Я же, мысленно ругнувшись, тоже узнал знакомца, тот из разведки был, выписался из нашей палаты за месяц до меня.
— Вася? — утонил я на всякий случай.
— Да, это я. Ты как здесь оказался? Тебя же комиссовать должны были?
— Так меня и комиссовали, с тростью хожу. Партизаню потихоньку. Слушай, я тороплюсь, бери немчиков, пока они совсем не перемёрзли, и гони это стадо к нашим. И ещё просьба, про меня не говори, мол, сами случайно взяли, ну и там дальше придумаешь. Добро?
— Слушай, Кирилл, а это не про тебя по радио говорили?
— Я диктору язык вырву, всем растрепал.
— Значит про тебя. Это правда из той группы больше никто не выжил? По радио про это не говорили, среди своих слух ходит.
— Правда. Я единственный кто выжил.
— Давай к нам, пообщаемся.
— Ну ладно, — вздохнул я. — Костров побольше разожгите, не стоит чтобы эти перемёрзли и заболели.
— Не волнуйся, сделаем.
Разведчики вышли из-за деревьев, двое по нашим следам побежали, посмотреть есть ли кто ещё, остальные осматривали пленных, а мы с Васей обнялись. Давно не виделись. Дальше сидя у костра, общаясь, описывая свой тот рейд, я попивал горячего чая, заварка и лимон мои, недавние трофеи, у разведки какой-то эрзац был, а немцы у соседних костров грелись нормально, им тоже воду для чая кипятили. Тут и радист был, тот с охраной сбегал в сторону и отправил шифровку в центр, что ими руководил. Чуть позже пришло сообщение, готовить посадочную площадку, за пленными вышлют транспортник. Причём особо отмечено, что я должен быть в этой группе. Вася мою просьбу не выполнил, сообщил откуда пленные взялись. И чего я их жалел? Надо было перестрелять. К нашим я не хотел, так и сказал, за дом не отомстил. Партизаню потихоньку, вон две колонны только и успел перехватить, маловато будет. Да и как я группу брошу? Та продолжает на дорогах безобразничать, пока я тут отсиживаюсь. Мол, нет мне к ним нужно. Не пустили, в шифровке приказ был категоричный, доставить во чтобы то ни стало.
— Вась, ты сам подумай, сколько сил мне потребовалось чтобы перебраться к немцам в тыл, и вы всё это прахом пустить хотите. Отправите пленных и ладно, они и им будут рады.
— Не могу, Кирилл, сам понимаешь, приказы непосредственного начальства игнорировать я не имею права.
— Тогда я с боем уйду, ты этого хочешь?
— Кирилл, будем честными друг с другом, с тобой даже наш радист справиться, а он у нас девушка семнадцати лет, хрупкая, но ловкая. И автомат свой, лучше отдай.
— Всё, не друг ты мне больше.
Отвернувшись, я надул губы и так и сидел. Вырваться я смогу, без проблем, вырублю разведку и свалю, продолжу заниматься своими делами. Только аккуратно как-то нужно, чтобы пленные не разбежались. Разведка их всех снова связала, даже генералов, под недовольство и даже открытое раздражение последних. Посидев немного, в лагере трое остались, остальные отправились искать подходящую площадку, я смотрелся и сказал Васе:
— До ветру отойду.
— Тут пруди, а то знаю я тебя шустрого.
— Злой ты.
— Это не я злой, это жизнь такая, — ответил тот, и мы вместе засмеялись. Это была моя поговорка, тот много что у меня заимствовал, пока мы вместе в госпитале лежали.
Подумав, я решил, почему и не слетать в тыл? Если что у меня отработанная схема как к немцам вернутся. Один раз долетел, полтора часа в воздухе пробыл, и во второй раз получится. Так что решу все вопросы с советским командованием, чтобы меня не искали, а то мало ли что, это напрягает, и снова своими делами займусь. Те более немецких артиллеристов я проредил, мелочёвка осталась, нужно подождать пока те ещё перекинут к Москве батареи, и уничтожить. Пару дней у меня есть. На службу я не хочу, уже привык за эти пару недель действовать своей головой. В армии я делать смогу только то что велят и приказывают, уже как-то не хочется возвращаться к этому. Я комиссован, вернуть меня встрой те не смогут. А вот попросить, например, куда инструктором, это смогут, но только попросить, так что только я могу решить, давать добро или нет. Естественно, ответ будет один — нет.
Площадку нашли и всех повели туда, расчищать, а точнее утаптывать поле. Я в этом не участвовал, как бы присматривал за пленными которых как раз и гоняли по полю. Ну а через час после того как стемнело раздался гул моторов. Я по сканеру видел, летели два транспортника типа «Дуглас», а не один. Костры разожгли и те пошли на посадку. По очереди, сначала один сел, убедившись, что мы те кто нужен, потом второй. Вот тут пришлось поторопиться, сканер показал, немцы приближались, да с двух сторон. Усиленные патрули. Не взлетим, расстреляют к чёрту. К счастью, предупреждать никого не пришлось, все и так торопились, разведка тоже летала, я в первом самолет был, и мы, поднявшись в воздух, направились к нашим. В стороне от столицы пересекли передовую и уже через полчаса самолёты катались по полосе одного из тыловых аэродромов, что находились за Москвой. Сейчас тот стал фронтовым.
Когда моторы остановились, я продолжил сидеть в уголке, пока предельно серьёзные и прямые как палки бойцы НКВД выводили пленных. Там же были репортёры что снимали всё это. Так как Вася меня предупредил что такое наверняка будет, нужно осветить в прессе, всё же вон какой шум был с пленением первых четырёх генералов, то сказал, что нужно выглядеть получше. Мол, прибудем и он поищет командирскую форму, а то уж больно у меня вид расхристанный, однако я его остановил, моя форма была при мне. И стал «доставать» всё из сидора что был при мне. Форму командирскую с наградами, и шинель с нормальной новенькой шапкой-ушанкой. Надо было видеть глаза бойцов, которые не понимали, как всё это уместилось в сидоре. Я только унты оставил свои, всё же по моей повреждённой ноге сшиты. Ну и когда салон опустел, выбираясь через дверцу, я картинно замер в позе, шинель не застёгнутая, распахнулась, показывая заслуженные награды, и двое фотографов этим воспользовались. Сняли. Ладно, пусть будет. Я уже один раз попал в газету в начале войны, до сих пор их храню, пусть и тут будет.
Сама Вася уже докладывал начальству, устно, пока второй самолёт ревя моторами приближался, чтобы встать рядом с нашим. Один из разведчиков постоянно был при мне, Вася приказал, вот и сейчас сипел перебитым носом за спиной. Заметив меня, Вася махнул рукой, подзывая, а докладывал как оказалось тот генералу, причём не майору, а генерал-лейтенанту со смутно знакомым лицом. Ну точно, Рокоссовский. Видать недавно повышение в звании получил. Но есть за что, лихо тот летом воевал, как я слышал. Подойдя, я козырнул и представился:
— Лейтенант в отставке Крайнов, товарищ генерал-лейтенант.
— Лейтенант Симонов мне доложил о том, что это именно вы взяли штаб Гудериана, это так?
— Не совсем, я там вообще случайно оказался. Меня пригласили войти в состав партизанского отряда «Смерть Гитлеру», но пробыл я там всего несколько часов, участвовал всего в двух засадах на колонны. Генералов этих так и взяли. Я был командиром расчёта «ДШК», так как знаю эту машинку. Мне поручили передать пленных, что я и сделал, но никак не ожидал что моя партизанская карьера завершится так быстро. Два часа, я был партизаном всего два часа. Обидно.
— Но и сделано было немало.
— Это точно.
— Поговорим о том, как вы воевали чуть позже, а сейчас вас желает видеть лично товарищ Сталин.
Я лишь кивнул. Ну что тут сказать, не мог я такую одиозную фигуру оставить без внимания. Конечно же я приглядывал за ним с помощью сканера. Так что немного был знаком с ним, хоть и дистанционно. И да, когда началась битва за Москву, Сталина я обнаружил в бункере под Кремлём, но столицу он не покинул, включая то время, когда я оставил жену в госпитале и покидал город. Командование обороной находись там же в бункере, и если Сталин хотел со мной встретится, то это значит меня повезут туда. В данный же момент, нас попросили построится, и сделать групповое фото, потом пленных увели, а мы дали короткое интервью. Как я слышал, корреспондентам пообещали чуть позже дать время пообщаться со мной. У меня же по этому поводу не спросили.
Потом мы с генералом и его адъютантом ехали на генеральской машине, между прочим у меня такая есть, полноприводная, и вот когда мы покинули аэродром, вместе с кавалькадой машин, генерал попросил рассказать и про рейд «команды инвалидов», и про мою партизанскую жизнь. Двухчасовую. Делать нечего пришлось рассказывать. Свою версию, естественно, кто же правду будет рассказывать? Адъютант на переднем сиденье, а мы с генералом сзади сидели, тоже с немалым интересом слушал. Мы уже в город въехали, когда я закончил и Рокоссовский задал вопрос:
— Кто является командиром партизанского отряда и как вы туда попали?
— Командует отрядом капитан Ветер. Я почти уверен, что он действительно капитан. Ветер — псевдоним. Мне тоже дали. Дедом прозвали, видимо из-за трости. Почти весь отряд состоит из бывших военнопленных, что бежали из лагеря. Обо мне слышали, нашли и пригласили к себе, я согласился. А через передовую перебрался просто. У отряда авиация есть. Трофейный связной самолёт на трёх человек. Я у нас в тылу как раз его ждал, когда с немецкой разведкой встретился, парни-партизаны их скрутили, а я сделал вид что это я их пленил и патрулю сдал. Ну а потом мы через линию фронта перелетели. Адаптация сутки и первый бой, а потом у вас тут оказался. Всего по перехвату двух колонн успел поучаствовать в засаде, и всё.
— Обидно, — улыбнулся генерал, повторяя мои слова, сказанные ранее.
— Немцы артобстрелом мне дом разнесли, так что уговорить идти партизанить им удалось легко. Однако с перехватом двух колонн, я считаю, что отмстил за свой дом. Больше не тянет. Причина банальна. Нога болит так, что хоть на стенку лезь. Может ещё мороз влияет. Так что больше в тыл к немцам я не ходок. Думаю, в Горький или Казань перебраться, или туда где потеплее. Тут стреляют много.
— Вы, лейтенант, вольны в своём решении, так что как пожелаете. Если нужна помощь с местом на поезде, обращайтесь, помогу.
— Благодарю, но не думаю, что это понадобится, товарищ генерал. У меня знакомцев среди лётчиков хватает, долечу с комфортом попутным бортом… Знаете анекдот про призывника?
— Послушаю.
— Призывник хочет поступить в лётное училище, но медкомиссию не прошёл, тогда тот идёт к военкому и говорит: хочу в зенитчики. Тот удивлён: почему туда? В ответ призывник поясняет: Я не летаю, никто не будет.
Наконец мы добрались до Кремля, точнее улицы неподалёку. А разрушений тут хватает. Здесь рядом был запасной спуск, нас встретили, даже обыскали и сопроводили вниз. Лестница последние силы забрала, так что я почти что никакой от усталости спустил вниз. А ведь ещё подниматься. Тут встреча с главной государства прошла несколько сумбурно. Был организован фуршет и награждение. Меня отставника повысили в звании до капитана, чем изрядно удивили, и наградили двумя орденами «Боевого Красного Знамени». Один за танковый рейд и участие в пленении генералов. Второй за участие в повторном пленении, что прошло сегодня. Ситуация была такова, что закончили всё быстро. Всё же бои на улицах города шли, да и сотрясение почвы ощущалось, когда падали тяжёлые «чемоданы». Всё же не все я батареи уничтожил, а может и новые подвезли. Сталин со мной общаться не стал, возможно нужды не видел, а вот на растерзание прессы меня всё же отдали. Два часа ада, после чего за меня особисты и контрразведка взялись. До полуночи рапорты писал. Как в танковый рейд попал, и как у никому неизвестных партизан оказался. Да и вообще расспрашивали кто они такие. Вроде всё складно написал и рассказал, потому как отпустили и даже отвезли туда куда я просил. В госпиталь к жене. Награды при мне, как и книжицы к ним, даже документы переделали, теперь я по ним капитан в отставке. Умеют работать, когда захотят.
Госпиталь как раз находился в стадии передислокации. Мне это водитель пояснил, тот в курсе был. В машине мы вдвоём были, а машина «Газ-А», та что фаэтон. Тот высадил у входа в подвалы, тут действительно неразбериха царила, машины или сани подъезжали за ранеными. Поправив шинель, я направился к старшим. Охрана госпиталя тормознула, но узнав кто я, обозначился как муж старшего военфельдшера Крайновой, добрался до одного из врачей. Тот пояснил, но я и без этого уже знал, сканер помог, что Ани тут нет, а вот Дарья присутствовала. Меня пропустили, и я ту нашёл в небольшой комнатушке где она собирала вещи, девушка обрадовалась моему появлению, три дня я отсутствовал. Забрав два сидора, тут и вещи Анны были, спросил, как та устроилась. Нормально, в госпиталь её не оформили, взяли на добровольных началах, работала за еду, скажем так. Причина в том, что штат и так уже переполнен был.