— Интересный вкус, — он покосился на оставленный гамбургер. — Странный, но это нормально. Мне непривычна еда Хранителей, потому что она каждый раз разная.
— А чем питались в твое время? — я набила рот картошкой.
— Не помню. Между пробуждениями память стирается.
— Что, вся? Как же ты тогда про Пророка не забыл?
— Не вся. Ты не помнишь событий десятилетней давности, и никаких проблем не испытываешь. Я тоже. А порой это даже помогает. У тебя есть то, что ты хотела бы забыть?
— Какой странный вопрос, — я перебрала в памяти свою жизнь. — Забыть — нет, а вот изменить свои решения иногда было бы неплохо. А ты можешь меня назад во времени отправить?
Хозяин хмыкнул, отпустил мои пальцы и откинулся на стуле назад.
— Я не отказался бы от подобного умения, но увы. Этого не может никто. Находящиеся вне линии времени не существуют для тех, кто внутри.
Опять какие-то странные материи. Да к чертям это. Я дожевала свою порцию фри и покосилась на его почти нетронутую еду.
— Ладно, фаст-фуд не про тебя, как вижу. В следующий раз угощу чем-нибудь другим, — я встала. — Идем? Прогуляемся немного.
— Как пожелаешь, Хранитель.
Мы покинули помещение и направились вперед по проспекту.
— Давай договоримся раз и навсегда. Ты перестаешь называть меня Хранителем, хорошо?
— Желаешь фамильярности?
— Я просто не хочу, чтобы ты ощущал себя в клетке или на цепи. Пусть ты обязан меня слушаться, но я не стану приказывать. Ты такой же свободный, как я. Иное было бы неправильно. И я хочу, чтобы ты это знал.
— Тебе это понравится?
— Ну конечно! Говорю же: хочу, чтобы ты ощущал себя свободным.
— Я спрашиваю о фамильярностях. Тебе это понравится?
— Просто будь самим собой. В нашем времени нет господ и рабов. Есть равные.
На его лице скользнула улыбка. Его это забавляет?
— Я серьезно! В моих словах нет ничего смешного.
— Господа и рабы есть всегда, Лисс. Им лишь меняют названия, каждый раз очерняя предыдущее, чтобы на его фоне новое казалось чище.
Он умудрялся произносить мое имя так, что меня в дрожь бросало и хотелось просить его повторять еще и еще. Задумавшись об этом, я даже пропустила продолжение его фразы.
— Отлично. Так и зови.
— Не боишься, что тебе понравится?
Уже понравилось! Но конечно же я этого не скажу.
— Нет!
— То есть тебе не нравится, и мне называть тебя Хранителем? — он усмехнулся.
— Нет. То есть да. То есть… — я окончательно запуталась и замолчала.
— Женщины во все времена непоследовательны, — хмыкнул он.
Мы свернули с проспекта и сейчас двигались по набережной. Справа размеренно плескалась вода. Слева в ряд росли деревья, за которыми виднелась дорога. Вечерами здесь бывало полно народу, но и сейчас, днем, мы были не одни. Вокруг то тут, то там прогуливались парочки, а порой и целые компании. Раньше здесь рядом со мной всегда бывал Волчонок. Это осознание отозвалось болью глубоко в душе. Да ведь для меня весь город наполнен воспоминаниями о нем. Тяжело будет отвыкнуть. Очень тяжело.
Я остановилась и задумчиво смотрела на воду, когда Хозяин позвал меня:
— Алиса… — дождался, пока я повернусь, и продолжил. — Что бы я ни делал, в твоих глазах грусть, даже когда на лице улыбка. Ты сторонишься меня, боишься касаться, боишься смотреть. Я вызываю неприязнь? Объясни.
Он застал меня врасплох. И что ему сказать? Что рядом с ним тоскую по другому мужчине? Нет, конечно, он невероятно харизматичен, но я не могу вот просто так взять и забыть Сережу.
— Это невозможно, — произнесла я вслух по своей привычке, а осознав это, испуганно покосилась на Хозяина. — Ой. Я опять вслух…
Он не дал договорить, обнял за талию и прижал спиной к парапету. Руки легли по обеим сторонам от меня, а сам он встал так близко, что едва удалось подавить нервную дрожь.
— Отвечай. Это из-за того смертного, что приходил к тебе сегодня?
Меня вдруг взбесило такое его поведение. Как он смеет лезть мне в душу да еще с таким напором? Я не пускала его туда и не хочу.
— Да из-за всего! Убери руки!
— Считаешь их ограничителем? — моя вспышка эмоций словно мимо прошла, голос его остался спокоен. — Нет. Это защита. И каждый раз, когда ты попросишь меня перестать защищать тебя, я буду отказываться. Ты не готова к тому, что грядет. Оно потребует многого: отказаться от прежней жизни, измениться и стать другим человеком. Одна ты не справишься.
— Да не хочу я всего этого! — я вцепилась пальцами в его запястья. — Я не герой, а обычный человек. Не хочу нести эту ношу и не готова спасать мир. Да что там, я даже думать об этом не готова!
Он склонился ближе ко мне и снизил громкость голоса:
— Если бы я мог сказать «забудь, живи и будь счастлива», то с радостью сделал бы это, — его правая ладонь скользнула по моей руке к плечу. — Но я не могу, потому что это означает бездействие, и тогда Пророк одержит верх, и катаклизм тебя все равно коснется. Поэтому говорю: давай пройдем через это вместе. Я проведу тебя. Доверься мне.
Рука остановилась у меня на подбородке, и приподняла его, заставляя посмотреть в глаза.