И только Кольмар сделал такие наблюдения, одна из замаскированных женщин шагнула к молодой девушке.
— Марьета, — умоляюще сказала она, — именем всего, что есть у тебя дорогого, вернись к нам. Мы обещаем тебе забвение, прощение прошлого и счастье в будущем.
— Выслушайте меня, я займу у вас несколько минут, — промолвила девушка голосом, проникнувшим в самую душу рыцарю, ибо он показался ему голосом Сатапаисы. — Послушайте меня терпеливо, — повторила она после минутной тишины, такой глубокой, что можно было бы различить падение булавки. — Я пришла сюда не для того, чтобы отказаться от намерения, которое уже объявила. Я знаю, как строги ваши законы, и потому от всего сердца благодарю за предложение забыть прошлое. Я всегда останусь верна данной вам клятве, но требую, чтобы вы возвратили мне свободу. Согласитесь, и вы получите значительную сумму золотом. Мы ведь условились о цене?
При этих словах, сопровождаемых грациозным движением руки, обнаженной до плеча и удивительно складной, на ее губах появилось выражение презрения и брезгливости.
— Нет, Марьета, — сказала женщина, которая до сих пор говорила одна, — мы предпочитаем золоту твое возвращение.
— Никогда! — энергично воскликнула девушка. — И не называйте меня Марьетой, с нынешнего дня я опять принимаю имя, данное мне матерью, — Этна.
От такого ее заявления луч удовольствия сверкнул в глазах Жижки, стоявшего поодаль, опираясь на шпагу.
В течение следующих несколько минут царила мертвая тишина.
— Ступай, если хочешь! — неожиданно вскричала женщина, которая, казалось, командовала остальными. — Ступай, но не забывай, что…
Но Кольмар не дослушал фразы, ибо ему почудился шорох между камней, среди которых он прятался. Он повернул голову и заметил высокую тень монаха в капюшоне.
Все случилось так быстро, и за появлением монаха так скоро последовало его исчезновение, что Кольмар счел видение игрой воображения. Снова обратив взор в глубину пещеры, оп убедился, что женщина продолжает угрожать девушке.
Этна, кажется, слушала ее с пренебрежением, а Жиж-ке, похоже, требовалась вся его воля, чтобы сдерживать гнев, кипевший в груди.
— Ты свободна, — говорила замаскированная женщина. — Ты можешь идти по выбранному тобою пути, но…
— Скоро ли кончится эта сцена? — прервал ее Жиж-ка, терпение которого, видимо, истощилось.
— Очень скоро, — фыркнула женщина. — Но сперва я скажу еще одно слово и требую вашего внимания. От золота, что ты принес, слышишь ли, Жижка, от этого золота, служащего ценой за нынешнюю сделку, я отказываюсь! Я его отвергаю!
— Клянусь небом! — вскричал Жижка, побагровев от бешенства. — Это оскорбление…
— Молчи… тише! Вспомни торжественное обещание! — возопила женщина, поднимая руки в повелительном движении.
— Погодите… погодите еще минуточку! — взмолилась Этна, бросив на начальника таборитов красноречивый взгляд.
Жижке пришлось сделать над собой усилие, чтобы успокоиться.
— У вас есть что прибавить? — спросила Этна. — По-моему, вы напрасно отказываетесь от суммы, которой начальник таборитов позволяет мне располагать…
— Никто из нас не дотронется до этого золота, — перебила женщина. — А теперь, Этна или Марьета, как бы ты ни называла себя, дрожи, потому что мы отомстим… мы станем преследовать тебя… настигнем… и ты будешь осуждена на казнь…
— Бронзовой Статуи… и «поцелуй» Девы! — раздался громкий и торжественный голос.
В ту же минуту из-за валунов на середину пещеры, протянув вперед правую руку, вышел монах.
Этна пронзительно вскрикнула и упала, словно пораженная громовым ударом.
И тут, как по волшебству, погас свет… пещера погрузилась в кромешный мрак.
Эрнест Кольмар бросился в ту сторону, где видел Этну в последний раз.
Крик, вырвавшийся у Этны, был единственным проявлением удивления и испуга, произведенным вторжением монаха, его странными словами и внезапной темнотой, в которую вдруг погрузилась пещера. Жижка молчал.
Эрнест Кольмар не имел времени подумать, потому что услыхал топот многочисленных ног, торопящихся к выходу, точно мужчины и женщины наперегонки старались покинуть пещеру. Кроме того, в глубине пещеры кто-то затеял отчаянную драку, но через несколько минут тяжело упало чье-то тело, и все прекратилось.
Рыцарь бросился вперед, впотьмах расталкивая убегавших людей и направляясь к Этне.
Убедившись, что против нее замышляют дурное, Кольмар едва успел вырвать девушку из цепких рук врага. Тот ударил рыцаря кинжалом, но, к счастью для Кольмара, темнота была настолько глубокой, что негодяю пришлось бить наудачу, и кинжал, вонзившись в портупею, сломался у рукоятки.
Не выпуская Этну, которую он поддерживал левою рукою, Кольмар правою нанес в лицо противника такой сильный удар, что тот повалился навзничь, не успев даже застонать. Умер ли он или только потерял сознание? Рыцарь не стал тратить времени на то, чтобы выяснять это.
Освободившись от своего неизвестного врага, Кольмар понес неподвижную Этну к выходу из пещеры. Девушка не умерла; он чувствовал биение ее сердца, с каждой секундой становившееся сильнее.
Добравшись до выхода, рыцарь вдруг понял, что похищение Этны было предпринято не одним тем человеком, у которого он вырвал ее, а что злодей, вероятно, сговорился с другими мужчинами и женщинами, иначе В наступившей темноте непременно поднялась бы суматоха, между тем как кричала лишь молодая девушка.
Убежденный, что похищение Этны, производилось по плану, имевшему много соучастников, и подозревая, что Жижку подло обманули, о чем свидетельствовал шум драки и падение тяжелого тела, Эрнест Кольмар остановился на минуту, взял в правую руку обнаженную шпагу, а девушку понес на левой.
Он решил пробиться сквозь все препятствия и либо спасти Этну, либо погибнуть вместе с ней. Он вышел из пещеры. Взор его сразу наткнулся на восьмерых женщин и двух мужнин, и когда они приметили его с Этной на одной руке и обнаженной шпагой в другой, восклицания бешенства, удивления и обманутого ожидания сорвалось с их губ. Эта сцена освещалась лучами луны, проникающими сквозь листья, и было ясно, что злодеи надеялись увидеть с Этной совсем не рыцаря.
— Измена! — вскричал один мужчина.
Заговорщиков охватил внезапный страх, и они разбежались.
Обрадовавшись, что так легко освободился от тех, кто преграждал ему путь, Кольмар двинулся по тропинке, приведшей его в пещеру, обратно в лагерь. Но не сделал он и двадцати шагов, как Этна зашевелилась, потом с губ ее сорвался стон, точно возвращение к жизни вызывало в ней страдания, и рыцарь почувствовал, как поднимается ее грудь. Вспомнив, что поблизости есть ручеек, он поспешил отнести Этну туда и, спрыснув ей лицо водой, помог прийти в чувство. Она медленно раскрыла глаза, мутно посмотрела на рыцаря и снова смежила веки, как бы стараясь собраться с мыслями. Около минуты она еще отдыхала на руках рыцаря, положив голову на его плечо; ее прекрасные волосы спускались ему на грудь, лицо так было близко к его лицу, что дыхание девушки обжигало щеку.
Кольмар с трудом верил, что все происходит в действительности, ему казалось, что он спит. Если б кто-нибудь шепнул ему, когда Этна сняла свое покрывало, что через час эта женщина будет покоиться на его руках и он сможет дотрагиваться до ее длинных волос, он бы счел подобную идею нереальной, нелепой. Однако все это случилось в несколько минут, и в глубине густого леса, посеребренного лунными лучами, у ручейка, журчавшего возле ног, Эрнест Кольмар находился наедине с женщиной, красота которой слепила его. Но ни малейшей нечистой мысли не возникало у рыцаря: он любовался Этной с целомудренным восторгом.
Мы сказали, что прошло около минуты, прежде чем Этна опять открыла глаза. В этот промежуток она, без сомнения, собралась настолько, что вспомнила сцену в пещере и поняла, помог ей или похитил тот, кто поддерживал сейчас.
— Не бойтесь ничего, я друг, — прошептал Кольмар, видя, что она поднимает на него взор.
— Благодарю, благодарю тысячу раз за ваши слова, — проговорила Этна, садясь возле него. Потом, тихо взяв его за руку, она доверчиво прибавила: — Я знаю, кто вы.
— Знаете? — вздрогнул рыцарь.
— Да, — улыбнулась она. — Вы рыцарь Эрнест Кольмар. — Я за вами наблюдала, хотя вы меня не приметили, пока вы беседовали с генералом и Сатанаисой.