— А может, попробуем? Сначала немножко поработаем на старом, а там дадут и новый. Ведь обещают.
— Знаю я их обещания…
Но отец сказал это уже не очень сердито. Он часто так пошумит-пошумит и пересердится. Вот и сейчас он уже пересердился и послушался меня. И мы покатили на Весёлый вдвоём на нашем велосипеде.
На том месте, где мы с отцом должны рыть первый котлован, уже сделали обноску — огородили это место досками. Съезды и выезды к будущему котловану тоже огородили. Это для «МАЗов» — самосвалов, которые будут вывозить грунт. И стоял там старый экскаватор, а около него ходила, опустив голову, Маруся, наш ученик. И вид у Маруси был такой, как будто это она виновата, что отцу дали старый экскаватор, который давно пора списать. У экскаватора тоже был виноватый вид. Правда-правда! Как у старенького деда, которому дали работу не по силам.
Отец обошёл экскаватор кругом и крутнул пускач. Пускач — это такой маленький двигатель, его заводят прямо рукой, а уж он потом заводит большой двигатель — дизель-мотор. Дизель завёлся, но, наверно, для нас было бы лучше, если бы он не заводился совсем…
— Металлолом! — сердито проворчал отец и двинул ногой по гусенице. — Ишь, бодрится на первых порах!
— Последний из могикан, — вздохнула наша ученица Маруся.
— Точно! Последний Могикан. Все жилы из нас вымотает.
Отец уселся в кабину и принялся включать рычаги управления.
— Я уже проверяла, пока что он исправный, — сказала Маруся. Она ведь закончила курсы и, наверно, что-то понимала.
— Вот именно — пока что! На тебе, боже, что мне негоже! Посмотрим, как поведёт себя дальше этот Последний Могикан. Этот пенсионер.
Последний Могикан застеснялся и опустил свою длинную шею-стрелу. И мне стало его жалко. Кажется, и Марусе стало его жалко, этого старичка. Разве он виноват? Разве мало потрудился на своём веку?
К нам подошло несколько человек. Троих я уже знал: главного механика СМУ Ивана Ивановича, толстого, с блестящей лысиной мастера участка и молодого, в очках, прораба. С ними были ещё какие-то незнакомые мне люди. А Маруся, видно, никого не знала, ведь сегодня она в первый раз после курсов вышла на работу.
— Ну, Супрун, — сказал толстый мастер участка так весело, будто пришёл к нам на именины, поздравить отца, и его розовая лысина заблестела ещё сильнее, — давай зачинай Весёлый, друг Супрун, у тебя рука лёгкая!
— На чём? — сощурился отец. — На этой кляче? Нет, боюсь, не будет дела.
— Ну-ну, Супрунчик, не надо, дорогой, лезть в бутылку. Ведь здесь не грунт, а масло! Ни тебе валунов, ни тебе пеньков. Скоро получим новый экскаватор, сразу и пересядешь.
— Пересел уже, только не я, а Василь.
— Так разве ж Василь с этим справится? Тут нужен такой, как ты, классный экскаваторщик, — ещё веселее заулыбался мастер участка. — Да ещё с такой ученицей! Красивую ученицу ты себе взял, Супрун, ничего не скажешь. Не ученица — картинка!
Наша ученица Маруся покраснела, а отец вроде бы растерялся и ничего не ответил. Все кругом засмеялись. Маруся стала совсем красная, а я ужасно рассердился. Им бы прощения просить надо у отца, а они, гляди-ка, смеются.
— И ничего здесь нет смешного, — сказал я. — Маруся наша и вправду красивая — ну и что такого! А если чего и не сумеет, мы её научим. Правда, отец?
— Эге, уж если и молодой Супруненко за дело берётся — можно быть спокойным, — усмехнулся Иван Иванович, главный механик. — В общем, начинай, Петро, на старом, а не пройдёт и месяца, как получишь новый. Неужели месяц не выдюжишь, а?
— А вы гарантируете мне еженедельную профилактику? — недоверчиво спросил отец. — А то ведь только и дела будет, что ремонтироваться…
— Будет тебе профилактика, не беспокойся. Иу, начинай! Ни пуха вам, ни пера!
Отец полез в кабину, а Маруся принялась быстро крутить ручку пускача. Я здорово боялся, что она не справится, но нет — дизель завёлся, и Последний Могикан сразу ожил.
Я знаю, что после нас сюда придут строители, монтажники, сантехники, электрики… Построят дома, проведут водопровод, электричество и всякое такое. После нас — а всё же мы самые первые!
Я сел на траву и стал смотреть. Последний Могикан опустил свой старый ковш, куснул грунт старыми зубами и сгрёб его к себе, как курица, что роется на грядке. А когда подъехал самосвал, Последний Могикан запросто вынес полный ковш вперёд, осторожно опустил стрелу-шею и высыпал грунт из ковша в кузов самосвала.
— Начали! Есть почин! — закричали на все голоса и Иван Иванович, и начальник участка, и все другие, кто стоял и смотрел.
Но отец, наверно, их не услышал, он уже взялся за работу. И Последний Могикан тоже, кажется, не услышал, он послушно и старательно тарахтел мотором — трудился. И Маруся не слышала, потому что сидела с отцом в кабине. Зато я услыхал!
Первый котлован на Весёлом мы начали.
Отец ещё сидит за столом со своими книгами — он готовится поступать в строительный институт, а я натянул на голову простыню и закрыл глаза…
И опять мы с отцом очутились на Весёлом. На том Весёлом, который мы построили из тридцати хрустальных зёрнышек. Только тогда мы строили его ночью, а сейчас — ясный день, и солнце светит как огромный прожектор.
В белых как снег домах уже живут люди. Они сидят на балконах, выглядывают из окон и приветливо машут нам руками. Мы с отцом тоже здороваемся с ними.
«Как жизнь? — кричит им отец. — Хорошо ли у вас в новых квартирах?»
«Очень хорошо! Спасибо вам!» — откликаются люди.
Мы с отцом радуемся. Взявшись за руки, обходим дом за домом, и всюду с нами здороваются и благодарят. Так всё хорошо, что даже петь захотелось. Но тут вдруг отец насторожился и начинает оглядываться.
«Что-то неладно здесь, Ярослав. Чует моё сердце недоброе, каким-то тяжёлым духом повеяло».
Я тоже забеспокоился, потому что знал — отец никогда зря тревожиться не станет.
И правда… Мы обошли уже двадцать девятый дом, а тридцатый… Ой! Да он же совсем чёрный! Чёрный как сажа. И никого не видно на балконах, и из окон не выглядывают… И тут я вспомнил, что тридцатое, последнее хрустальное зёрнышко не посадил, а просто бросил на землю…
«Ярослав, надо узнать, что случилось с этим домом».
Перед соседним — белым — ребятня играет в салки. Все весело пищат и гоняются друг за другом. Я подбегаю к ним. Один из малышей хлопает меня по руке:
«Салка!»
«Салка! — кричат ребята. — Теперь лови нас!»
«Да ну вас, мне не до салок, — отмахиваюсь я. — Лучше скажите, когда почернел тот дом?»
«Какой дом?» — удивляются ребята.