Торренса прорвало:
— Потому что я не сторонник самоубийства. Потому что я не хочу зря жертвовать жизнью хороших парней. Потому что я не бог и не могу творить чудеса.
— Итак, вы утверждаете, что это невозможно? — настойчиво переспросил Дженсен. — Это чрезвычайно важно.
— Моя жизнь для меня тоже немаловажна. И жизнь моего экипажа тоже. Сэр, это невозможно. По крайней мере для нас. — Он провел рукой по усталому лицу.— Может быть, с ним справится «летающая крепость» «дорнье» с новыми радиоуправляемыми глайд-бомбами... Не знаю. Зато я знаю, что наши бомбы для них все равно что снежки. Нет, — с горечью заметил он, — ничего не получится. Разве начинить взрывчаткой самолет типа «москит» и пустить тараном прямо в отверстие пещеры, где установлены эти пушки? Может быть, так...
— Спасибо, командир. Благодарю вас и ваш экипаж, — Дженсен встал. — Уверен, что вы сделали все от вас зависящее. Жаль, что не удалось... Итак, полковник?
— Можете быть свободны, Торренс, — сказал полковник и, когда тот вышел, провел Дженсена и Меллори через боковую дверь в свой кабинет. — Вот так-то, джентльмены. — Он взломал сургуч на бутылке талискера, принес несколько рюмок. — У Билла Торренса лучшая, самая опытная эскадрилья в Африке. Он бомбил нефтяные районы Плоешти. Как орешки раскалывал. Только Билл Торренс мог осуществить сегодняшнюю операцию. И если он говорит «невозможно», задание действительно невыполнимо, поверьте мне, Дженсен.
— Я и раньше знал об этом. — Дженсен хмуро уставился на янтарь рюмки в своей руке. — Но не наверняка. Жаль, что дюжине человек пришлось заплатить жизнями за доказательство моей правоты... Остается единственный вариант... только один...
— Только один, — повторил полковник и поднял рюмку. — Выпьем за удачу острова Ксерос.
— За удачу Ксероса, — отозвался Дженсен. Лицо его оставалось суровым.
— Послушайте, — взмолился Меллори, — я ничего не понимаю. Выть может, вы потрудитесь объяснить мне...
— Ксерос, — прервал его Дженсен, — та ремарка, после которой ваш выход. Весь мир — театр, малыш... Ну и так далее. Сейчас наступил твой черед появиться на сцене и принять участие в этой маленькой комедии, — улыбка Дженсена была безрадостна. — Вы пропустили первые два акта, но не расстраивайтесь. Вам предстоит быть главным героем действия, хотите вы этого или нет. Итак, Ксерос. Акт третий, сцена первая. Появляется капитан Кейт Меллори.
Дженсен вел тяжелый штабной «хамбер» с уверенностью и умением, которые отличали все его дела.
Меллори склонился над развернутой на коленях крупномасштабной адмиралтейской картой южной части Эгейского моря, освещая ее тусклым лучом карманного фонарика. Он внимательно изучал испещрённые красными квадратиками районы Спардеса и северных Додеканозов. Потом выпрямился, передернул плечами — даже в Египте в ноябре прохладно ночами — и взглянул на Дженсена.
— Кажется, я уже разобрался, сэр.
— Отлично, — Дженсен смотрел вперед на серую ленту пыльной дороги. Она извивалась в белых лучах фар. — Отлично, — повторил он. — А теперь представьте, что вы уже в порту Наварон, на берегу овального заливчика в северной оконечности острова. Скажите, что вы увидели бы оттуда?
Меллори улыбнулся.
— Примерно в четырех милях к востоку я увидел бы турецкий берег, косо уходящий к северо-западу, к точке, что севернее Наварона. И еще — крутой утес, ближе к востоку. А прямо за утесом, милях в шестнадцати севернее, — мыс Демирки. Не так ли? Кроме того, на одной линии с ним я увидел бы остров Ксерос. Милях в шести западнее — остров Мейдос, первый из Лерадского архипелага, протянувшегося миль на пятьдесят к северо-востоку.
— На шестьдесят, — кивнул Дженсен. — У тебя неплохой глаз, малыш. У тебя достаточно смелости и опыта. — Он с минуту помолчал. — А надеюсь я на то, что тебе чертовски повезет. Одному богу известно, как тебе необходимо везение.
Меллори ожидал продолжения, но Дженсен словно ушел в размышления. Только шуршание шин да приглушенный рокот сильного мотора нарушали ночную тишину. Наконец Дженсен, не отрывая глаз от дороги, тихо заговорил:
— Сегодня суббота. Скорее даже раннее утро воскресенья. На острове Ксерос тысяча двести человек. Тысяча двести солдат, которые будут убиты, ранены или взяты в плен к следующей субботе. — Короткая кривая улыбка промелькнула по его губам и сразу исчезла. — Как вам нравится держать в руках жизнь тысячи человек, капитан Меллори?
Меллори несколько долгих секунд глядел в непроницаемое лицо капитана и отвернулся. Бросил взгляд на карту.
«Тысяча двести человек на Ксеросе. Тысяча двести ожидающих смерти. Ксерос и Наварон. Ксерос и Наварон. Как там говорилось в стихотворении, которое он столько лет назад заучивал в маленькой пастушеской деревушке возле Куинстауна? «Чимборазо...» Вот именно: «Чимборазо и Котопакси, вы украли сердце мое...» Ксерос и Наварон. Они звучат так же слитно, как и те два названия. Ксерос и... Ксерос и...» — Он замотал головой, пытаясь сосредоточиться. Все элементы загадки мало-помалу занимали свои места.
Восемнадцать месяцев назад, после падения Греции, немцы захватили почти все острова Спорадес. Итальянцы к тому времени контролировали большинство Додеканозов. К прошлому сентябрю мы постепенно заняли все крупные острова. Кроме Наварона. Слишком твердый орешек. Мы просто обошли его. Знаете, как реагировали на это немцы?
— Неистово?
— Вот именно, яростно. Политическое значение Турции в этой части мира трудно переоценить. Она всегда была или потенциальным партнером, или потенциальным противником. Большинство островов расположено всего в нескольких милях от побережья Турции. Вопрос восстановления доверия к Германии стоял на повестке дня. Немцы бросили в бой все, что могли, — парашютистов, морских десантников, альпийские отряды, целые полчища «штукас». Для этой операции они сняли с итальянского фронта пикирующие бомбардировщики. Все... Через несколько недель мы потеряли больше десяти тысяч солдат и все острова, которые заняли перед этим. Кроме Ксероса.
— Теперь очередь за ним?
Дженсен достал пару сигарет, подождал, пока Меллори прикурит, выбросил спичку в окно, сквозь которое севернее шоссе виднелась бледная дымка Средиземного моря.
Да. Теперь они ударят по Ксеросу. Спасти его доы не в состоянии. В Эгейском море немцы имеют йолное превосходство в воздухе...
— Но... Почему вы уверены, что это произойдет в ближайшую неделю?
Дженсен вздохнул.
— Малыш, Греция кишит агентами союзников. Только в Афинах и Пирее у нас их больше двух сотен. И...
— Двух сотен!.— недоверчиво воскликнул Меллори. — Вы сказали...
Дженсен ухмыльнулся.
— Поверь, это еще пустяки по сравнению с ордой немецких шпионов, которую мы гостеприимно содержим в Каире и Александрии. — Он снова стал серьезным. — По крайней мере наша информация точна. На рассвете во вторник целая армаду фелюг и каиков выйдет из Пирея, проскочит сквозь Циклады, просочится ночью меж островков... Любопытная ситуация! Не так ли? Днем мы не рискуем выходить в Эгейское море — боимся бомбежек, а немцы не смеют носа показать ночью. Только стемнеет, и отряды наших эскадренных миноносцев выходят на охоту, но еще до рассвета все они ретируются на юг. А маленькие суденышки пережидают день под прикрытием отдельных островков. И все-таки мы не в состоянии им помешать на подходах к Ксеросу. Немцы наверняка окажутся там в субботу или в воскресенье. Нанесут одновременный удар с моря и с воздуха. Десятки «юнкерсов-52» базируются у них на окраине Афин. Ксерос не продержится и двух дней.
— Но ведь у нас есть флот, сэр. Эвакуация! Флот, несомненно...
— Флот! — с расстановкой сказал Дженсен. — Флот не заинтересован. Флоту надоело возиться с восточным Средиземноморьем и Эгейским морем. Ему надоело без малейшей пользы подставлять шею под новые и новые удары. Немцы уже вывели из строя два линкора, восемь крейсеров, четыре из которых потоплено, и около дюжины эсминцев... А мелких судов и не сосчитаешь. И ради чего? Чтобы наше командование могло играть со своими берлинскими коллегами вокруг желтых скал в кошки-мышки? Игра эта доставляет им немалбе удовольствие. Всем, кроме той тысячи моряков, которых потопили в этой игре, кроме десяти тысяч томми, индусов и австралийцев, которые страдали и умирали на этих островах, так и не узнав, во имя чего они пожертвовали жизнью.
Пальцы Дженсена на баранке побелели, рот сурово сжался. Дженсен имел отличное представление об изнанке событий...
— Вы сказали: тысяча двести человек, сэр? — спросил Меллори.
— Да. Тысяча двести человек. — Дженсен мельком взглянул на него и отвернулся. — Ты прав, малыш. Конечно, ты прав. Это я так, сгоряча. Несомненно, мы им поможем. Пусть погибнут еще два-три эсминца. Черт с ними... Прости, малыш, не буду об этом. А теперь слушай. Слушай внимательно. Эвакуировать их придется ночью. Днем такой ситуации не представится: около трехсот «штукас» только и ждут появления эсминца ее величества. Эвакуировать придется именно на них. Транспорты и тендеры слишком тихоходны. Севернее Лерадских островов они идти не могут, потому что не успеют вернуться к рассвету на базу. Слишком большое расстояние.
— Но Лерады растянулись длинной цепочкой,— рискнул заметить Меллори. — Разве эсминцы не могут пройти между ними?
— Между островами? — Дженсен покачал головой. — Проливы напичканы минами, как огород картошкой. Там и на ялике не пройдешь.
— А пролив Мейдос-Наварон? Тоже заминирован?
— Нет. Он глубок. На глубине невозможно ставить мины.
— Тогда здесь-то и нужно идти. Не так ли, сэр? Я хотел сказать: с одной стороны, турецкие территориальные воды, с другой...