Кордианка замялась, но Амина не стала ждать, что победит — гордость или честность.
— Не открывай книгу при посторонних, там защищенный комм, если что — звони. Ах, донья Марисоль! Я и не думала, что на Кордове предпочитают сладкие сорта помидоров! На Амане чаще используют острые…
Экскурсия тянулась более двух часов. К ее окончанию дон Авимеда был готов сжевать свои вычурно закрученные усы. Бесконечная трескотня аманки и еле слышные ответы доньи Марисоль заставляли его нервничать.
Наконец вся процессия выбралась из оранжереи и «сестры» отправились на совместную трапезу. Стол был заранее накрыт в гостиной посольских покоев, но принцесса заупрямилась:
— Марисоль, я бы хотела посмотреть интерьер обычной каюты вашего корабля. — Дальше Амина начала пространную речь о влиянии дизайна на психику переселенцев, и под эти разговоры все же проникла в каюту «родственницы».
О, получив известие о желании принцессы навестить донью Марисоль, дон Авимеда прислал к ней уборщиков, дизайнера и несколько вещей, способных превратить стандартное жилище в уютное гнездышко.
Теперь тусклые стены скрывала проекция веток апельсиновой рощи. Пол поверх серого пластика устилал ковер, имитирующий красноватую землю Кордовы. Стандартная корабельная койка пряталась под невесомым балдахином, а для гостей предназначался уютный надувной диванчик и округлый столик из резного каучука.
Однако принцесса отметила, что вещи новые, а потому торжественно вручила «сестре» подарки, выпила чашку кофе и ко всеобщему облегчению удалилась.
Уходя дон Авимеда незаметно щелкнул брелоком блокировки дверей: пусть ценная птичка посидит в клетке, может, еще и пригодится. Если аманская госпожа так к ней привязана, то, возможно, будет слушаться советов? Или просьб?
Оставшись одна, донья Марисоль быстро развернула пестрый платок, открыла книгу и вынула спрятанный в корешке тонкий коммуникатор. Сунула его в вырез платья и, упав лицом в подушку зарыдала не то от страха, не то от облегчения.
Пока принцесса совершала экскурсию и разговаривала с доньей Марисоль, Даут не мог оторвать от девушки глаз. Он заметил ее худобу, сильную бледность и скрытый за маской гордости страх.
У него просто чесались руки подойти, обнять, утешить, но вместо этого он старательно подыгрывал принцессе, отвлекая секретарей посольства.
Наконец визит завершился, подарки вручены. Госпожа Азилла вошла в маленький челнок и кивком пригласила секретаря сесть напротив:
— Даут, не звони ей сам.
— Почему? — встрепенулся парень.
— За ней следят, ее охраняют и прослушивают все. Датчиков в каюте больше, чем фальшивых украшений.
— Я понял, — грустно кивнул секретарь. — Если сможет или захочет — позвонит сама.
— Молодец! — Амина улыбнулась и потрепала огорченного влюбленного по руке. — Узнай у нее координаты родителей — если она не будет возражать, попрошу госпожу Зобейду стать свахой.
Пораженный таким известием, секретарь вновь запунцовел, но Амина уже откинулась в кресле и устало прикрыла глаза:
— Кстати, Даут, ты знаешь, что донья Марисоль бедна, как церковная мышь?
— Знаю, — парень потупился, — но мне все равно. У меня денег хватит на двоих.
— Вот и славно, — улыбнулась уголками губ Амина. — Разбуди меня, когда пристыкуемся, этот противный дон Авимеда у меня все силы выпил.
Через сорок минут челнок мягко ткнулся в стыковочный шлюз и секретарь проводил госпожу в ее кабинет. А потом пошел на свое рабочее место — ждать звонка. Минуты текли, таяла стопка бумаг и пластиковых распечаток, а маленький коммуникатор, идентичный тому, который Амина вручила новой родственнице, лежал неподвижно.
В итоге, утомившись ожиданием, Даут отошел в санблок и, закрывая за собой дверь, услышал нежную трель, возвещающую принятие сообщения. Кинувшись к коммуникатору, парень зацепился мягким полусапогом за край ковра, растянулся и с размаху приложился лбом об угол стола.
Там его и нашла госпожа Зобейда, заглянувшая к сыну. Пришел в себя незадачливый влюбленный уже в медотсеке. Доктор ласковым голосом просил его не пугать госпожу Зобейду и побыстрее открыть глаза. Собравшись с силами, Даут выполнил просьбу и увидел плывущие перед глазами пульсирующие круги.
— Даут-джан, сколько пальцев я показываю?
— Три? Пять?.. Не вижу, доктор-бей, — парень закусил пересохшие губы, едва не потеряв сознание от боли.
— Увы, госпожа Зобейда, — негромко сказал пожилой корабельный доктор. — Хотя трещины в черепе нет, сотрясение мозга у молодого человека налицо.
— Что вы порекомендуете, доктор?
— Тишину, покой, немного обезболивающего и кое-какие витамины для скорейшего восстановления.
Доктор и принцесса вышли из палаты, оставляя больного в тревожном забытьи. Юноша никак не мог вспомнить что-то важное, срочное, требующее его пристального внимания. Это беспокойство не давало ему соскользнуть в спокойный сон, вызывая новые приступы боли и помутнения сознания.
Улуф, странно рассеянная и задумчивая, сидела в большой каюте, переделанной под офис, и проводила расчеты первых силовых куполов, необходимых для размещения колонистов. Вокруг нее кипела жизнь. Сотрудники инженерного отдела бродили между столов, обменивались результатами, спорили, размахивая пластиковыми распечатками. Порой у нее пищал комм, принимая расчеты и модели, и тогда она вздрагивала, отвлекаясь от своих мыслей.
Уже несколько дней Улуф периодически замирала, словно в задумчивости. Перед ее внутренним взором появлялся незнакомец в маске. Тело охватывала истома, а в ушах начинал звучать страстный мужской шепот. Потом женщина приходила в себя, смачно шипела сквозь зубы подробности интимной жизни ишака с шакалом и вновь погружалась в работу.
Старшая сестра Орама радовалась тому, что большую часть свободного от работы времени проводит в одиночестве. Ибо воспоминания о незнакомце в маске тревожили не только ее душу. Губы вспоминали жаркий поцелуй. Тело стонало, требуя таких же крепких объятий, а рассудок растворялся в горячке желания, стоило ей вспомнить все, что произошло в спортзале.
Подслушав болтовню девушек в перерыве, она записалась на полный курс массажа в косметическом салоне.
— Это просто восхитительно! — рассказывала девушка, принесшая поднос с чаем и пирожными из ближайшей чайханы. — Сначала расслабляющая ванна с ароматическим маслом, потом разогревающий массаж — ум-м! — Девушка сладко зажмурилась и, собрав пустые пиалы, собралась уходить.
— Постойте! — окликнула ее моложавая дама из бухгалтерии. — А где находится этот салон?
— На третьем уровне, секция пять, — улыбнулась в ответ официантка и, кивнув на прощание, вышла из офиса.
Улуф отодвинула чай и черкнула адрес в комме. Раз этот салон так хвалят, может, стоит попробовать?
В первый раз с ней работала хмурая крепкая женщина неопределенного возраста. Ее сильные руки с такой тщательностью промяли тренированное тело Улуф, что к концу сеанса сиятельная госпожа растеклась по белой коже массажного стола, словно выброшенная на берег медуза.
Однако терпеть отсутствие в ее жизни мужчины стало легче и довольная дочь рода Азилла вернулась к работе, тихонько напевая.
Весь следующий день к ней заглядывали родственники. Каждый на свой лад рассказывал историю влюбленного секретаря. Орам хмурился и ворчал, что без секретаря стало сложнее обрабатывать бумаги. Амина сочувствовала Дауту и делилась подробностями «кошмарного состояния оранжерей». Зобейда тихо улыбалась и собиралась лично навестить малознакомую кордианку, дабы сообщить ей о болезни возлюбленного, а заодно уточнить обычаи сватовства на Кордове.
После визита неуемной в своей энергичности Джанны, смеющейся и искрящей незамутненной радостью, Улуф внезапно поняла, что пора опять идти в салон.
Хмурая массажистка велела ей немного полежать в ванне с розовым маслом, прежде чем ложиться на стол: