокка отвечает подобным требованиям. Европейские торговые суда в него не заходят, но оттуда можно посылать телеграммы: телеграфная линия проложена до Тея и Саны. Можно даже отправлять и получать каблограммы в Асэбе, на африканском берегу. До него — около пятидесяти миль, но при попутном ветре туда можно добраться в шлюпке. Следовательно, нужно брать курс на Мокку.
Миновав остров Перим, мы встречаем в море арабскую фелюгу и спрашиваем у моряков, не попадался ли им по пути трехмачтовый белый пароход с большой желтой трубой. Они отвечают, что видели позавчера такое судно в пятнадцати милях к северу от Мокки, неподалеку от берега — видимо, оно искало место для ночной стоянки. Это известие вселяет в нас надежду, и, когда на следующее утро «Альтаир» прибывает в Мокку, я испытываю некоторое разочарование, не обнаружив «Кайпана» на рейде.
Как обычно в эту пору дует резкий юго-восточный ветер, и я с трудом добираюсь до берега в пироге.
Я уже достаточно рассказывал об этом странном городе с развалинами дворцов в «Тайнах Красного моря» и не собираюсь повторяться. Годы, прошедшие со времени моего первого путешествия, ничего не изменили в царящем здесь запустении.
По берегу фланирует толпа, не отличающаяся от толпы других арабских городов: аскеры с ружьями различных образцов и серебряными кинжалами за поясом; грязные бедуины, пропахшие прогорклым маслом и дорожной пылью, в лохмотьях, едва прикрывающих их прекрасные загорелые тела; темнокожие кули атлетического сложения, поджидающие, когда подвернется работа; рабы с тупыми лицами, длинными мускулистыми руками и ногами, мощной грудью и узким тазом; множество голых ребятишек всевозможных оттенков — от светло-шоколадного до черного.
Многие из местных жителей помнят меня по моему первому заходу в Мокку в 1913 году, и это избавляет меня от назойливого внимания, с которым встречают здесь каждого незнакомого европейца. Я отправляюсь к здешнему шейху-губернатору с рекомендательным письмом от его начальника — имама Саны Салима Мути. Йеменский солдат ведет меня к нему через лабиринт улочек старого города. Шейх живет в старинном дворце — большом пятиэтажном здании, нижний этаж которого занимает скот — козы, бараны и прочая живность, а средние этажи отведены для женщин и слуг. Узкая и крутая винтовая лестница, словно в сторожевой башне с бойницами, ведет наверх, в просторный зал, напоминающий караульное помещение древней крепости. На побеленных известью стенах развешаны два десятка винтовок «маузер» и обоймы, полные патронов. На устланном циновками полу восседают пять-шесть полуголых солдат-арабов, жующих кат. Узкие окна без ставней выходят на море, сияющая гладь которого сейчас покрыта барашками, поднятыми юго-восточным бризом.
Раб берет письмо и тотчас же проводит меня через боковую дверцу в темную комнату, где собрались какие-то люди. Когда глаза привыкают к темноте, я вижу, что все они тоже жуют кат, и узнаю шейха в человеке, сидящем на возвышении.
Согласно обычаю, я приветствую каждого из собравшихся прикосновением руки, после чего меня как почетного гостя усаживают рядом с шейхом и приносят мне кат. После недолгого разговора на общие темы я перехожу к делу и рассказываю о «Кайпане». Внимательно выслушав меня, шейх расспрашивает присутствующих капитанов, но никто из них не встречал в окрестностях порта подобного судна. Я ссылаюсь на сведения, полученные от моряков с фелюги, но шейх резонно замечает, что белый пароход с желтой трубой легко спутать с любым из английских сторожевых кораблей, часто бывающих в здешних краях, а о количестве мачт лучше вообще не упоминать, поскольку никто их никогда не считает. Шейх обещает мне в случае, если «Кайпан» появится в Мокке, вызвать капитана на берег и взять его под стражу. Я в свою очередь обещаю ему тысячу фунтов стерлингов за выдачу пленника.
Теперь я уверен, что если Тернель объявится в этих местах, то его с супругой ждет неприятный сюрприз. В подобных случаях арабы проявляют неистощимую изобретательность, и на них можно всецело положиться.
Я возвращаюсь в порт и расспрашиваю других моряков, не допущенных к губернаторской трапезе. Никто из них тоже не видел «Кайпана».
Я принимаю решение отправиться ночью к островам Ханиш. Этот пустынный архипелаг со множеством пригодных для стоянки бухт может привлечь корабль, который ищет укрытие. Но важно захватить Тернеля врасплох, и лучше всего сделать это ночью.
Я провожу остаток дня на палубе своего судна, строя всевозможные догадки под рев ветра, яростно раскачивающего мачту.
Мы снимаемся с якоря около полуночи, чтобы добраться до острова Эль-Ханиш еще до рассвета. Благодаря сильному попутному ветру судно идет в хорошем темпе, и в шесть часов утра мы огибаем южную оконечность острова. Теперь можно незаметно подобраться к северо-западной якорной стоянке, расположенной у подножия вулканических гор.
Но стоянка пуста, не видно даже рыбацких баркасов, чтобы можно было что-нибудь разузнать.
Мы следуем вдоль северной части берега, а затем направляемся к малому острову Ханиш — гористому массиву длиной в четыре-пять километров. На севере находится превосходная бухта, укрытая от всех ветров кольцом скал и островков. Я подхожу к острову с юга, прячась за скалами, затем веду судно вдоль берега и примерно в миле от северного мыса беру курс на северо-запад, чтобы разом обозреть всю бухту.
И тут я замечаю между скалами на расстоянии около двух миль по правому борту неподвижный трехмачтовый пароход, величина которого в точности соответствует размерам «Кайпана».
Никто не сомневается, что перед нами — пиратское судно, и на борту раздается дружный крик:
— Смотрите! Вот он!..
Я тотчас же меняю курс и двигаюсь прямо к стоянке, чтобы отрезать кораблю путь к отступлению. Но он тоже трогается с места и скрывается за скалами.
Мы добираемся до стоянки за полчаса. Это закрытая бухточка, окаймленная скалистыми островками высотой в восемь-десять метров, между ними может свободно пройти даже большое судно. Отсюда открывается вид на северную, восточную и южную части моря. Лишь юго-восточный отрезок скрыт от глаз самим островом.
Но «Кайпана» нигде нет, он словно в воду канул. Лишь далеко в море, на расстоянии шести-семи миль, виднеется сухогруз, следующий в сторону Перима. Я не придаю этому никакого значения, будучи уверенным, что в бухте стоял «Кайпан».
Я предполагаю, что пароход обогнул остров Малый Ханиш, чтобы скрыться в невидимой для глаз зоне, а затем найти укрытие вблизи большого острова, откуда ему нетрудно будет ускользнуть от нас в море.
С нашим слабым мотором нечего и думать подходить близко к берегу при столь резком ветре и сильном волнении. Но пароход с таким мощным двигателем может себе это позволить.
Три долгих часа уходит на то, чтобы добраться до большого острова, мимо которого мы проходили утром. Я хочу забраться на одну из вулканических вершин, чтобы обозреть море до того, как «Кайпан» исчезнет за горизонтом.
В два часа пополудни я высаживаюсь на берег и карабкаюсь на ближайшую гору, с трудом преодолевая скопления базальта.
Когда я достигаю вершины, передо мной открывается весь морской простор. Сверху мне хорошо видно, где мог бы укрыться пароход. Но «Кайпана» и след простыл! Вероятно, он скрылся в море, идя против ветра. Я спрашиваю себя, не ввел ли меня в заблуждение сухогруз, двигавшийся мне навстречу от Малого Ханиша… Я был тогда в двух милях от бухты, он — на расстоянии шести миль, и, поскольку моя скорость равнялась примерно трети его скорости, да еще он шел в противоположном направлении, мне могло показаться, что он стоит на месте. Но когда я развернул судно, иллюзия развеялась, и я увидел, что корабль переместился на юг. Эта версия правдоподобна, хотя и требует невероятного стечения обстоятельств…
Углубившись в раздумья, я возвращаюсь к берегу другой дорогой, в обход рыхлых базальтовых сугробов, где то и дело рискуешь переломать ноги. Я пересекаю пересохшую лагуну и с удивлением замечаю на песке свежие следы. Приглядевшись, я вижу, что это отпечатки европейской обуви двух размеров — сорок первого и тридцать восьмого. Кто мог забрести на этот затерянный остров, кроме бедных охотников за черепахами! Но они не носят обуви!..
Мне известно, что Тернель взял на борт «Кайпана» свою жену. Следы на песке явно принадлежат мужчине и женщине. Проходя через заросли манглий, я вижу следы рубки, и далее, до самого берега, тянутся отпечатки множества босых ног, полустертые вязанками хвороста, которые волочили по земле.
Это открытие возвращает мне уверенность в том, что «Кайпан» был в этих краях. Он заходил сюда несколько дней назад, чтобы пополнить запасы топлива для двигателя, ибо на пароходе экономят уголь и не решаются заходить в порты. Значит, мое предположение, что «Кайпан» выберет именно эти острова, чтобы укрыться в ожидании помощи из Египта, оказалось верным. Однако если Тернель заметил меня сегодня утром в бухте около малого острова, то отныне будет все время начеку, и мои шансы на успех невелики…
Не теряя времени, я беру курс на Асэб, чтобы сообщить оттуда по телеграфу полиции Адена о местонахождении «Кайпана» и попросить прислать на подмогу сторожевой корабль.
Я узнал позднее, что аденский наместник телеграфировал в Джибути, что у него нет в наличии ни одного корабля, и просил тамошнего губернатора оказать нам помощь. Но господин губернатор, разумеется, и палец о палец не ударил.
Я нахожу в Асэбе знакомого араба, у которого останавливаются капитаны всех судов, курсирующих между аравийским побережьем и итальянской колонией. Мы опрашиваем этих прибрежных пиратов, и двое из них заявляют, что видели вблизи арабского берега, напротив архипелага Ханиш, небольшой английский военный корабль, он стал на якорь на закате и ночью снова пустился в плавание. Значит, «Кайпан» маскируется под сторожевой корабль. Но у нас возникают разногласия по поводу количества мачт. Один Накуда уверяет меня, что видел две трубы, другой — три, третий — одну. Я собираю команды всех судов, стоящих в Асэбе, и досконально описываю им «Кайпан», дополняя свой рассказ рисунком, чтобы исключить вероятность ошибки. Я объясняю, что им нечего опасаться, ибо на борту парохода нет оружия, и они изъявляют готовность захватить его, как только он покажется в здешних краях. Я обещаю, помимо обычных трофеев, премию в сто фунтов тому, кто выдаст мне капитана. Я готов предоставить весь корабль в их распоряжение. Мы составляем договор по-арабски на превосходной клетчатой бумаге, я скрепляю его своей печатью и вручаю одному из капитанов, который отнесет документ шейху из Кор-Гулеифы — вождю всех местных пиратов.
Во время этих переговоров я узнаю, что возле острова Джебель-Зукар — самого большого и северного из островов архипелага Ханиш — уже месяц стоит фелюга ловцов жемчуга. Я намеревался побывать там, но изменил свое решение из-за следов, найденных на острове Ханиш. Я надеюсь разузнать что-нибудь у команды фелюги, ибо пироги ловцов жемчуга удаляются от судна на большое расстояние и, оставаясь незамеченными, видят все, что творится в море.
Я сожалею, что так быстро покинул архипелаг, ибо, по мнению многих капитанов, якорные стоянки острова Джебель-Зукар гораздо больше подходят для укрытия. То же самое говорят некоторые члены моего экипажа, неплохо знающие те края, и в конце концов я прихожу к заключению, что «Кайпан» скорее всего прячется около Джебель-Зукара.
Несмотря на разноречивые сведения о количестве мачт, моряки в один голос заявили о том, что видели корабль, в точности напоминающий «Кайпан», именно в том месте, где арабский берег ближе всего подходит к острову.
Той же ночью мы снимаемся с якоря, чтобы добраться до острова Ханиш до рассвета. Благодаря попутному ветру переход занимает всего несколько часов.
Я собираюсь стать на якорь к северо-западу от острова, как можно ближе к берегу, чтобы судно не бросалось в глаза. Именно там мы и заметили следы. Затем я хочу объехать якорные стоянки Джебель-Зукара на ялике под парусом. Таким образом, на «Кайпане» примут лодку за рыбацкий баркас, и, возможно, нам удастся приблизиться к пароходу.
Я снаряжаю небольшую шлюпку и беру с собой запасы воды и продуктов, ибо неизвестно, сколько продлится наша «экскурсия». Меня сопровождают трое: Юсуф, Абди и Мухаммед Мола. Каждый из них вооружен крупнокалиберным револьвером, я же беру вдобавок два небольших браунинга. На всякий случай мы кладем на дно лодки несколько бомб и три ружья.
Я рассчитываю главным образом на легкое оружие, которое позволит нам стать хозяевами положения, если удастся загнать Тернеля и его помощников на мостик. Что касается индийского экипажа, состоящего из баньянов, то он не внушает никаких опасений: эти смирные люди не обидят и мухи, ибо так велит их религия.