— Мне надо выпить, дружище. Я все скажу, только сначала дайте выпить.
— Одну минуту. Вы застрелили ее, Клэренс?
— Пришлось, — еле слышным шепотом ответил он.
Изабель Графф воскликнула:
— Лжец! А еще притворялся моим другом! Это из-за тебя я жила в аду!
— Я избавил тебя от более страшного ада, дорогая Она ползла к своему дому Она бы все разболтала
— Так ты совершил убийство ради меня, ты, грязный лжец!
Ее чувства были на пределе. Она уже не плакала, голос срывался от ярости.
— Ради себя, — поправил я. — Все произошло не так, как он рассчитывал. Ваш муж не умер, и все планы Бассетта рухнули. И вдруг ему представилась возможность получить утешительный приз, если удастся убедить Граффа, что это вы убили Габриэль. Сложилась такая идеальная ситуация для ложного обвинения, что он сумел обмануть даже вас.
Бассетт снова задергался в конвульсиях, его лицо скривилось.
— Все было совсем не так. Я никогда не думал о деньгах.
— А что же лежит у вас в сейфе?
— Я только эти деньги и получил. Мне они были необходимы, чтобы уехать навсегда в Мексику. И никогда я не думал о шантаже, пока Эстер не украла пистолет и не выдала меня этим бандитам. Разве вы не понимаете, что они просто вынудили меня убить их — вынудили своей жадностью и невоспитанностью.
Я взглянул туда, где стоял Графф, но он исчез. Дверной проем был пуст. Я сказал Бассетту:
— Никто не заставлял вас убивать Габриэль… Почему вы не дали ей уйти?
— Просто не мог, — ответил он. — Она ползла вдоль берега домой к отцу. Я должен был что-то сделать. Знаете, я никогда не мог смотреть, как мучаются животные, никогда и мухи не обидел.
— Так вы еще й жалостливый!
— Нет, кажется, я не смогу вам объяснить так, чтобы вы поняли. Мы были вдвоем, там, на берегу, в темноте. Волны бились о берег, она стонала и тащила свое тело по песку. Нагая, истекающая кровью девушка, которую я знал еще невинным ребенком. Ситуация была невыносимой. Разве не понятно, что я каким-то образом должен был положить этому конец?
— Как вчера должны были убить Эстер Кэмпбелл?
— Это — другой случай. Она напускала на себя святую невинность, втерлась ко мне в доверие. Звала меня «дядя Клэренс», притворялась, что любит меня, а сама только и охотилась за пистолетом в моем сейфе. Я давал ей деньги, обращался с ней, как с дочерью, а она предала меня. Очень печально, когда маленькие девочки вырастают, взрослеют и становятся вульгарными, вероломными и похотливыми.
— Поэтому вы и позаботились о том, чтобы они не смогли повзрослеть, не так ли?
— Да, они лучше выглядят мертвыми.
Я взглянул на него и увидел обычное лицо простодушного пожилого человека, совсем не похожее на лицо злодея, как обычно мы себе его представляем. Однако оно принадлежало настоящему дьяволу, который был одержим смутной и страстной жаждой омерзительных, страшных деяний.
Бассетт посмотрел на меня как будто издали. Затем’ как на что-то постороннее, он уставился на свои стиснутые руки.
Я снял трубку телефона и набрал номер окружной полиции. Мне хотелось побыстрее избавиться от этого дела.
Когда я положил трубку на рычаг, Бассетт подался вперед.
— Послушайте, дружище, — вежливо обратился он ко мне, — вы обещали дать мне выпить. Мне это просто необходимо. Нужно хоть немного успокоиться.
Я подошел к бару и вытащил из него бутылку. Но Бассетта успокоило другое. В открытую дверь шаркающей походкой, опустив плечи, вошел Тони Торресе с тяжелым кольтом в руках. Пламя, вырвавшееся из ствола, было совсем бледным, но грохот — просто оглушительным. Голова Бассетта дернулась в сторону, и больше он не шевелился.
Изабель Графф посмотрела на него в мрачном изумлении. Потом встала, ухватилась обеими руками за воротник блузки и, разрывая ее, подставила грудь под пистолет.
— Убей и меня! Убей меня тоже!
Тони покачал головой. Лицо его оставалось неподвижным.
— Мистер Графф сказал, что это сделал мистер Бассетт.
С этими словами он вложил пистолет в кобуру В комнату, как представитель похоронного бюро, робко вошел Графф. Он подошел к столу, за которым сидел Бассетт, протянул руку и толкнул мертвеца в плечо. Тело шлепнулось на пол, издав какой-то странный звук, похожий на слабый плач ребенка, зовущего свою мать.
Графф в смятении отпрянул назад, словно испугался что это его прикосновение убило Бассетта. В каком-то смысле так оно и было.
— Зачем надо было втягивать Тони? — спросил я.
— Я подумал, что это самый лучший выход. Все равно закончилось бы тем же самым. Я оказал Бассетту услугу.
— Но не Тони.
— Не беспокойтесь за меня, — произнес Тони. — Почти два года я жил только ради того, чтобы найти негодяя и отплатить за ее смерть. Мне теперь наплевать, вернусь я во Фресно или нет. — Он смахнул со лба крупные капли пота. Затем вежливо спросил: — Можно, я пока выйду? Здесь слишком жарко. Я буду где-нибудь поблизости.
— Не возражаю, — ответил я.
Графф проводил его взглядом, затем повернулся ко мне с вновь обретенной самоуверенностью.
— Я заметил, что вы даже не попытались остановить его. У вас же был пистолет, вы могли предотвратить выстрел.
— Я?
— По крайней мере, теперь самое худшее не появится в газетах.
— Вы имеете в виду то, что вы соблазнили несовершеннолетнюю девушку и в конце концов погубили ее?