В номере у Кларка собрались, кроме него, Максвелл, Mopp, Катлен и Стэннард. Перед ними стоял Игорь.
— Я уверен, что это случайный выстрел. Пальнул часовой, и все...— говорил он.
— Но вы же не знаете, куда идти, даже если выберетесь из города живым,— сказал Кларк,
— Знаю,— упрямо говорил Игорь.— Найду.
— Если знаете, почему не пошли сразу, зачем вернулись?— подозрительно спросил Морр.
— Я хотел идти сразу. Оттащил тело, накрыл брезентом... Но потом подумал: ведь я не имею права... Не предупредить вас, что Абу погиб.— Ведь теперь все иначе...
— А что иначе?— все более раздражался Mopp.— Что иначе-то?
— Кроме того, я должен сказать отцу... Хотя бы проститься с ним... Я не могу так просто уйти отсюда.
— Сопли!— сказал Mopp.
— Ну как?— спросил Кларк, обращаясь ко всем.— Мое мнение: пусть он решает сам, если готов идти — пусть идет.
— Согласен. — сказал Максвелл.
Mopp несколько секунд колебался.
— Бесполезная затея. Его прикончат, а потом прикончат нас... Но раз вы... я с вами...
Катлен улыбнулась:
— В таких случаях решают мужчины.
Настала очередь Стэннарда:
— Снимите мою подпись,— пробормотал он.— Я не могу... Снимите. Прошу вас...
— Итак, последний аргумент,— сказал Калишер.— Если до семи утра вы не сделаете заявления перед журналистами, в семь часов пятнадцать минут ваш сын погибнет. Заметьте: не вы, а ваш сын. По классическим канонам. Если хоть одно слово из нашего с вами разговора станет известным Игорю или кому бы то ни было, ваш сын погибнет. И последнее: если вы или тем более Игорь сделаете малейшую попытку бежать, он погибнет немедленно. Все, больше у меня аргументов нет.
Он проглотил таблетку, посмотрел выжидающе на собеседника. Тот, подавленный, молчал.
— Можете идти.
Астахов направился к двери.
— Да,— вспомнил Калишер.— Инструкцию уничтожить сразу, как только выучите легенду... Желаю успеха!
Игорь искал отца. Заглянул на кухню, подошел к двери в комнату Мэри, постучал.
— Да.— Мэри стояла перед зеркалом.
— К вам не заходил отец?— спросил Игорь обеспокоенно.
Мэри покачала годовой.
— Вы не знаете, где он?
Мэри снова покачала головой. По лицу ее текли черные слезы.
— День рождения,— тихо говорила она своему изображению в зеркале.— Старая дура... Старая некрасивая дура...
Mopp сидел в своем номере и что-то писал. В дверь заглянул Хольц.
— У тебя еще льду в холодильнике не найдется?— спросил фотограф.— Хочу еще одну пленку проверить.
— Сейчас.—Mopp встал и пошел к холодильнику.
Хольц подошел к столику, за которым только что сидел Mopp, с интересом взглянул на листок бумаги. Он был весь испещрен подписями — Mopp, Mopp, Mopp, Mopp...
— Тренируешься,— усмехнулся Хольц,— отрабатываешь завиточки поэффектней.
— Нет, я просто думал: какой-то никчемный росчерк... Четыре буквы... А цена!.. Никогда не думал, что за четыре мои каракули гонораром может быть жизнь...
— Тут какая-то суета... Что-то от меня скрывают.— А, Эдвард?
— Да нет... какая суета!
— Стэннард сам не свой...
— А он вообще неизвестно чей...
— Слушай, что происходит?— впрямую спросил Хольц.
— Да что ты меня допрашиваешь?— возмутился Mopp.— Я ничего не знаю, как и ты...
— Ну, ну,— Хольц подошел к окну.
— Тебе никогда не приходилось видеть, как киты кончают жизнь самоубийством?—вдруг спросил Mopp.
— Нет.