Ещё один шаг, и он растворяется в тенях. Я напряжённо смотрю на то место, где он пропал. Но уже не вижу ничего, кроме каменной стены и края гобелена.
Страх постепенно перестаёт сковывать меня, уступая место откровенной панике. Меня трясёт. Какой сон?! Я сижу, закутавшись в одеяло, и пялюсь в темноту. Не бояться его?! Как?! Вылез из полоски сумрака в ладонь шириной. Облапал, не спросив. Чего хотел — не понятно!
Во что я играю?! Честное слово, когда дядя, приподняв меня за подбородок, со всем своим ядом в голосе заявил:
— Ты вырос, щенок, и я нашёл тебе применение. Старый владыка Эганора, умирая, велел своему младшему сыну, кровавому Рейли, жениться не позднее двадцати пяти лет. Этот срок уже заканчивается. Только Рейли — мужеложец и терпеть не может женщин. Настолько, что, говорят, даже готов нарушить волю отца, лишь бы не тащить одну из них в свой замок. Я хочу помочь соседям. Ты наденешь платье, станешь вести себя, как полагается принцессе, и поедешь в Эганор. Я хочу сделать Рейли одолжение, дать возможность публично исполнить волю отца, повести под венец девицу знатного рода и при этом не нарушить своих принципов.
Тогда я боялся, что всё сказанное дядей — ложь. Что, осознав подлог, поняв, что под красивым платьем не девушка, маг придёт в ярость и просто убьёт меня. Сейчас в моей голове бьётся мысль, что лучше бы он меня убил…
Было трудно не заметить, что удостоверившись в моей принадлежности к мужчинам, Рейли быстро сменил ледяной взгляд на заинтересованный… а значит, всё-таки «ублажать»… Меня бьёт дрожь.
В таком состоянии меня застаёт дуэнья:
— Деточка, что случилось? На тебе ж лица нет!?
Я почти готов расплакаться на руках старухи. Напугать он не хотел! Да я теперь без свечи, вообще, засыпать разучусь! На каждую тень, как на врага, таращиться буду! Пришёл, одеялком укрыть?!
— Герцог зашёл доброй ночи пожелать.
— Вот охальник!
Она обнимает меня, как ребёнка. Гладит по волосам худой костлявой рукой.
— Только доброй ночи пожелать?
Я, наконец, беру себя в руки. Отстраняюсь:
— Да. Вылез из теней в углу, пожелал доброй ночи и обратно ушёл. Просто, напугал до смерти!
Дуэнья смеётся. Я злюсь на неё, продолжая возмущаться:
— Весь замок только и говорит, что он чуть ли ни младенцами на завтрак закусывает, а тут такое явление!
Она снова гладит меня по волосам, убирает выбившиеся локоны за плечи.
— Не суди воина по его отношению к врагам, деточка. Ты не врагом к нему идёшь. Рейли — беспощадный зверь для тех, кто решит с ним драться, но ты — совсем другое дело. Подумай, по лесу бродит медведь — хозяин диких просторов, неслышно ступает барс — владыка снежных гор, в кустарниках недовольно рыщет сердитый кабан. Каждый из них дик и жесток для врага. Но также, у каждого есть логово, и те, для кого он ласков и заботлив.
Она подталкивает меня, укладывая, поправляет одеяло:
— Это великая женская мудрость, разглядеть в свирепом барсе ласкового кота, в грозном медведе — пушистого балагура. Разглядеть и полюбить. И тебе нужно научиться этой мудрости.
Она привстаёт:
— Я задую свечу. Думаю, все тени в этом замке подчиняются Рейли, и большие, и малые. Никто, кроме него, не может скрываться в них. Никто, без его ведома, не ходит в них. А бояться Рейли тебе нельзя. Спи, деточка.
Свеча гаснет, и старуха затворяет за собой дверь. Я смотрю в потолок, в темноту. Бояться Рейли нельзя. Великая женская мудрость — не бояться того, кто страшен для всех. Только я — не женщина!
Спать, Даниэль, спать! Закрыть глаза и выдохнуть. Все тени в этом замке подчиняются магу. А в его планы, скорее всего, не входит меня убивать. В его планы входит другое… рано или поздно мне предстоит оказаться в его постели. Но он, по крайней мере, кажется, не собирается брать меня силой. По крайне мере, пока… Ласкового кота? Маг похож… на скорпиона, изображение которого носит на доспехе. Кто-нибудь видел когда-нибудь ласкового скорпиона?! Или пушистого скорпиона?!
Рейли:
Да, передо мной, однозначно, мальчик. Тонкая рубаха прилежно обрисовывает худые, но широкие плечи, плоскую грудь. Вот он откладывает гребень и ловко заплетает волосы в косу через плечо, перевязав обычным кожаным шнурком. Да, теперь совсем без сомнений. Волосы не прячут черты лица. Острые, мальчишеские, с эльфийскими скулами и разрезом глаз.
Я не собираюсь выходить из теней. Мне, в принципе, уже хватает аргументов, чтобы поверить в утверждения брата и Яноса. Но мальчик вдруг останавливает взгляд именно на том месте, где я скрываюсь, и замирает. Мне приходится выйти на свет. Он поднимается:
— Мне казалось, что на время, что я в гостях в этом замке, это мои личные покои.
За показным хладнокровием явно прячутся другие чувства. И меня грызёт желание их разгадать, спровоцировать раскрыться:
— Я зашёл лишь пожелать вам доброй ночи. Прошу, прилягте.
В глазах растерянность, потом отчаянная решимость. Даниэль делает шаг. Кажется, ноги его не особо слушаются. Но «Королевские отпрыски не позволяют страхам управлять своими поступками»! Как я хорошо понимаю эту истину!
Он ложится на кровать, вытягивает руки вдоль тела и, кажется, лишь усилием воли не вцепившись в ткань рубахи, зажмуривает глаза. Мне нравится его самообладание. При всех слухах, которые про меня ходят по дворцу, мне встречались крепкие на вид мужи, которые лишь от одного моего явления в их покои впадали в панику. Падали на колени, молили о пощаде. Был один, который предпочёл выпрыгнуть в окно и свернуть шею, лишь бы не оставаться со мной наедине.
Даниэль вопросительно открывает один глаз и косится на меня. Моё бездействие его озадачивает. Я же просто рассматриваю его. С этого ракурса рубаха обрисовывает другие подробности, и я гадаю… это ткань так обняла мужское достоинство… или просто складки? Мальчик замечает мою улыбку и хмурится. Мой шаг навстречу его снова настораживает.
Я кладу ладонь на его грудь. Он неотрывно смотрит мне в глаза с вызовом. Я веду рукой вниз. В его взгляде отчаянье, и он зажмуривается, а моя ладонь натыкается на что-то совсем… мягкое… мне, конечно, доводилось трогать мужчин. Правда, не там… И не живых… Я отдёргиваю руку, скорее всего, с головой выдавая свою неопытность.
Даниэль резко открывает глаза. Сердится! Ещё немного, и молнии метать начнёт! На меня?! За прикосновения?! Я невольно улыбаюсь. Даже брат уже давно опасается по-настоящему открыто злиться на меня. Даже он, я вижу, сдерживается. Остальные, вообще, в страхе молчат рыбами!
Я наклоняюсь и целую мальчика в губы. Не так, как учил варвар. Так, у меня ещё не скоро получится. Просто искренне.
— Даниэль, пообещайте, что и впредь не будете меня бояться.
Я ухожу. Быстро. Пока эмоции не вырвались и не натворили ещё что-нибудь. Пока магия бурлит, но не покидает меня. Пока он всё-таки не испугался.
Замок Агорда встречает меня темнотой и тишиной. В любимой гостиной натоплено. Я комфортно чувствую себя в темноте, но холод и сырость не люблю. Неслышно ступая, лакей ставит передо мной ужин. Пахнет жареным мясом, но я даже не притрагиваюсь. Управляющий шелестит над ухом, показывая, что готов докладывать и слушать приказы.
— Гетхам, я, может, женюсь…
Тихий шипящий голос верного слуги:
— Ваша Светлость желает дать какие-то распоряжения по этому поводу?
Я откидываюсь в глубоком кресле: