— Садись, уродина, — яростно зарычал Джо, закрепляя куклу в дамском седле. Ее руки, состоящие из чулок, набитых тряпками, крепились к поводьям. Все было на месте, как положено, даже седельный вьюк. Джо совсем расчихался, закончив эту процедуру, и стал уверять себя, что простудился. Однако откуда тогда эта сырость в глазах? Негодование, страдание и страх перед морем, которое ему предстояло переплыть, — все эти чувства овладели им.
Как только слуги сели ужинать на кухне, Майкл велел Джулии взять свечу и освещать ему путь. Сам он нес Мэри к Королевской двери. У лестницы, ведущей в подземелье, имелась комната, где девушке предстояло пробыть некоторое время. Пришлось посвятить и Сару в семейную тайну. Это вызвало новый приступ гнева Кэтрин, но Анна понимала, что без помощи преданной служанки тут не обойтись. Они раньше всех спустились в комнату, чтобы убрать ее и приготовить постель для новой обитательницы.
Когда Мэри оказалась здесь, она осмотрелась и увидела, что находится в квадратном помещении, в стене которого имеется отверстие, куда уходит дым небольшой печки, стоящей в углу. Кроме кровати, покрытой новым бархатным покрывалом, в комнате стояли два кресла, стол, на котором находилась еда, принесенная Сарой, и шкаф, куда Анна повесила одежду, принадлежащую Мэри. В небольшом буфете лежала еда: хлеб, сыр, варенье и другие продукты. Пол покрывали два разноцветных ковра. У двери, ведущей в следующий проход, стояли полдюжины пик, несколько мушкетов и сабель. Люди, строившие это убежище, позаботились как о комфорте будущих обитателей, так и об их защите.
Мэри дала понять, что ей здесь нравится. Когда перед этим ей сказали, что она должна спуститься в убежище, девушка поначалу обрадовалась, полагая, что и Майкл будет прятаться там вместе с ней. Но узнав, что он собирается отправиться за море, она очень опечалилась.
«Я поеду с тобой!» — говорили ее губы, но он отрицательно покачал головой.
— Джо и я помчимся к побережью во весь опор, Мэри. На этот раз о повозке не может быть и речи. В любом случае здесь ты будешь в безопасности. Через неделю мы будем уже далеко, а ты окажешься на свободе. Те, кто увидит нас, подумают, что это ты скачешь с нами, но на самом деле это будет лишь кукла, похожая на тебя. Больше ничто не будет связывать тебя с твоим прошлым.
— «Когда ты вернешься?»
Он уже привык понимать ее по движению губ.
— Как только минует опасность. Возможно, когда-нибудь беглецов простят, и я вернусь. Не сомневайся.
Раздался тихий, исполненный сострадания голос Анны.
— Надеюсь, тебе будет хорошо здесь, Мэри. Я, Джулия и Сара постараемся почаще навещать тебя. Днем ты можешь гулять по лабиринту и дышать свежим воздухом, только не в те часы, когда садовник обрезает кусты. Кроме него тебя там никто не увидит. Только не удаляйся слишком далеко, а то можешь заблудиться, — ее лицо выражало крайнюю степень озабоченности. — Ты не будешь бояться спать здесь одна?
Губы Мэри сказали: «Нет». Какая разница, где она находится или что с ней происходит, если Майкл покидает ее? Она посмотрела на него, и он кивнул:
— Да, пора прощаться.
Анна, увидев трагическое выражение лица девушки, взяла Джулию за руку. И они, сопровождаемые Сарой, покинули комнату. Оставшись наедине с Мэри, Майкл сказал ей немало хороших слов, желая подбодрить ее, пробудить в ней веру в будущее. Сам он, оставляя дом и семью, чувствовал себя настолько удручающе, что ни о чем ином думать не мог. Ни в коем случае он не винил ее в том, что она является причиной его отъезда. Как он и говорил Кэтрин, у него не было сожалений о том, что он спас девушку. А то, что произошло впоследствии, не являлось его виной.
— Ты можешь кое-что сделать для меня, — сказал он, понимая, что девушка очень привязалась к нему. — Моей матери, бабушке и сестре Джулии нелегко будет узнать, что мой отец схвачен или вынужден скрываться за границей. Постарайся ободрить их в тяжелую минуту. Воодушеви их, — он видел, что Мэри благодарна ему за это поручение, не понимая еще того, как эта небольшая обязанность может помочь ей самой. — А теперь мне нужно идти. Пожелай мне счастливого пути, Мэри Твайт.
Ее глаза засверкали в ответ на эту просьбу. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать ее в щеку, но она слегка отстранилась, давая понять, что ему следует поцеловать ее в губы, ибо она не могла подставить их ему, как это сделала бы любая другая девушка: слишком туга была ее повязка. Подчиняясь ей, он нежно поцеловал ее в губы и уже хотел было отстраниться, когда она обняла его так крепко, словно не хотела отпускать, и сама начала целовать юношу. Ее страстные поцелуи возбудили в нем желание. Майкл прижал ее к себе и впился в ее губы, по-новому открывая для себя девушку. Он с трудом оторвался от нее, сожалея, что сделал открытие слишком поздно.
— Время бежит, Мэри. Более медлить я не могу. Скорее выздоравливай и будь счастлива. Ты этого заслуживаешь.
«Да пребудет с тобой Господь! Ты — моя единственная любовь!»
Неясно было, понял ли Майкл то, что она хотела ему сказать, но он спешно покинул комнату. А Мэри еще долго стояла на том месте, где юноша прощался с ней. Смолкли его шаги, наступила полная тишина. Слезы показались на глазах девушки и побежали по ее щекам. Но она даже не могла склонить головы из-за тугой повязки на шее. Неважно, как долго пробудет Майкл в изгнании, — она будет любить его и ждать. Придет час, и они встретятся вновь.
Вернувшись в дом, Майкл попрощался с родными и поспешил на конюшню, где поджидал его Джо. Анна собрала всех слуг в Большом зале, как это всегда делалось, когда требовалось сообщить нечто важное.
— После сражения при Уорчестере, — говорила Анна спокойным голосом, несмотря на свое крайне возбужденное состояние, — мой сын и Джо Берри помогли бежать одной роялистке, молодой девушке, которая спасла жизнь королю, за что подверглась преследованию со стороны сторонников парламента. Ее зовут Мэрион Мур, и она скрывалась у сочувствующих ей людей. Но обстоятельства изменились. Она, а также мистер Майкл и Джо находятся в опасности и должны бежать во Францию. Без сомнения, сюда в любую минуту может прибыть полковник Уоррендер и солдаты, но у вас нет причин для опасения. Ничего не скрывайте от них. Если вы расскажете им всю правду о бегстве моего сына, они не станут беспокоить нас бессмысленными обысками. Это понятно? — увидя, что слуги утвердительно кивают, она подумала о том, что наверно, сам Господь укрепил ее. Откуда иначе могли бы взяться у нее силы для произнесения этой речи после того, как она рассталась с сыном? — Хорошо. И последнее. В Сазерлее всегда существовал обычай провожать в дорогу обитателей дома, и я не вижу причин, почему это не должно произойти сейчас.
Она пошла вперед, а слуги последовали за ней, перешептываясь между собой. Их удивляло, что Джо влип в такую историю. Кэтрин, завернувшись в плащ, стояла у дверей с печальным видом. Потом члены семьи, как обычно, стали на крыльце, а слуги на ступенях. В свете, исходящем из дома, виднелись тени собравшихся людей.
Через несколько минут раздался стук копыт, и со стороны конюшни к дому подъехали три всадника. Их освещал лишь тусклый фонарь, висящий на стене. Впереди ехали Майкл и Джо, женщина следовала за ними. Слуги пришли к мнению, что она не знакома с дамами Сазерлея, ибо не подняла головы и не помахала им рукой, как это сделали Майкл и Джо. Что до последнего, то он был настолько расстроен, что глядеть не мог на слуг, боясь расплакаться как ребенок. Попрощавшись, всадники помчались по дорожке парка. Последнее, что видели слуги, — это взметнувшиеся вверх нижние юбки Мэрион Мур. После этого темнота скрыла беглецов.
Полковник Уоррендер не явился в Сазерлей той ночью. Не прибыл он и на следующий день. Анна знала, что именно ему был послан документ на арест, копию которого прислал ей друг семьи. Прошел еще один день, и ей показалось, что небо очистилось от туч. Должно быть, с Майклом и Джо ничего не случилось на их пути во Францию. Если бы их арестовали, об этом уже знали бы в усадьбе.
В наступившую ночь полковник Уоррендер и двадцать вооруженных солдат вторглись в Сазерлей. Орущие в панике служанки бегали по всему дому полураздетые, так как солдаты даже не постучались в двери. Они разбили окна в библиотеке и внезапно напали на дом.
Одна лишь Кэтрин не спала в это время. После отъезда Майкла она, готовясь к подобному вторжению, каждую ночь дремала в кресле у камина, одетая в теплый лиловый халат. Она хотела с достоинством встретить врага и понимала, что выглядит внушительно, когда встала при появлении сына Гарри Уоррендера в своей комнате. В руке он держал обнаженную саблю.
— Твой отец не одобрил бы такое бесцеремонное вторжение! — сказала она с презрением в голосе и таким тоном, как будто перед ней был шаловливый мальчуган.
— Я здесь по приказу парламента, мадам! — лицо его с квадратным подбородком было словно из гранита. И так всегда красные щеки пылали от волнения. — Не пытайтесь спрятать от меня вашего внука-предателя!
Он стал осматривать ее комнаты, заглядывая за гардины и под кровать. На пороге появилась Джулия и тотчас в страхе кинулась к бабушке.
— Не бойся, детка. Они скоро уйдут, — она вновь опустилась в кресло, прижав к себе девочку. Позже, когда их поиски не увенчались успехом, военные стали проводить допрос. Все слуги показали, что видели, как уезжали Майкл, Джо и какая-то девушка. Фантазия их разыгралась при этом не на шутку, они так живо описывали юную особу, что у полковника не осталось никаких сомнений в правдивости их. Он понял, что преступники опять улизнули. Затем Уоррендер допросил Кэтрин и Анну. Его интересовало местонахождение Роберта. Обе выразили надежду, что он жив, здоров и находится у короля.
Утром бледная и потрясенная случившимся Анна спустилась к Мэри и рассказала ей о том, что случилось ночью. Девушка дала понять, что рада за Майкла, которому удалось благополучно скрыться. Анна же страшно разволновалась. Мэри тотчас же налила ей горячего молока, которое стояло на печи. Анна выпила и немного успокоилась. Мэри нравилось то, что в этой комнате она может готовить себе еду. Это не только избавляло ее благодетелей от заботы тайно кормить ее, но и как-то отвлекало ее от всяких раздумий. Кроме этого, она училась писать буквы, которые показала ей Джулия. Анна заглянула в ее тетрадь и одобрительно кивнула.
— Неплохо. Я надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь нам о своей жизни или опишешь ее.
«Надеюсь», — сказали губы Мэри.
После того как Анна ушла, Мэри надела плащ и медленно пошла по проходу к ступеням, ведущим в самое сердце лабиринта. Быстро ходить она не могла из-за болей в шее и, сама о том не думая, выработала скользящую походку, которая была весьма грациозна. Ее не очень-то удручало это заточение. Подземелье не пугало девушку. Напротив, здесь она чувствовала себя в полной безопасности, и если бы только Майкл мог разделить ее одиночество, Мэри жила бы здесь как в раю.
Она вошла в лабиринт и полной грудью вдохнула свежий воздух, настоянный осенним ароматом. Чтобы размяться, она ходила взад и вперед мимо восьмиугольной скамейки и вокруг нее. Мысленно она пыталась представить себе Майкла, совершающего путешествие. Ее интересовало, достиг ли он уже Франции и что это за страна. Она надеялась, что он скучает по ней и часто вспоминает ее. Он сказал, что со временем попытается прислать домой письмо.
Она еще никогда в жизни не получала писем. До тех пор пока на ее долю не выпала участь вместе со своими родственниками спасать короля, она не покидала маленькой деревушки возле Уорчестера, где родилась. В четырнадцать лет она осталась сиротой и перешла жить к братьям ее матери, чей дом стоял поблизости. Оба они были вдовцы и занимались плотницким делом. Мэрион вела домашнее хозяйство и занималась шитьем, чему обучила ее мать. Ее родители придерживались англиканского вероисповедания, а дяди были пуританами. Их мирная упорядоченная жизнь очень нравилась девушке. Дяди страдали от религиозных преследований во времена правления короля Карла I, но не могли мириться и с экстремистскими методами пуританского правительства. Они возлагали свои надежды на нового короля и готовы были отдать за него свои жизни.
Она тяжело вздохнула. Все, кто был дорог ей, теперь мертвы. Однако девушка не теряла надежды на то, что Майкл еще вернется к ней.
Сазерлей по-прежнему жил своей привычной обыденной жизнью. Вот только все стали замечать, что Кэтрин очень изменилась после той ночи, когда уехал ее внук. Проводив его, она не смогла сама подняться по лестнице. В дальнейшем она уже не спускалась. Сохраняя здравый рассудок, она с каждым днем становилась все слабее физически и проводила дни, сидя в кресле возле камина или ковыляя по своим комнатам.
Анна, страшно волнуясь за сына и мужа, находила успокоение только вышиванием, чем и занималась, сидя то у Мэри, то у Кэтрин. Только одно согревало женщин: с каждым днем в них росла уверенность, что Майкл и Джо благополучно добрались до Франции. Они не сомневались в том, что полковник Уоррендер непременно уведомил бы их, если бы сын хозяина Сазерлея оказался в его руках. Ему доставило бы большое удовольствие сообщить им об этом.
Утром тринадцатого октября, когда Анна находилась у Мэри, в дверь комнаты Кэтрин постучали. Вошла Джулия и, как обычно, сделала реверанс. Еще находясь в своей комнате, она удостоверилась, что ее прическа в порядке, платье надето аккуратно, а под ногтями нет грязи, ибо старая леди замечала все погрешности ее внешнего вида, а девочке не хотелось отвлекать ее внимание на такие пустяки.
— У меня есть просьба к тебе, бабушка, — начала она, держась прямо, с высоко поднятой головой.
Кэтрин, сидя в кресле с ковриком на коленях, внимательно посмотрела на ребенка.
— Да? И в чем же она заключается?
— Теперь, когда Майкл уехал и, по-видимому, вернется не скоро, я чувствую, что ты должна сообщить мне план лабиринта.