- Пол… колышется! Мне страшно!
Это длилось всего миг. Зал качало. Где-то совсем рядом слышался плеск невидимых волн, крик чаек. Потом все исчезло. Спертая духота вновь обволокла цирк.
Выбежал мистер Вэг и, размахивая тростью, ринулся к Пиплу.
- Пре-кра-тить! - завопил он.
Униформисты уже вывозили две воздушные пушки, нацеливая их на взбудораженный зал. Два громких, один за другим, хлопка - и в зрителей посыпался фейерверк из тысяч разноцветных горошин-конфет. Рявкнул оркестр, стены полыхнули зарницами, загремел рекламный шлягер:
Пушки выстрелили еще раз. Зрители повскакивали с мест и стали пригоршнями ловить, поднимать с пола драже. Чарли тоже бросил несколько горошин в рот.
- Выплюнь, сейчас же! - закричала Тэйка, но было поздно. Чарли проглотил драже и вызывающе взглянул на нее. Альт разжал ладонь, шарики упали.
Раздался еще хлопок. Однако это уже была не пушка. Это вдребезги разбилась тетушкина ваза. Мистер Вэг ногою расшвырял черепки и сбил тростью алое пламечко цветка.
К Пиплу чеканным шагом двигались полицейские с бакенбардами, похожими на значки интегралов. Но в тот миг, когда они протянули руки, чтобы схватить клоуна, в цирке погас свет.
Ланьо Герт, бывший мастер по сборке компьютеров, познакомился с клоуном Пиплом при весьма удивительных обстоятельствах. Случилось это много лет назад. Был поздний вечер. Разноцветная река элмобилей спешила в гаражи. Метро заглатывало последние толпы пассажиров. Город сонно моргал рекламными огнями, отдаляя от себя небо в скромных светлячках звезд.
В переулке Алгоритма Ланьо обратил внимание на новый музыкальный автомат, вокруг которого толпилась молодежь. Юноши и девушки один за другим опускали мелочь в прорезь, похожую на рот с ехидной усмешкой, и автомат выдавал музыку. Большинство нажимали клавиши с надписями «Энергичная» и «Бодрящая» в надежде стряхнуть с себя столь обычную для сондарийцев дремоту. Но то, что звучало, лишь на пятнадцать минут освежало и взбадривало.
Ланьо в тот вечер был двадцатилетним, поэтому не устоял перед соблазном заставить автомат сочинить музыку лично для него. Он встал в очередь и вскоре оказался первым.
- Ну, чего застрял? - подтолкнул его парень со взглядом сонной мухи.
Немного поразмыслив, Ланьо притронулся к клавишу «Дающая надежду». Из автомата полилась флегматичная и даже убаюкивающая мелодия со словами:
«До чего приятно», - мелькнуло в сознании Ланьо. - Только почему-то не взбадривает, а наоборот…».
Тело отяжелело, налилось теплом, и он сонно провалился в мягкую мерцающую пустоту. Неизвестно, сколько прошло времени, когда вдруг почувствовал, что кто-то поднимает его, встряхивает и отводит в сторону.
услышал он чей-то голос, и сон мгновенно улетучился. Он открыл глаза. Перед ним стояли двое. В одном Ланьо узнал молодого клоуна Пипла, чье лицо хорошо было знакомо ему по выцветшей афише в заводской проходной. Другой же, тот, что склонился над ним и негромко пел над ним, был неизвестен.
- Вы расшибли локоть, когда упали, - сказал клоун.
Только тут Ланьо ощутил сильную боль в руке. Куртка была измазана кровью.
- Вот что значит быть сонным, - незнакомец достал из пиджака ярко-голубой, непривычной, крамольной расцветки пластырь и заклеил рану Ланьо. - Через четыре минуты затянется.
Клоун скептически улыбнулся:
- Чудодейственный бальзам? Вы что, врач?
- Нет, - сказал человек. - А кто вы? - обратился он сразу к обоим.
- Странная манера знакомиться, - хмыкнул Ланьо. - Если угодно - слуга «Электрины», машины машин.
- Прекрасно, - сказал незнакомец, - выходит, я угадал.
- Цирковой шут, - представился Пипл, насмешливо склонив рыжую голову.
- Тоже недурно. - Человек взял Ланьо и Пипла под руки. - Я сразу заметил: у вас честные лица, поэтому буду откровенен. Зовут меня Майк Томпи.
- Неужели в этом - вся ваша откровенность? - усмехнулся Ланьо.
- Бьюсь об заклад, что вы не сондариец, - сказал Пипл. - Вы слишком твердо выговариваете «эль».
- Благодарю, - кивнул незнакомец уже без малейшего акцента. - Теперь понимаю, отчего продавцы смотрят на меня, как на человека с физическим недостатком… И все-таки я сондариец. - Он снизил голос. - Но дело в том, что я долгое время жил в Трамонтане…
Пипл и Ланьо переглянулись. Трамонтана… Непонятное, пугающе прекрасное слово.
- Это что? Страна? - почти одновременно спросили они. - Где же она?
- Там, - Майк Томпи махнул рукой в сторону, откуда каждое утро в мареве пыли и дыма всходило бледное сондарийское солнце.
- Но ведь… - начал было Ланьо. Однако незнакомец мягко перебил его.
- Там нет никакой Пустыни. Впрочем, поговорим об этом в другом месте.
Они условились о встрече.
У Ланьо собрались тогда еще совсем юные Поэт, Художник, Скрипач, Пипл, Эльза Кнэп и два синеглазых друга с завода компьютеров - Биль и Виль. Это были те, кому изредка сквозь ночную дрему слышался гул морского прибоя, кто любил по ночам бродить под звездным небом и мечтать о неизвестных далеких мирах…
Расстелив на полу ковер, они уселись в кружок, недоверчиво поглядывая снизу вверх на незнакомца, расхаживающего по комнате. Вошел Ланьо с подносом, заставленным бокалами прохладного фрутти. К нему со всех сторон потянулись руки, но на полпути замерли, потому что Майк Томпи внезапно остановился и сказал:
- В Сондарии есть море.
В воздухе повисла тишина.
- Да-да, не только в сказках из запрещенных книг, но и в самой Сондарии есть море, - повторил он улыбнувшись. - Но с тех пор, как изобрели сонограф, оно исчезло.
- Не может быть! - вырвалось у Эльзы.
- Неплохой сюжет для легенды, - скривил губы Поэт.
- Море испарилось от наведенных на него сонографов? - хмыкнул Художник.