Мисс Лафосс вышла в комнату – развевающаяся черная ткань, блестящий серебряный воротник и серебряный пояс, сияющие светлые волосы – как бледно-золотая корона. Мисс Петтигрю показалось, что мисс Дюбарри как-то поблекла.
«Ага! – подумала мисс Петтигрю, чувствуя ревнивую гордость. – Против природы искусство бессильно».
– Делисия! – вскричала мисс Дюбарри, вскакивая на ноги. – Я уж отчаялась тебя увидеть!
– Эдит, прошу, успокойся. Ты слишком возбуждена.
– Посмотрела бы я на тебя на моем месте.
– Ну, предположим, – сказала мисс Лафосс миролюбиво. – Со стороны, конечно, легко говорить. Однако как вы поладили с Джиневрой, пока я заставила тебя ждать?
– А, чудесно. Мы прекрасно поболтали. Я хвасталась, это всегда приятно.
– Нет же, – поспешила вставить мисс Петтигрю. – Вы всего лишь отвечали на мои вопросы.
– Я вам верю. Обеим, – улыбнулась мисс Лафосс.
– О, Делисия!
Мисс Дюбарри всхлипнула. Очевидно, все ее горести снова нахлынули на нее. Ее лицо искривилось, но мысль о косметике удержала ее на грани слез. Она присела на диван и попыталась взять себя в руки.
– Да, – сказала мисс Лафосс сочувственно. – Я готова слушать. Где же сигареты… А, вот они.
Она зажгла две сигареты, одну для себя и одну для мисс Дюбарри, и села рядом с ней.
– Ну, рассказывай.
Мисс Дюбарри жадно затянулась.
– Тони ушел.
– Не может быть!
Мисс Петтигрю присела в стороне, чувствуя себя лишней. Это был разговор между подругами, они сразу же забыли о ней. Ей захотелось встать и выйти, но просто покинуть комнату без единого слова было бы невежливо. В конце концов, мисс Дюбарри знала, что она здесь, поэтому нельзя было сказать, что она подслушивает. А уходить ей не хотелось. Напротив, ей хотелось узнать, кто такой Тони и почему он ушел от мисс Дюбарри. Ее также начало одолевать горькое, завистливое чувство – зачем же эти прекрасные женщины приоткрыли ей свой мир, полный чудесных приключений, на такой краткий срок.
– Так и есть, – кивнула мисс Дюбарри.
– Вы же и раньше ссорились.
– Да. Но не так, не по-настоящему. Я чувствую разницу.
– Понимаю, – сказала мисс Лафосс. – Так что все же случилось?
– Ну, ты же знаешь Тони. Он так ревнив, что стоит перекинуться парой вежливых слов с лифтером, и он уже подозревает измену.
– Да. Но нельзя не признать, что твоя пара слов обычно звучит очень… убедительно.
– Знаю, знаю. Привычка. Пока не добьешься определенного положения, это единственный способ, а потом очень сложно разучиться.
– Да, – снова согласилась мисс Лафосс.
– Но никого, кроме Тони, у меня нет! Ты же знаешь. И никогда не было. То есть в первый раз можно выйти замуж по деловым соображениям, но потом в этом нет уже никакого смысла, можно себе позволить и влюбиться. Я бы вышла за него замуж, если бы он позвал. Но он не зовет.
– Может быть, ему не хочется. В смысле, это для тебя все-таки жертва, что ни говори, – поступиться свободой, когда у тебя свое дело и достаточно денег. Тебе не обязательно замуж. Он, наверное, решил, что сделать предложение было бы наглостью с его стороны. А так, как сейчас… ну, видно, что вы друг другу нравитесь, но можете разойтись в любой момент, если что. Но замужество… Это серьезно. Он может решить, что заботится таким образом о твоих же интересах.
– Я думаю, именно это он себе и взял в голову. Почти уверена. Мое дело приносит мне больше, чем он зарабатывает. Но пусть бы он просто сказал, я бы поняла! Если бы хоть намекнул, что для него это серьезно. Я бы тогда его быстренько уломала.
– Странный народ, мужчины.
– А он решил, что может и так, и так. Чтобы я была ему верна, как будто замужем, и в то же время никакого замужества и даже никаких о нем разговоров.
– То есть он ожидает, что ты станешь читать его мысли.
– Да я была и не против. Лучше быть с Тони на таких условиях, чем вовсе без него. Но это же не должно мешать мне приятно проводить время! Помнишь, я говорила, что ему пришлось уехать за границу на шесть недель? А я пока закрутила с Франком Десмондом. Ничего такого, все совершенно невинно. Просто для развлечения. Ну, и мы всей компанией поехали к нему в загородный дом. Все постепенно разъехались, я осталась выпить на посошок, но когда мы сели к нему в машину, выяснилось, что она не заводится. Механик из него никакой, а у нас даже фонарика с собой не было. Ливень как из ведра, и темно, хоть глаз выколи, а до поселка по меньшей мере миля. И что мне прикажете делать, кроме как остаться на ночь?
– Ничего, – подтвердила мисс Лафосс. – Я и сама поступила бы точно так же. А потом Тони об этом узнал?
Слезы снова выступили на глазах мисс Дюбарри, а губы ее задрожали.
– Да.
– Но я так понимаю, – сказала мисс Лафосс неуверенно, – что ничего такого не было?
– В том-то и дело! – воскликнула мисс Дюбарри. – Ты же знаешь, как с Франком всегда интересно. Не то, чтобы мне совсем не хотелось с ним пошалить. Но я сдержалась, потому что думала о Тони. А что толку? Знаешь, я могла бы уж тогда и не сдерживаться, он все равно мне не верит.
– Что ж. Говорят, добродетель – сама себе награда.
– Ну, награда в моем случае одна и та же, так что я бы предпочла ее немного подсластить.
– Но Тони не верит.
– Нет. Я уже все перепробовала. Ты же знаешь, какая у Франка репутация. Тони не поверит ни мне, ни ему… Я даже опустилась до того, что попросила у Франка помощи. Он пообещал сказать все, что я захочу.
– Ну естественно, – сказала мисс Лафосс скучным голосом. – В том-то и загвоздка. Тони знает, что ему ничего не стоит для тебя соврать, а значит, как можно быть уверенным, врет он или нет? О боже. Ну и ситуация.
– Да. Ужасно все сложилось.