- Какова же их философия?
- Звездное небо для них - прекрасный шатер, созданный Самым Высоким для защиты людей от неблагоприятных космических вторжений. И в то же время это - бездонная вселенная со множеством таинственных миров, а кроме того - изумительная ткань, из которой они шьют платья своим девушкам.
- Как? Из неба? Ткань? Они что, с приветом?
- Все это, конечно, иносказательно.
- А что по этому поводу говорят у нас? - нахмурился Умноликий.
- Для наших ученых небо - черная дыра, решиться лезть в которую можно только в дурном сне. А по мнению поэтов, «звезды - это пыль, только пыль, космическая пыль…»
- Так, - наследник задумался, сведя к переносице бесцветные глазки. - Значит, у них нет скуки? Почему?
- Потому что у них есть цель.
- Это еще что?
- Цель жизни каждого трамонтанца - общение, контакт с Самым Высоким. Ходят слухи, что они получают от этого непередаваемую радость.
- И что это даёт им?
- Трамонтанцам легко приходят в голову замечательные идеи. Там почти не болеют, так как Самый Высокий питает людей своей энергией. Но главное не это.
- Ты еще скажи, что они там не умирают.
- Почти это я и хотел сказать. Не все, но многие живут очень и очень много лет. А есть и такие, которые утверждают, что они родились еще в те века, когда по земле бродили мамонты.
Умноликий хмыкнул, фыркнул, прыснул, затрясся в беззвучном смехе, а затем громко расхохотался. И так долго, так оглушительно хохотал, что в конце концов стал сипеть, потом посинел и не на шутку перепугал Эрудита. Тот бросился к нему:
- Что с вами? Чем вам помочь?
- Ну, и уморил меня! - правитель вытер лицо платком и вновь строго уставился на Эрудита. - А ты, однако, подробно изучил нашу соседку, - подозрительно произнес он.
- Такова моя должность, - смутился Эрудит.
- Небось, и мораль у них иная?
- Да. Они проповедуют уважение и любовь друг к другу. Поскольку…
- Довольно!… - правитель навел бинокль на Эрудита и процедил: - Блоха под микроскопом!
Эрудит вскочил. Губы его свернулись в пятачок, ноги задрожали, и он опять плюхнулся в кресло.
- Ну-ну, - хлопнул его по плечу Умноликий. - Не трясись, старикан, я знаю, ты здесь ни при чем. Итак, - он властно сверкнул близко поставленными к переносице глазками, - приказываю: ЗАПРЕТИТЬ!
- Что именно? - не понял Эрудит, пытаясь приподнять с кресла свое громоздкое тело.
- Мо-ре, - отчеканил правитель. Эрудит снова тяжело осел.
- Как? - пробормотал он. - Это невозможно. Оно такое огромное… И вообще… Словом, никак нельзя.
- Можно! - сказал Умноликий, и Эрудит отшатнулся от тяжелого взгляда его маленьких глаз. - Можно, - с ненавистью прошипел правитель. - Чтобы никаких волн, никакого ветра!
- Будет сделано, - пролепетал Эрудит.
- С тех пор уже много лет, - закончил рассказ Майк, - с помощью кадров длительностью в одну сотую секунды, кадров, вмонтированных в обычные фильмосны, сондарийцам подсознательно внушают, что моря нет. Но этого мало. Море отделено от вас силовым и иллюзионным полями. Вы идете по проспекту Фонтанов, смотрите сквозь слепящие огни и вместо волн видите бесплодную Пустыню, затянутую маревом ядовитого тумана. А на самом деле там - море. Там - ветер, но даже его потоки направляют в сторону от Сондарии, чтобы ни у кого не закрадывалось никаких подозрений.
- Проклятье! - Пипл вскочил. - Я давно чувствовал - что-то здесь не так…
- Доказательства!? - бросил Виль.
- А вы никогда не задумывались, откуда у сондарийцев врожденное представление о морском пространстве? Ведь ни в одной книге, ни в одном фильме нет описания моря и даже упоминания о нем. Однако все знают, пусть смутно, но все же знают, что это такое.
- Помилуйте, но для чего и кому понадобилась эта авантюра? - наивно пробормотал Скрипач.
- Я, кажется, объяснил больше, чем надо, - сказал Майк, разочарованный тем, что его не поняли до конца, и вновь стал рассказывать о Трамонтане - стране, где люди свободны как ветер, чисты как снег в горах, щедры как лучи солнца.
Через неделю Майк Томпи исчез, оставив после себя беспокойство, желание что-то делать. А еще оставил книгу о приключениях Отважного Шкипера и вазу, на глиняном боку которой была изображена зеленая рыбина.
- Ваза однажды заговорит, - сказал он на прощанье.
Ланьо счел это за шутку. Но вышло, что Майк Томпи предвидел ход дальнейших событий.
Книгу о храбром мореходе читали внимательно, долго. А потом вместе с вазой отдали на хранение Эльзе, самой аккуратной и бережливой из них.
Встреча с Майком Томпи придала жизни Ланьо иной смысл. Теперь, даже скитаясь без работы, Ланьо знал, что делать. Он изобретал «ключи от моря».
Нужны были деньги. Много денег. На книги и очень сложную аппаратуру. Поэт, Художник, Скрипач и Биль с Вилем отдавали Ланьо долю своего скудного заработка и помогали, чем могли. Первым же его помощником стал клоун. Он выполнял посильную черновую работу: паял, копировал чертежи. А в день зарплаты приходил и шутливо говорил другу:
- Я опять нашел клад. Только не воображай, что получишь его целиком - мне ведь нужно хоть изредка есть и пить, да и в правом носке завелась дырка. Вот тебе половина.
Ланьо благодарно улыбался. А однажды был поражен, когда Пипл, освоив электронную магию, придумал между делом фонохрон, способный слышать голоса предметов.
- Тебе не кажется, что теперь ты можешь постичь тайный смысл вещей? - обнял Ланьо друга. - Ведь любой предмет - чья-то мечта, к которой можно прикоснуться.
Каково же было разочарование, когда они обнаружили, что вещи, окружающие их, мертвы. Каждая - лишь тысячекратно отштампованная копия другой. И только в Музее Красоты удалось найти предметы, одухотворенные человеческим теплом.