— Меньше, досточтимые, меньше. Хотя и не намного.
— Лучше, чтобы это был он, — пробормотал Ронзо, самый старый из присутствующих. Его возраст приближался к полутора сотням. — Может, что и посоветует.
— Кто?! Этот сопляк?! — вскинулся Гумзат. Обычно сдержанный и рассудительный, сегодня он явно был чем‑то выведен из себя.
Из полумрака послышалось чьё‑то хмыканье: говоря о возрасте гостя, очень легко было ошибиться — сведений о том, когда и где он родился, раздобыть так и не удалось, а внешность… Внешность могла и обмануть, и жрецы знали это по себе.
Наконец в дверях появился кто‑то невысокого роста и, подталкиваемый в спину братом Кирво, шагнул в комнату. Сделав несколько шагов, он глубоко поклонился:
— Приветствую вас, досточтимые. Рад видеть вас в добром здравии.
— Мы тоже рады, брат. Мы тоже, — на правах самого старшего отозвался Ронзо. — Скажите, — взял он быка за рога, — как лучше поступить с заблудшими?
Новоприбывший выпрямился, постоял немного, изображая раздумье, и произнёс, чётко выговаривая слова:
— Мой учитель говорил, что мёртвые не кусаются, — добавив про себя: «Пока их не поднимешь».
— И как вам Карс, господин Лиртво?
Караван уже четвёртый день, как прибыл в столицу Карсидии, и сейчас люди отдыхали, свалив заботы о грузе и охране на персонал местного торгового представительства. Кому оно принадлежало, Мясник не знал — то ли самому купцу, то ли его партнёрам. Но как бы то ни было, этот вопрос волновал целителя меньше всего. Хватало и собственных забот. В первую очередь — куда податься. Совет Кераха — найти покровителя — оказался хорош только на первый взгляд. На второй же… Как искать, если никого и ничего не знаешь? По внешности? Так ведь и тот досточтимый, из‑за порочности которого пришлось пуститься в бега, тоже негодяем не выглядел. А ещё как? И потом, кто ж поверит без серьёзных рекомендаций от серьёзных людей? Наконец, в качестве кого наниматься?…
Шурраг, с которым Лиртво поделился своей бедой, долго не раздумывал:
— Тебя от светлых только Храм прикрыть сможет. Да и вообще от магических гильдий. Вот только не всякий Храм на это согласится. Да и ты… Ты согласишься служить другому богу?
Мясник в ответ только плечами пожал: в последнее время он сомневался даже в том, что боги, какими бы они ни были, вообще существуют.
— Во‑от, — поднял когтистый палец орк. — Не знаешь. Да и Храм выбирать… Не советчик я тут. Тут кого другого спрашивать. А я тебе вот что скажу: оставайся с нами. У нас караван особый, тебя в нём не тронут. А ты пока и денег поднакопишь, и знакомствами обрастёшь, и места разные поглядишь… — он немного помолчал. — Или, вон, в Рилгер подавайся. В армию. Если хорошо служить будешь, лет через десять и гражданство получишь, причём полное, и денег, опять же. Вот так.
Вот так. Всё просто. Правда, до этого самого Рилгера ещё добраться надо. Да и срок службы… И дело даже не в риске. Дело в начальниках. Попадётся сволочь вроде того временного десятника, и… Другими словами, как ни крути, а лучше каравана в ближайшем будущем ничего не было. Так Мясник и собирался ответить, однако изрядная доля фальши в весельи Кераха заставила его изменить планы.
— У вас что‑то случилось, господин Антир?
— Разве? — торговец приподнял бровь, изображая удивление. Затем, не услышав ответа, посерьёзнел: — Не знаю, как это лучше сказать, господин Лиртво, но не могли бы вы… э‑э‑э… продать мне немного вашей эльфийской травы? Той самой?
— Я могу её даже подарить, — без промедления отозвался целитель. — В конце концов, без вашей помощи я вряд ли бы выжил. Вот только умеют ли здешние целители с ней работать?
— А разве… — начал было купец, но тут же замолчал: у него не было однозначного ответа. А маг вряд ли стал бы задавать этот вопрос, будь всё просто. Немного подумав, Керах кивнул: — Хорошо, господин Лиртво, а приготовить из неё отвар вы сможете?
Внимательно посмотрев на нанимателя, целитель спросил:
— Это ведь не для вас, не так ли? — торговец покачал головой. — Тогда я должен видеть пациента.
Теперь Керах думал значительно дольше, уставившись своими маленькими чёрными глазками в никуда. Мясник ждал. Он сказал чистую правду: конечная рецептура эликсира молодости зависела от состояния здоровья того, кому он предназначался. Учителя чуть ли не вбивали это — как и многое другое — в головы будущих целителей.
— Вам придётся дать клятву, господин Лиртво, — неожиданно заговорил торговец.
— Клятву?
— Вы никогда никому ничего не расскажете об этом… м‑м‑м… пациенте.
— Хорошо. Клятва Силы вас устроит, господин Антир? — Мясник вытянул вперёд левую руку ладонью вверх.
— Вон там она прячется, господин Гельд, — коренастый плотный мужик указал копьём на узкую расщелину в базальте. — Днём, значит, прячется, а ночью вылезает и пакостит.
Мертвец кивнул — эти пакости ему уже показали: дыры в окружающей деревеньку невысокой — по плечо — каменной стене, разломанный хлев… По словам местных, тварь появилась недели две назад. Побродила вдоль склонов, нашла себе логово и отправилась безобразничать. В первый раз просто натоптала следов по селению и перепугала скотину. Во второй — корову уволокла. В третий мужики попытались засаду устроить: привязали в уже поломанном коровнике бурёнку похуже и затаились в окружающих домах. Однако то ли зверюга была очень хитра, то ли что‑то учуяла, то ли мозгов совсем не имела, но не полезла в уже проделанную дыру, а развалила стену другого сарая. Пришлось охотникам бежать следом, матерясь и швыряя в вора копья. Вот так до самого логова и гнали. Попытались даже в расщелину сунуться, однако там роли сразу же поменялись: бросив наконец‑то добычу, тварь развернулась и махом разорвала передних — сначала одного, потом другого. Остальные тут же дали дёру, подгоняемые угрожающим рычанием. Вот тогда‑то местные и решили пригласить мага: два трупа и две оставшихся без кормильцев семьи — слишком весомый аргумент против переходящей в скупость бережливости…
Постояв немного, Гельд жестом приказал Хассрату остаться на месте и неторопливо пошёл к расщелине: он уже почувствовал ждущую впереди жизнь. Оставалось только забрать её.
— Это ж надо так… Это ж… — Брухтарк переводил взгляд с кольчуги, разорванной едва ли не от ворота до самого низа, на оканчивающийся кривым костяным клинком хвост твари и обратно и повторял одно и то же: — Это ж надо так! Это ж…
Грибник никак не мог понять, почему выглядящая совершенно тупой кость смогла не просто прорвать изделие подземных мастеров, пусть даже созданное в другом поселении, а аккуратно, подобно какому‑нибудь острому инструменту, разрезать попавшие под неё кольца. Без всякой магии!
Впрочем, непонятность случившегося беспокоила в первую очередь Брухтарка‑мага. Брухтарка‑дварфа же волновало иное: теперь подземники не смогут, как раньше, называть свои изделия самыми надёжными. Теперь, когда выяснилось, что те же кольчуги для демонов — что тряпка для обычного ножа, цены…
А что цены? Обитатели Нижнего мира не первый год в этот прорываются. И даже не первую тысячу лет. И наверняка не раз рвали откованную дварфами броню. То же — обитатели Верхнего. Хотя, по слухам, они‑то как раз в Срединный и не приходят. Мол, грязно здесь для них. А если приходят, то своим божественным, как легенды говорят, оружием…
Хм, божественным. А может, в этом всё и дело? Там — божественное, здесь — демоническое? И не смертным, пусть даже долгоживущим, с ним тягаться? Так, что ли, получается?… Эх, купцов бы спросить! Да только торгаши эти прожжённые мигом учуют, что любопытство это не просто так! Мигом начнут цены сбивать! Так что…
Так что получается, что пока лучше помолчать. В смысле, своим рассказать, конечно, подумать, поэкспериментировать — вдруг какой новый сплав создать получится. Или режим закалки. Или ещё что. Чтобы если вдруг, то сразу — раз! Н‑да. А пока…
— Тебе, господин Гельд, спасибо большое, — Брухтарк слегка склонил голову, выражая благодарность. — Не только от меня спасибо, от всех наших. Что сказал про такое, спасибо. Вот только просьба одна будет… — Грибник упёрся взглядом в то место капюшона, за которым должны были находиться глаза мертвеца, и продолжил: — Не говори никому про это. Повредить это может. Народу нашему повредить.
Немного подождав, Гельд медленно кивнул. Чем разодранная кольчуга может повредить дварфам, он не понял, однако врагами подземников не считал, да и, как ни крути, относились они к обитателям долины. То есть к своим. Пусть даже и не были, как выяснилось, собственностью.
Между тем маг, добившись, как он считал, главного, перешёл к другому делу:
— Господин Гельд, а не продашь ли эту кость? — широкая мозолистая ладонь погладила наконечник хвоста.
— Прошу простить, господин, — тут же встрял сидевший рядом Хассрат, — решать, конечно, вам, но будет лучше сделать из неё кинжал.
Грибник, покосившись в его сторону, скис: что ни говори, а перевёртыш был прав — кинжал отменный получится. И предложить взамен нечего — даже в тех оружейных, которые для своих, из которых на поверхность не продавали никогда и ничего, вряд ли найдётся что‑то не то чтобы превосходящее, а просто подобное этому порождению Тьмы. А если учесть, что кость для некроманта всегда лучше стали — и подавно. И не схитрить, сообразил маг: назвав когда‑то мертвеца малышом, Брухтарк сам себя в ловушку загнал — свои же уважать перестанут. Теперь даже если малыш этот согласится, придётся отказываться.
Однако малыш не согласился: кивнув своему оборотню, повернулся к подземнику и склонил голову к плечу — мол, а ещё что предложишь? Хмыкнув в бороду, дварф потянул шкуру на себя, добрался до лапы и опять царапнул многострадальную кольчугу. Но уже когтем. Кольца снова разошлись, хотя и не так легко, как под наконечником.
— А когти продашь? А мы ему, — указал подбородком на Хасси Грибник, — из этой шкуры броню сделаем? Ты ж видел, её нож не берёт.