— Мы будем добираться до Диабло несколько дней? — На этот раз она не встречалась с ним взглядом и услышала его тихий смех.
— Разве один из твоих соотечественников не сказал, что лучше с надеждой путешествовать, чем прибыть на место. Я не обману твоего ожидания, ответив на этот вопрос. А сейчас выпей суп. Нам придется еще долго ехать до ужина. — Он поставил кружку рядом с нею и отошел.
Рэчел подавила вздох, наблюдая, как он шел. Никогда еще не была она так растеряна и близка к панике. Она заставила себя поднять кружку и поднести ее ко рту. Теплая, вкусная жидкость оказалась к тому же сытной и влила в нее новые силы. “Знает Бог, — подумала она грустно, — мне никогда еще так не требовались силы”.
Во всем происшедшим с нею был какой-то жуткий юмор. И это — она, Рэчел Кричтон, такая холодная и сдержанная, всегда твердо знавшая, чего она хочет от жизни и каким образом получить желаемое… Или только думала, что знает…
И еще девушка, знавшая, чего она хочет от мужчины, — знавшая, что единственным переносимым для нее отношением может быть то, что основано на уважении и одобрении, физической страсти вместе с товарищескими отношениями. Для нее идеальными были бы отношения равенства, — так она всегда говорила себе. Надо, чтобы к ней относились, как к самостоятельной личности, а не просто как к красивому дополнению удачливого мужчины.
Именно этого она хотела для себя. Важно самоуважение. Потому-то она никогда и не вступала в дешевые временные интрижки.
Или, по крайней мере, она считала, что это было тому причиной. Теперь ей пришлось задать себе вопрос: потому ли это было, что она просто никогда еще не встречалась с настоящим соблазном. Даже Ли, желавший стать ее любовником, никогда не мог добиться от нее той реакции, которую Витас — незнакомец — вызвал практически в первую встречу.
Признание этого могло, разумеется, заставить ее стыдится, но это было правдой. С того самого момента, когда она его увидела, она была поражена и испугана тем, что так остро воспринимала его как мужчину. Она, чья жизнь протекала в окружении блестящего мира, населенного привлекательными мужчинами! Если бы она подала малейший повод подумать, что хочет легкой любовной игры, у нее не было бы отбоя от претендентов. И вполне вероятно, что одна из таких случайных связей могла бы перерасти во что-то более серьезное и длительное. Она знала немало счастливых браков, созданных именно на таком, вроде бы непрочном фундаменте.
— Но это совсем другое, — тихо прошептала она. — Это совершенно другое.
Она выпила суп и поставила кружку, потом поднялась на ноги и устало потянулась. Долгие часы в седле были для нее очень утомительны, и вполне вероятно, что выдумка насчет влияния на ее самочувствие высоты, была не совсем неправдой. Приятно было снова почувствовать под ногами твердую землю и посмотреть на окружающее с высоты собственного роста. Оглянувшись туда, откуда они приехали, она поразилась — вершины деревьев образовали как будто совершенно непроницаемую массу. Складывалось впечатление, что они с Витасом были первыми людьми, прошедшими по забытому всеми пути. За все утро они не встретили ни одного человека, и сознание, что они тут совершенно одни, производило на нее несколько жутковатое впечатление.
Вероятно, было бы легче, если бы они держались по-дружески, как обычные спутники, но это было невозможно. Между ними существовало слишком сильное напряжение. Рэчел смотрела вниз, в долину, напрягая глаза, чтобы разглядеть блеск бегущей реки. И тут она подумала, что увидит все гораздо лучше, забравшись на один из валунов. Витас стоял немного поодаль, спиной к ней, и занимался лошадьми. Она собралась было позвать его и сказать о своем намерении, но остановила себя.
— Да, Бог с ним, — пробормотала она, — для чего мне нужно его одобрение? Забраться самой на эту скалу будет совсем нетрудно.
— На склоне было полно всякой всячины, за которую можно было уцепиться. Она уперлась носком ступни в трещину и попробовала, выдержит ли та ее вес. Убедившись в прочности камня, полезла вверх.
Она уже была почти у цели, рука ее тянулась, чтобы уцепиться за последний выступ, но тут Речел услышала голос Витаса, что-то кричавшего ей. Она инстинктивно замерла, повернула голову и увидела, что он бежит по траве в ее сторону. Витас держал в руке мачете, и солнце ярко отражалось от его лезвия. На одно мгновение ей показалось, что он сошел с ума. Потом она услышала нечто другое над самой своей головой — шорох и низкое свистящее шипение.
— Не шевелись, дурочка! — Голос Витаса, донесшийся до нее, был хриплым. — Там, на этом уступе может быть змея. Они любят такие места…
— Там… — едва вымолвила Рэчел пересохшими губами, — она там, о Боже!
Мачете полетело далеко в сторону. Витас крикнул:
— Прыгай! Прыгай, я тебя поймаю.
Она отвечала медленно:
— Я… я не могу пошевелиться.
— Нет, можешь. — Его голос звучал грубо и решительно. — Просто перестань держаться, доверься мне.
Рэчел захотелось истерически засмеяться, но из ее горла вырвался лишь тихий стон, и, не думая больше, она сделала то, что он велел, и свалилась с опасной скалы прямо в его руки. Она почувствовала, как они сомкнулись на ней, и он отшатнулся назад, потеряв равновесие от сильного толчка. В следующую секунду она уже лежала прямо на нем в траве и все еще в его руках.
— Я тебя не ушибла? — неловко спросила Рэчел, делая бесполезную попытку подняться на ноги.
— Немного оглушила, вероятно. В тебе больше веса, чем я думал.
Рэчел покраснела и снова попыталась встать и освободиться от его рук.
— Мне очень жаль.
— А мне нет. Зачем это ты лезла на скалу?
— Хотела хорошенько осмотреться.
— Это чуть не стало твоей последней возможностью вообще что-то увидеть. — Он помрачнел. — Ты сейчас не в Озерном Крае в Англии и не на прогулке, Ракиль. Твое приближение могло испугать змею, а они особенно опасны, когда пугаются.
То, что она почти во весь рост лежала на нем, смущало и нервировала Рэчел. Лицо у нее было всего в нескольких дюймах от его лица. Она опустила глаза и, как завороженная, смотрела на серебряный медальон, который Витас носил на шее. Прежде Рэчел думала, что это одна из дешевых религиозных медалей, которые она видела на базаре в Асунсьоне. Но теперь, рассмотрев медальон поближе, она увидела, что это — фигурка какого-то животного, почти геральдическая по исполнению, и подивилась, откуда она взялась. Фигурка выглядела старинной и стоила, вероятно, гораздо дороже, чем ей сначала показалось.
— Ну, — после паузы начала она с наигранной легкостью. — Я должна снова поблагодарить вас за спасение.
— Очень проникновенно сказано, — пробормотал он, и в его голосе слышалась насмешливая нотка. — Но я надеялся, что ты выразишь свою благодарность более ощутимо.
— О! — Она решила, что дыхание у нее сделалось неровным лишь из-за того, что ей приходилось лежать на нем.
— Поцелуй меня, — прошептал он хрипло.
Она всхлипнула и возразила:
— Но… вы не можете просить об этом.
— Нет, могу и прошу. — Одна его рука двинулась вверх и зарылась в ее волосах, подвинув вперед голову. Когда ее губы были на расстоянии вздоха от его рта, он остановился.
— Ну, — тихо подсказал он.
Рэчел молчала, взгляд ее блуждал по резким и четко обрисованным чертам его лица. Мрачной казалась на фоне его бронзовой кожи черная повязка. Губы Витаса были резко очерчены, но их жесткость несколько смягчалась чувственным изгибом нижней губы. И Речел помнила — ох, как она хорошо помнила, — как эти губы двигалась по ее собственным губам, помнила их тепло, их настойчивость. Долгая предательская дрожь пробежала по ее телу, и она почувствовала, как его другая рука чувственно заскользила вниз по ее спине к основанию позвоночника.
Если бы она действительно хотела освободиться от него, все, что ей надо было бы сделать, это рвануться всем телом в сторону и скатиться с Витаса в траву. Если бы она хотела освободиться.
— Витас, — прошептала она умоляюще.
— Мне нравится слышать свое имя из твоих уст, — сказал он тихо, — а теперь позволь быть там моим губам.
С тихим невнятным звуком Рэчел опустила голову и губы ее застенчиво прикоснулись к его губам. Она бы тотчас отпрянула, но его рука придерживала ее голову. Рот его раскрылся, приглашая ее к более глубокой и интимной ласке, и она не имела сил противостоять ему. Небо и трава завертелись и помчались куда-то, пока она старалась сохранить последние крохи самоконтроля.
Его ласкающая рука высвободила рубашку из-под пояса джинсов и скользнула на ее теплую спину. Она чуть слышно вздохнула, когда рука эта начала двигаться, дразня, открывая каждую чувствительную точку вдоль ее позвоночника до тех пор, пока Речел конвульсивно не прижалась к нему. Его собственная реакция была немедленной и недвусмысленной, давая ей откровенное свидетельство желания, которое она в нем возбудила. Одним гибким, быстрым движением тела он повернулся так, что уже она лежала под ним, губы их все еще были сомкнуты, будто они хотели выпить друг друга досуха.