— Слышала? Говорят, в «Миллениуме» работает шпион.
— Да-а-а, и то, что им чуть не стал наш руководитель — тоже. Из-за него-то и переполох такой.
— Есть идеи, кто это может быть? — историк спрятал настороженность за очередной улыбкой.
Амина повернулась к нему и задумчиво прищурилась.
— Неужели, ты?
— Я?! — опешил Рун и добавил осуждающе: — Очень смешно!
— Да ладно тебе, — отмахнулась хакерша. — Сам небось тоже на меня подумал.
«Это потому что ты сама мне призналась, что хакнула „Миллениум“!» — чуть было не выкрикнул историк, но вовремя понял, что его заносит, и попытался говорить так же безучастно, как собеседница.
— Мне есть чем оправдаться, — заметил он сдержанно. — Ведь шпион обладает исключительными знаниями в твоей профессии, раз смог взломать нашу базу.
На этот раз Амина посмотрела на него так, что Рун понял: не опасайся она слежки, прибила бы наглеца на месте.
— Какое счастье, что я не единственный айти-специалист в Солнечной, — почти прошипела она, но тут же её лицо приобрело лукавое выражение. — Вот мне очень не нравится, что из-за какого-то гада за мной везде следят. Поскорее бы они его поймали.
— Это точно, — вздохнул Этингер.
Он прекрасно понимал, что поимка Синклера не решит их проблем, потому что тот легко докажет, что не взламывал «Миллениум», и охота за хакером продолжится.
— Если они не поймают его в ближайшее время, я скажу службе безопасности, что это ты шпион. А то уже никаких сил нет.
Этингер медленно повернулся, как бы говоря: «Я не ослышался?»
— Когда я успел тебе так надоесть?
— Вчера, когда вёл себя как бука, — Канзи скорчила злую рожицу. — А сегодня сам намекаешь на то, что шпион!
Она показала Руну язык, и тот, глядя на неё, подумал: «Бестия. Как есть бестия».
— Дорогуша, — сказал он с самой сальной улыбкой, на какую был способен, — даже если бы это было правдой — а это не так — у меня будет больше шансов обличить тебя в шпионаже. Хотя бы потому, что я — гуманитарий.
— Да ну тебя, — Амина разочарованно отмахнулась. — Бука.
Какое-то время они шли молча.
— За вчерашнее извини, — сказал Рун совершенно серьёзно. — На меня тоже всё это давит, и…
— А, не объясняй. Я понимаю. Как-то не особо получается радоваться жизни, когда не можешь остаться наедине с собой ни на минуту.
Этингер с благодарностью кивнул и не стал продолжать.
День клонился к закату, так что тени Руна и Амины походили на силуэты двух тощих инопланетян — один длиннее другого. Установившаяся вечерняя тишь располагала к неспешной прогулке, навевая благостную истому, но у историка была ещё одна причина не торопиться домой. Она шла рядом с Этингером, не ускоряя шага, и задумчиво глядела на гипертрофированную походку своего тёмного продолжения. Рун смотрел на неё и думал: кем бы она ни была, это не имеет значения. Ведь она — такая, именно такая, здесь и сейчас. Настоящая. А всё остальное — какая разница?
— Хочу на орбитальный курорт, — вдруг сказала Амина. — На месяцок. А лучше — на два, чтобы с запасом.
— Я слышал, после него очень трудно возвращаться на Землю.
— Это уж точно.
— Ты там была?
— Пару раз.
Рун присвистнул.
— Неплохо же ты зарабатываешь.
Канзи вяло улыбнулась и развела руками — мол, чем богаты, тем и рады.
— И почему же так тяжело лететь домой? — спросил Рун с искренним любопытством.
Он никогда не покидал Землю.
— А потому что не хочется. Ты туда прилетаешь, как в будущее. Или даже нет — как будто в другое измерение, — Амина помолчала, тщательно подбирая слова. — Как в другой мир, где всё было, есть и будет хорошо, правильно, приятно. Никуда не хочется спешить, да и незачем — повсюду светло, тепло, красиво. Его не зря называют «Эдем», там и вправду сущий рай. Но самое удивительное — это наблюдать Землю со стороны. Постепенно тебя перестаёт волновать то, что на ней происходит или происходило, ты как будто находишься в стороне от человечества и просто наблюдаешь за всем извне. Там ты понимаешь, что Земля — это парящий в пустоте Бог, который создал и по сей день поддерживает жизнь целого мира. Ты смотришь на Бога и чувствуешь, что являешься его частью.
Канзи повернулась к спутнику и с досадливым прищуром спросила:
— Звучит как бред, да?
— Немного, — согласился Рун.
— А вот там так не кажется. Наоборот, к этой мысли приходишь легко и естественно, так что если ты побывал на орбитальном курорте и ни на секунду не ощутил привкуса безвременья — что-то с тобой не так.
— Прямо какая-то лёгкая версия нирваны.
— О, не лёгкая, поверь! Там тебя ублажают до полного отсутствия желаний. Сам понимаешь, возвращаться на бренную Землю и лишаться блаженного всеосвобождения не хочется никому. Многие достаточно богатые люди там попросту селятся.
— Если всё так, как ты говоришь, то я бы тоже не отказался там побывать, — сказал Рун. — Хотя, наверное, моя память испортит половину впечатления.
Канзи задержала взгляд на его лице и вдруг выпалила: