Машинист выжидательно смотрит на приближающуюся толпу, потом — на второй состав, на три теплушки, загнанные в тупик. Состав без паровоза и теплушки стоят на одной колее.
Начальник станции подходит к паровозу, говорит, задрав кверху хмурое бледное лицо:
— Цепляй второй состав! Да поживей!..
— А второй паровоз даешь? — с усмешкой спрашивает машинист. — Впереди подъем!.. Тебя вместо второго паровоза подцеплять придется!.. Согласен?
Начальник отвечает что-то, но голос его тонет в громких выкриках толпы:
— Цепляй!..
— Цепляй, а то и паровозу и тебе разом пары выпустим!
Машинист еще раз оглядывает второй состав и теплушки.
— Прицеплю!.. Но если что случится — ты ответчик! За подъемом — крутой спуск верст на двадцать!
— Знаю! Цепляй!
Паровоз обдает паром и начальника и толпу. Грохают буфера. Поезд трогается.
С платформы доносится взрыв отчаянных голосов. Там не знают, чем закончились переговоры, и снова бросаются на штурм отходящего состава.
Полным ходом идет погрузка хлеба в вагоны.
Вдоль задней стороны теплушек прохаживается с винтовкой Архип. Лязг буферов заставляет его испуганно повернуться.
Насторожились и бойцы на другой стороне теплушек. Те, кто нес мешки, остановились.
— Василь! — зовет Глеб Прохоров.
Подбегает Василий.
— Это что такое? — спрашивает Глеб, кивнув на удаляющийся состав.
— Не извольте беспокоиться, товарищ командир! Полный порядок! Не подведет!
— Ну, смотри у меня!.. — одобрительно произносит Глеб Прохоров и кричит: — Глебка!
Подходит сын.
— Пойдешь со мной! — говорит отец и командует остающимся: — Поторопись!
Бойцы продолжают грузить в теплушки мешки, ящики, кули.
Паника на станции поутихла. Поезд, миновав стрелку, стал пятиться назад — ко второму составу.
Начальник стоит у дверей вокзала и с облегчением смотрит на сближающиеся вагоны.
К нему подходят Глеб и Глебка.
Начальник делает мученическое лицо и, отчаянно размахивая руками, начинает выкрикивать:
— И не проси!.. И не думай!.. И так грех на душу взял — второй состав заставил прицепить! Куда тут с теплушками еще!
Глеб-старший молча слушает его.
— И не уговаривай! — продолжает начальник. — Не прицеплю — и все тут!.. Э! Эй! Куда?
Последние слова адресуются уже не Глебу, а поезду. Два сцепленных состава, не останавливаясь, продолжают пятиться в тупик — к теплушкам. Люди, облепившие вагоны, снова начинают волноваться.
— Куда-а-а!.. — несется над станцией.
— Куда его черти прут?..
— Бра-а-атцы! — кричит верзила. — Да они нас всех под откос пустят! Поезд перегружен, а тут теплушки еще цепляют!
Долетает перезвон буферов — поезд дошел до теплушек.
Толпа угрожающе гудит…
Сзади теплушек по-прежнему шагает с винтовкой Архип.
С этой же стороны поезда вдоль вагонов идет железнодорожник с молотком на длинной рукоятке. Он выстукивает колеса, заглядывает в коробки букс.
Когда железнодорожник подходит к передней теплушке, на путях появляется благообразный мужик с бородкой. Правую руку он держит за пазухой.
Архип, хмурясь, смотрит на него.
— Стой! Поворачивай оглобли!
Мужик послушно останавливается в пяти шагах, мнется в нерешительности. Архип, не отрываясь, следит за его рукой, засунутой за пазуху. Наконец мужик начинает потихоньку вытаскивать руку. Архип приподымает винтовку. В руке у мужика — кусок сала.
— Баба у меня… больно жалостливая! — сконфуженно произносит он. — Услыхала, что у тебя девять детишек… Снеси, говорит, в подарок…
Мужик, вытянув вперед руку с салом, подходит вплотную к оторопевшему Архипу.