— Я оставил? Да сколько раз повторять: это ты вызвала меня заклинанием. Ты прочитала заклинание — я появился. И теперь жду, когда ты отправишь меня обратно.
— Я?!
— Мы опять возвращаемся к бессмысленным разговорам, — вздохнул сид. — Ты, дитя, ты.
— Постой, кажется, начинаю понимать… — Бранвен переплела пальцы и наморщила лоб. — Та книга, которую я нашла… Я прочитала заклинание на призвание любви…
— Радуешь меня необыкновенно, — сид вежливо похлопал. — Поклон за сообразительность.
— Я призывала любовь, а не тебя.
— Красотка, ты хотела любви, и я пришел, чтобы ее дать.
— Нет, — Бранвен покачала головой, — я хотела вовсе не твоей любви. Я читала заклинание на любовь моего жениха, лорда Освальда.
— Какая милая наивность. А тебя не смутило, что в заклинании не упоминалось имени твоего жениха?
Бранвен захлопала ресницами, охваченная неподдельным ужасом:
— Ты говоришь… то есть… — бормотала она.
— Мы начинаем прозревать, правда? Объясню еще проще. Это заклинание читают девицы и не совсем девицы, которые хотят крепких мужских объятий. Они читают, я появляюсь, люблю их до умопомрачения — и исчезаю, сделав свое дело. Но я не могу исчезнуть, если та, которая меня вызвала, не получит плотского удовольствия. Так что прекрати ломаться и получи от меня удовольствие, — он приглашающе раскинул руки и встал навстречу Бранвен, показывая себя во всей красе.
Краснеть дальше было попросту некуда, но Бранвен умудрилась это сделать. Теперь она сидела пунцовая, словно спелая вишня. Три раза она пыталась заговорить, и три раза у нее ничего не получалось. Все это время сид наблюдал за ней с вежливым вниманием, но во взгляде было столько иронии, что Бранвен не сомневалась — в душе он потешается над ней, над ее глупостью и над ее смущением.
— Я вынуждена извиниться, — выдавила она, опуская голову, чтобы не видеть насмешливых глаз. — Произошла досадная ошибка, я не нуждаюсь в твоих услугах.
— Мне от этого ничуть не легче. Хотелось бы вернуться, — ледяным тоном заявил сид.
— Тебе придется отыскать другой способ. Я просватана и храню верность моему жениху, лорду Освальду, — возразила Бранвен.
— Серьезное заявление. Ты верна жениху, а мне-то что прикажешь?
— Я уже сказала, поищи другой способ…
— Другого способа нет, красотка, — сказал сид зловеще, и в следующий миг Бранвен оказалась на лопатках, утонув в перине, а сверху пристроился Эфриэл. — Да ты сама этого хочешь, глупышка, — мурлыкнул он, ловя губы девушки, которая только и могла, что отворачивать лицо то вправо, то влево. — Хотя я готов поиграть в твою игру, ведь приз обещает быть таким сладким…
Бранвен забилась под ним, пытаясь освободиться, но ее держали крепко, как стальными оковами.
— Ты же не возьмешь меня силой?! — пискнула она, тараща глаза.
— Это и не потребуется, ты сама согласишься с радостью.
— Никогда-никогда-никогда! Мне это так противно, так противно… как съесть дождевого червя!
Сравнение рассмешило Эфриэла, и он даже позабыл о поцелуях, вдосталь насмеявшись.
— Девичьи капризы и глупости, — заявил он безоговорочно, располагаясь рядом с Бранвен и закидывая на нее ногу, чтобы не вырвалась. — Не бойся, я быстро управлюсь. Вот помню, как-то меня вызвали двенадцать монахинь из монастыря святой Вуны, что в Мерингии, тогда — да, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы оказаться дома…
Бранвен ахнула, а он закончил, глядя насмешливо:
— …а такую нежную гусочку, как ты, я бы вознес на небеса за четверть часа.
— Сколько тебе повторять! Я не желаю этого! Если ты ведешь себя, как животное, то я — благородная леди. И знаю, что хорошо, а что нет.
— Ты в этом уверена? — спросил он приглушенно.
Бранвен зажмурилась, чтобы не видеть красивого смуглого лица, склонившегося над нею.
— Прошу, не принуждай меня к тому, что мне неприятно, — пробормотала она, заикаясь на каждом слове.
И сид вдруг отпустил ее. Он даже встал с кровати и отошел к окну, словно ему стало страсть как интересно посмотреть на звездочки небесные. Бранвен несмело поднялась, приглаживая растрепавшиеся волосы.
— Все же, ты настоящий рыцарь и не обидишь даму, — сказала она. — Зачем же ведешь себя, как варвар?
— Не обольщайся, — Эфриэл ответил ей, не поворачивая головы. — Просто я не могу не подчиниться женщине в ее желаниях. Это одно из условий призывающего заклинания. Я обязан делать то, что ей приятно, и не делать того, чего она не хочет.
— О! — Бранвен приободрилась. — Значит ли это, что ты не тронешь меня, пока я сама не захочу?
— Значит.
— Так я никогда не захочу, — обрадовала она его.
Возвратилась Ллинет, пыхтя под тяжелой ношей — жаровней и вязанкой щепок из фруктовых деревьев. За ней следовали дамы Роренброк — близняшки и леди Дерборгиль. В спальне сразу стало шумно и тесно. Тигриша полезла шарить по ящикам стола, ей срочно понадобилось павлинье перо для написания новой баллады, Ллинет поставила жаровню на пол и принялась разжигать огонь, чиркая кресалом, а леди Дерборгиль и Киарана нависли над Бранвен, которая куталась в одеяло, краснела, бледнела и не могла толково ответить ни на один вопрос.
— Ты нездорова? Что у тебя болит? — волновалась вдовствующая графиня. — Может, послать за мэтром Мэлвиром?
— Матушка, не надо лекаря, — убеждала Киарана, — я сама заварю настой из рябины с медом для сестры. Посмотрите, ее лихорадит, ей нужны тепло и много сладкого питья, а мэтр Мэлвир пустить кровь и только.
— Ах, не строй из себя знахарку, — отмахнулась от младшей дочери леди Дерборгиль. — Пустить кровь пойдет ей на пользу. У нее такие красные щеки! А вдруг это переизбыток крови?! Это очень, очень опасно!
— Переизбыток крови случается только у пожилых людей, — терпеливо объяснила Киарана. — С Бранвен такого точно не произойдет.
— Много ты понимаешь! — леди Дерборгиль начала сердиться.
Бранвен смотрела на родных — таких разных, но одинаково горячо любимых. Как они волновались из-за нее. Все, даже Тигриша, которая нашла заветное павлинье перо и теперь щекотала им пятки Бранвен, чтобы рассмешить. Они добрые, милые и красивые. Бранвен была уверена, что Роренброки — самый красивый род в Эстландии и за ее пределами. Рыжие кудри близнецов горели в свете свечей начищенной медью, а головку леди Дерборгиль украшал квадратный алый генин, расшитый золотом. Легкая вуаль — последнее веянье моды — спускалась до самого пола, и графиня то и дело заворачивалась в нее, чтобы продемонстрировать прозрачность ткани. Правда, чаще всего вуаль цеплялась за резьбу кровати, скамеечку для ног или угол комода.