Старик. Терпеть не могу таких шуточек.
Старушка. А мог бы стать главным матросом, главным столяром, королем вальсов.
Долгая пауза. Старики, выпрямившись, сидят каждый на своем стуле.
Старик (словно во сне). А за садом… там было, лапочка… было… Что там было, ты говоришь?
Старушка. Город Париж.
Старик. А дальше… за Парижем что было… было что?
Старушка. Что же там было, детка, и кто?
Старик. Чудное место, ходили без манто.
Старушка. Такая жарища? Нет, что-то не так!
Старик. Что же еще? В голове кавардак…
Старушка. Не напрягайся, детка, а то…
Старик. Все так далеко-далеко… я не могу… Где же было это?
Старушка. Что?
Старик. Да то, что… то, что… где же было это и кто?
Старушка. Какая разница где, я с тобой всегда и везде.
Старик. Мне так трудно найти слова… Но необходимо, чтобы я все высказал.
Старушка. Это твой священный долг. Ты не вправе умолчать о Вести, ты должен сообщить о ней людям, они ждут… тебя ждет Вселенная.
Старик. Я скажу, скажу.
Старушка. Ты решился? Это необходимо.
Старик. Чай остыл, Семирамида.
Старушка. Ты мог бы стать лучшим оратором, будь у тебя больше настойчивости… я горда, я счастлива, что ты наконец решился заговорить со всеми народами, с Европой, с другими континентами!
Старик. Ноу меня нет слов… нет возможности себя выразить…
Старушка. Начни, и все окажется возможным, начнешь жить — и живешь, начнешь умирать — умрешь… Главное — решиться, и сразу мысль воплотится в слова, заработает голова, появятся устои, оплоты, и вот мы уже не сироты.
Старик. У меня недостаток… нет красноречия… Оратор-профессионал скажет все, что я бы сказал.
Старушка. Неужели и впрямь сегодня вечером? А ты всех пригласил? Именитых? Даровитых? Владельцев? Умельцев?
Старик. Всех. Владельцев, умельцев. (Пауза.)
Старушка. Охранников? Священников? Химиков? Жестянщиков? Президентов? Музыкантов? Делегатов? Спекулянтов? Хромоножек? Белоручек?
Старик. Обещали быть все — службисты, кубисты, лингвисты, артисты, все, кто чем-то владеет или что-то умеет.
Старушка. А капиталисты?
Старик. Даже аквалангисты.
Старушка. Пролетариат? Секретариат? Военщина? Деревенщина? Революционеры? Реакционеры? Интеллигенты? Монументы? Психиатры? Их клиенты?
Старик. Все, все до единого, потому что каждый или что-то умеет, или чем-то владеет.
Старушка. Ты, душенька, не сердись, я не просто тебе надоедаю, а боюсь, как бы ты не забыл кого, все гении рассеянны. А сегодняшнее собрание очень важное. На нем должны присутствовать все. Они придут? Они тебе обещали?
Старик. Пила бы ты свой чай, Семирамида. (Пауза.)
Старушка. А Папа Римский? А папки? А папиросы?
Старик. Что за вопросы? Позвал всех. (Молчание.) Они узнают Весть. Всю жизнь я чувствовал, что задыхаюсь, наконец-то они узнают благодаря тебе, благодаря оратору — вы одни меня поняли.
Старушка. Я так горжусь тобой…
Старик. Скоро начнут собираться гости.
Старушка. Неужели? Неужели все сегодня приедут к нам? И ты не будешь больше плакать? Гости станут тебе мамой и папой? (Помолчав.) Сборище может нас утомить, послушай, а нельзя его отменить?
Старик в волнении по-стариковски, а может быть, по-младенчески ковыляет вокруг жены. Он может сделать один-два шага к одной из дверей, затем вернуться и опять ходить по кругу.
Старик. Как устать? Чем утомить?
Старушка. У тебя же насморк.
Старик. А как же быть?
Старушка. По телефону всем позвонить. Пригласим всех на другой день.