— Значит, это название места? — осведомилась Рэчел.
Изабель поежилась.
— Оно правильно названо, — сказала она совсем тихо, — потому что это место принадлежит дьяволу. Многие ищут Шахту Дьявола и зеленое пламя, горящее там, но они никогда не возвращаются назад. Мой отец говорит, что причина этого проста. Это опасное место. Там часто бывают оползни, а реки там очень глубоки и быстры, и в них водятся маленькие рыбки, которые могут съесть и лошадь, и всадника прежде, чем он успеет прочесть молитву. От них остаются только кости. И еще там водятся тигры, убивающие людей и лошадей, и много-много ядовитых змей. И еще там бродят разбойники и другие злые люди, — добавила она, крестясь. — Может, он и прав, но есть такие, что говорят, будто Пламя Дьявола остается спрятанным, так как его охраняют старые боги, которым поклонялись в этой стране до завоевания ее конкистадорами и потому, говорят они, пытающиеся разыскать его прокляты. Рэчел почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Легко было уверить себя, что только очень наивные люди могут поверить такой сказке, но в этой чужой земле, в тени этих чуждых и казавшихся враждебными гор, ей было трудно относиться к рассказу Изабель, как к простой выдумке.
— И ты думаешь, что Марк поехал в это опасное место? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
Изабель прямо встретила ее взгляд.
— Нет, я не думала так, потому что Мигуэль много говорил с твоим братом и рассказывал ему об опасностях. Но вот ты приехала и сказала нам, что он не вернулся в Британию, и я забеспокоилась, потому что он говорил Мигуэлю, что хочет это сделать. Я думаю, может, он сказал Мигуэлю, что возвращается домой, только для того, чтобы тот не чувствовал себя виноватым, потому что рассказал ему эту легенду. Ты понимаешь, что таких историй много. Я думаю, Мигуэль не принял всерьез разговор Маркоса о том, что он хочет найти Пламя Дьявола.
— Марк — геолог, — сказала ей Рэчел, облизывая пересохшие губы. — Я думаю, он решил, что, если шахта вообще существует, ему будет легче, чем другим, найти ее.
“Или умереть”, — пришла ей в голову сумасшедшая мысль. — Или утонуть в реке, или быть съеденным пираньей, или застреленным бандитами, или задавленным оползнем, или унесенным со склона горы огромным кондором. Разве не говорят, что иногда они нападают на беспомощных путешественников — вроде бы она где-то читала об этом.
Холодная рука Изабель взяла ее за пальцы. Темные глаза девушки вдруг сделались огромными, слишком большими для ее маленького личика.
— Что вы будете делать, сеньорита?
— Не знаю, — довольно беспомощно ответила Рэчел. — В конце концов у нас ведь нет доказательств, что Марк туда поехал, хотя похоже на то.
“Если я вернусь, то буду богат. У меня будет полно этих проклятых денег, и я заставлю тебя взять назад каждое слово, сказанное тобой. И я не вернусь, пока этого не будет”.
Слова эти, как будто жгли ее мозг. От Мигуэля Аврилеса Марк теперь знает о гипотетическом существовании изумрудной шахты, которая поможет ему выполнить это дикое обещание. Через Мигуэля же он мог узнать и способ вывезти найденные камни из страны… Много веков назад в семье Ричтонов были отчаянные, дикие люди. Может быть, это возродилось в Марке, ослепляя его, заставляя забыть о том, в какую страшную игру он ввязался и как высока ставка.
Рэчел ободряюще улыбнулась расстроенной Изабель.
— Я думаю, мне самой следует вернуться в Англию, — сказала она, стараясь казаться искренней. — Может, мы делаем из мухи слона?
— Что это значит? — Изабель нахмурилась. — Я не понимаю.
— Это не имеет значения, — уверила ее Рэчел. — Я… Я сообщу властям, что Марк… кажется, исчез, чтобы они поискали его, но больше я сама ничего не смогу сделать.
— Да, — согласилась Изабель, но так грустно, что Рэчел едва не послала к чертям всякую осторожность и не призналась ей, что собирается сама отправиться к Шахте Дьявола на следующий же день. Но все же она сдержалась. Изабель может бояться гнева отца, но Рэчел была уверена, что это не помешает ей сообщить сеньору Аврилесу о ее планах, если она о них узнает. А он — в этом Рэчел нисколько не сомневалась — сделает все, чтобы не позволить ей поступить так опрометчиво.
Она успокоила свою совесть, говоря себе, что не хочет заставлять семью Аврилес зря беспокоиться о ней. Но в душе она знала, что это не совсем так. Возможно, не только Марк унаследовал решительность предков.
“Я поеду в Диабло, даже если мне придется встретиться там с самим дьяволом.”
Автобус повернул так резко, что Рэчел едва не слетела с сиденья. Она сдержала испуганный крик, чуть не сорвавшийся с ее губ, и уселась понадежнее, и еще она отметила, что другие пассажиры вроде бы привыкли к подобным неожиданностям. Через проход от нее индеанка с полным спокойствием продолжала кормить грудью младенца, немного прикрываясь шалью. Лицо ее было совершенно неподвижно и бесстрастно. Входя в автобус, Рэчел заметила, что над сиденьем водителя была прикреплена маленькая грубо вырезанная из дерева статуя Святой Девы. Когда скрипящий и весь какой-то болтающийся из стороны в сторону автобус преодолевал особенно опасный и крутой поворот или полз по самому краю обрыва, все пассажиры и водитель начинали истово креститься.
Рэчел ничего не имела против такой преданности Богу, но в то же время не могла не пожелать, чтобы водитель держал в это время обе руки на баранке.
Теперь она поняла, почему с таким ужасом посмотрел на нее дежурный в гостинице, когда она расспрашивала его об автобусах, и так настойчиво уговаривал ее взять напрокат автомобиль. Несмотря на то, что ее мало интересовали затраты на эту поездку, она не воспользовалась этим его советом. Из того малого, что она успела подметить в водителях Боготы, главным было их отношение к машинам как к символу macho и соответственным было их поведение за рулем. У Рэчел были водительские права, но она сомневалась в своих способностях соревноваться с Колумбийскими водителями. Сейчас же, увидев состояние дороги к Асунсьону, она была рада, что отказалась от подобной попытки. Она на мгновение представила себе, что может произойти, если два автобуса встретятся на одном из поворотов, и поежилась.
Окно, у которого она сидела, было покрыто пылью, но она об этом нисколько не жалела. По крайней мере таким образом она была избавлена от вызывающего тошноту вида бесконечных пропастей, мимо которых они проезжали. Далеко внизу, за бесконечными скалистыми обрывами, вилась сверкающая змейка реки. К слову, змеи были еще одной характерной особенностью этой страны, но об этом Рэчел старалась вообще не думать.
Ее поездка была явным сумасшествием. Теперь она знала это. Какого черта дернуло ее отправиться в эти жуткие горы в компании религиозного маньяка, выдающего себя за водителя автобуса?!
Она видела, с каким ужасом и недоверием посмотрел на нее гостиничный клерк, когда она спросила его, как называется ближайший к Диабло город и как туда быстрее добраться. Он сделал все, что было в его силах, чтобы переубедить ее, говоря, что это место не подходит для такой сеньориты. Потом он попытался уговорить ее нанять автомобиль. Но он сделал большую ошибку, указав на то, что тогда она, по крайней мере, будет под защитой водителя. То, как он это сказал, сильно рассердило Рэчел.
— Я могу сама за себя постоять, — заявила она твердо и холодно. — Спасибо, сеньор.
Это был короткий, но приятный миг, хотя он по-прежнему остался убежден, что она сошла с ума. Речел четко видела это по его лицу, когда он поворачивался к другому клиенту. И теперь она готова была с ним согласиться. Никогда еще она не сидела на столь неудобном сиденьи. Вообще, Речел сильно сомневалась, что во всем автобусе есть хоть одна пружина. Если она и перенесет это путешествие, то, вероятнее всего, останется навеки безнадежной калекой, — решила она после очередного удара по пояснице.
Убедить семью Аврилес, что она хочет вернуться в Англию, оказалось гораздо легче, чем ожидала Рэчел. Изабель была разочарована, что она не проведет с ними несколько дней, и Рэчел очень сожалела, что ей приходится обманывать девушку. Но про себя она подумала: не почувствовали ли сеньор и сеньора облегчение в связи с ее отъездом и могли ли они искренне желать, чтобы еще один гость из Англии нарушил мирное течение их жизни? Но она никак не могла обвинить их в отсутствии гостеприимства.
Рэчел повязала на свои длинные до плеч волосы цвета меда пестрый платок и надела огромные темные очки, но все равно чувствовала, что привлекает гораздо больше внимания, — в основном метисов и индейцев, — чем ей хотелось бы. Понятно было, что по этому маршруту путешествовало очень мало туристов, особенно светловолосых молодых англичанок.
Ей пришло в голову, что Марк мог ехать тем же смертельным маршрутом, и попыталась задать водителю несколько вопросов еще до начала поездки, но он с таким недоумением уставился на нее, что она сдалась и оставила его в покое.
Автобус снова начал медленно спускаться с горы. Выглянув из окна, Рэчел с трудом различила группу зданий и догадалась, что они приближаются к Асунсьону.
Сначала городок угнетающе напоминал те селения, с разрушающимися лачугами вдоль пыльной дороги, которые они проезжали раньше. Но с торжествующим гудком автобус вдруг свернул и, стараясь избежать столкновений с группами детей и животных, очевидно, привлеченных его появлением, выехал на большую площадь. Было заметно, что здесь изредка предпринимались некоторые попытки подновить и подкрасить здания. На площади во всю шумел базар. Видимо, он и был целью путешествия для цыплят и козы, решила Рэчел, безо всякого сожаления следя за тем, как их вытаскивали из автобуса: животные были не самыми спокойными и приятными спутниками.
Выбравшись в свою очередь из автобуса, Речел обнаружила, что находится перед входом в здание, по всей вероятности, являвшееся единственной в этом городе гостиницей. Рэчел осмотрела облупившийся фасад с некоторым сомнением. Она бы предпочла не останавливаться на ночь в таком месте, но “Нищие не выбирают” — подумала она и, кроме того, существовала вероятность, что Марк тоже останавливался здесь.
Когда она вошла, у приемной стойки никого не было. Рэчел поставила чемодан и огляделась, потом нетерпеливо постучала костяшками пальцев по стойке. Словно по данному ею сигналу откуда-то, совсем близко, грянул громкий мужской хохот. Рэчел вздрогнула от неожиданности, потом попыталась расслабиться и расправить нывшие после автобусной тряски плечи.
— Хотела бы я знать, что это за шутка, — сердито пробормотала она.
Как раз в этот момент одна из дверей, чуть дальше по коридору, раскрылась, и появился мужчина. Он приостановился на пороге и бросил какую-то фразу назад через плечо, видимо, что-то смешное, потому что эта фраза, сказанная по-испански, снова вызвала громовой смех. Тут он заметил Рэчел, стоящую у стойки, и выражение его лица моментально переменилось, став одновременно удивленным и очень торжественным.
— Сеньорита? — Тон его обращения был очень вежлив, но Рэчел почувствовала, что ее очень тщательно оценивают, и что в этой оценке преобладает неодобрение. Она достала свой разговорник и с трудом выговорила фразу о комнате, но он отмахнулся от разговорника.
— Я немного говорю по-английски.
— Да? — Рэчел почувствовала огромное облегчение, так как испанский она почти не знала. Она улыбнулась и сказала:
— Я пытаюсь найти одного мужчину. Моего брата, — торопливо добавила она неизвестно почему, вдруг ясно почувствовав потребность сообщить об этом.
— Он был в Асунсьоне, этот брат? — Человек бесстрастно наблюдал за ней.
Рэчел вздохнула:
— Я не совсем уверена. Но думаю, что так.