— Гм… от моего имени… А зачем? Впрочем, как хочешь, скажи.
Когда Антонио нашел в Аччеттуре дона Панкрацио и заговорил с ним о помещении для школы, тот и в самом деле распалился:
— Какое еще помещение?! А куда я свиней дену?
— Так это свинарник? Нет, конечно, свинарник для школы не годится.
— Дело ваше.
— А поблизости ничего другого нет?
Монтесано отрицательно покачал головой.
— Куда же мне теперь идти?
Антонио устал. После долгих скитаний по каменистым тропам ноги у него точно свинцом налились. Он закрыл глаза, и сразу же во тьме зажглись тысячи крохотных звездочек и сильно закружилась голова.
Для начальной школы место здесь самое подходящее. Хотя бы уж потому, что в округе школы нет и в помине. Но в остальном… Вместо того чтобы пичкать его в институте всякими премудростями, научили бы лучше быстро бегать и ловко карабкаться по скалам, как это делают мухи, взбираясь по стеклу. Неплохие физические упражнения, да только никто этому не учит.
— Что с вами, заболели?
— Нет, что-то голова закружилась.
— Помочь вам?
— Нет, нет, спасибо. Просто я устал. И потом, все так трудно.
Монтесано уходит, затем возвращается:
— Если уж вам так нужно, я подыщу для свиней другой сарай.
— А этот свинарник хоть большой?
— Порядочный. Хотите посмотреть?
— Далеко это?
— На полпути между Аччеттурой и Пьетраперта́дой. Ходьбы тут километров пять.
— Я смертельно устал. Нельзя ли отложить до завтра?
— Вам виднее. Но сегодня я мог бы дать вам мула.
И снова в путь.
Размеренная поступь мулов навевает сон. Особенно если встал спозаранку да еще за день утомился. Но Антонио уверенно сидит в седле. Привычка. Он вспоминает, как еще мальчишкой ездил летом из Мате́ры к дедушке с бабушкой в деревню. Тоже на муле. Внезапно маленький караван остановился. Антонио открыл глаза.
Пронзительный поросячий визг и ужасная вонь. Это с пастбища под зоркой охраной маленького свинопаса возвращается стадо свиней. Дырявая крыша свинарника держится каким-то чудом, но дверь не закрывается. Окон нет. Даже маленького оконца… «Оконце» — существительное среднего рода единственного числа. Как и слово «стойло». Впрочем, это не стойло, а свинарник. Для занятий здесь условия и в самом деле свинские. Вот и приехали!
Антонио грызут сомнения. Ведь он умеет петь и играть на гитаре. Это же верный кусок хлеба. А много ли проку с того, что он кончил институт и стал учителем? Он не в штате, и даже помощником учителя его не берут. Он учитель начальной школы, которую еще надо создать. А если никто из ребят не захочет заниматься или не перейдет, скажем, из третьего класса в четвертый, прощай государственное пособие, тю-тю денежки, которые он из своего кармана выложил. И старики родители, выходит, зря ему помогали, отдавали свои последние лиры. Антонио чувствует себя настоящим преступником. Да, но, с другой стороны, разве можно держать ребят в этом свинарнике без окон, без света, без воды?
— Что вы все разглядываете да вокруг ходите? Тут ни у кого света и водопровода нет. А вода — пожалуйста! Колодец рядом. Смотрите сами, все равно лучше ничего здесь не найдете. Но мое дело сторона. Не возьмете свинарник, мне же спокойнее будет.
— Попробую поискать еще что-нибудь. Вы не обижайтесь, дон Панкрацио. Вы были так любезны, я вам очень признателен.
— Э, полноте, пустяки. Я всегда рад помочь.
— Ну, а если я все же решу снять свинарник? Во сколько мне это обойдется?
— Сговоримся.
— Простите за назойливость, дон Панкрацио, но я должен знать заранее.
— А сколько вы зарабатываете, дон Антонио? Простите и вы за нескромный вопрос.
— Примерно пять тысяч лир за каждого ученика, который перейдет из второго класса в третий, и одиннадцать тысяч лир, если перейдет из третьего в четвертый.
— А если ученик на второй год останется или совсем уйдет?
— Ни лиры.
Тут Крикун расхохотался. Впервые за много лет.
— А за учеников первого класса?
— За них не платят.
— Выходит, они гроша ломаного не стоят? Кто же вас заставляет быть учителем?
Сальваторе сделал еще шаг и вдруг увидел ее. Она свернулась в клубок и, вытянув шею, впилась глазами в зайчонка. Большая змея в желтых и черных пятнах. «Гуардабассо, коль я тебя встречу, так уж привечу». Убью, значит.
Беги, зайчишка, беги. Уж лучше дать тебе убежать, чем оставить змее на поживу. Но зайчишка не шевелится. Встав на задние лапки, он неподвижно, покорно ждет, когда наступит его конец. Только повизгивает еле слышно. Сальваторе тоже словно окаменел. Одно неосторожное движение, и плоская голова на тонкой шее метнется вперед. И принесет смерть. Сальваторе пытается нащупать ногой палку или камень. Дедушка говорил, лучше палку. Сальваторе осторожно пятится, не теряя из виду змею и зайчонка. Краешком глаза он замечает рядом крепкий сук.
Только бы не опоздать, только бы заяц не пошевелился и змея не бросилась бы на него. Сальваторе быстро наклоняется и поднимает сук.
Теперь надо ударить и перебить змее спину.