Из дневника Вероники.
Темно перед рассветом. В последнее время эта фраза в разных вариациях попадается мне буквально повсюду. И в книгах, и в журналах, и даже в случайно услышанных разговорах проходящих мимо людей. Это одно из утверждений, которые очень любят те, кто ратует за так называемое позитивное мышление. Даже странно, что школьная психолог не повесила плакат с этими словами у себя в кабинете.
В этом кабинете я была всего один раз, и этот единственный визит начисто отбил у меня желание наведываться туда снова. Сама не знаю, что я рассчитывала услышать от этой пухленькой кудрявой женщины, но точно не то, что она сказала, а именно: «Появится кто-то, кто увидит эту красивую умную девочку и влюбится в неё». Под красивой и умной девочкой подразумевалась я, ха-ха. Наверняка у психолога заготовлено множество таких шаблонных ответов, поскольку она уверена, что главная проблема, которая может возникнуть в моём возрасте, заключается в двух словах — нет парня. Но у меня совсем другая проблема: как не убить своих одноклассников и не попасться в руки инквизиторов, если ты ведьма?
Разумеется, я не задала ей этого вопроса. Да у неё, очевидно, и не имеется на него ответа. Как и ни у кого другого.
Где-то я прочитала, что для тренировки самоконтроля нужно выработать у себя определённые условные рефлексы и придумать то, на что можно переключаться. Обдумав, решила, что в моём случае это будут стихи. Необязательно из школьной программы, подойдут и любые другие. Если стихотворение мне нравится, я запоминаю его довольно быстро без дополнительных усилий. А выученные стихи можно читать про себя.
Но, увы, переключаться на стихи получается далеко не всегда. Иногда приходится просто убегать из класса, спортзала, школьного коридора так, словно я внезапно почувствовала себя плохо или же ощутила настоятельную потребность оказаться где-нибудь в другом месте. Например, на улице. Или, если это в данный момент невозможно, у открытого окна, возле которого можно вдохнуть свежего воздуха и хоть немножко прийти в себя.
В последний раз это случилось сегодня, когда я задержалась в раздевалке после урока физкультуры и обнаружила, что к моему рюкзаку прилепили чью-то пожёванную жвачку. С обратной стороны, так что, не заметив этого, я бы нашла её позже, но уже в волосах или на одежде. Хорошо, что там в это время никого не было.
Сначала накатила злость. Потом — жалость к себе. Ненависть к тому, кто это сделал, кем бы он ни был. Хотя, скорее, она, а не он. Раздевалка-то для девочек.
Чересчур много слишком сильных эмоций. Виски будто стиснуло ледяным обручем, а к пальцам, наоборот, прилил такой сильный жар, что я невольно отдёрнула руку от подоконника, словно тот мог загореться. Все стихи разом выветрились из головы, поэтому пришлось просто стиснуть зубы и прижать ладони к прохладному стеклу. Энергия поднималась во мне, бурлила и грозила вырваться наружу, как пар из-под крышки. Будь она одушевлённым существом, я бы сказала, что эта сила точно играет со мной, зовёт за собой и лукаво уговаривает рискнуть. Выпустить её на свободу. Посмотреть, что из этого получится.
Само собой, на следующий урок я опоздала. Не уверена, что оттирание жвачки с рюкзака (не слишком, надо сказать, успешное) можно назвать уважительной причиной, но об этом я учительнице докладывать не стала. Вместо этого сказала, что у меня разболелась голова, и в чём-то это даже правда. Похоже, вид у меня был соответствующий, то есть, не самый здоровый. Хорошо, что это оказался последний урок, и к тому времени, когда я вернулась домой, всё уже окончательно прошло.
Дома я собиралась пообедать и сразу же продолжить чистить рюкзак (а, может быть, даже постирать его, хотя лучше делать это перед выходными, потому что он долго сохнет, а запасного у меня нет), но вместо этого, по-быстрому перекусив, отправилась в место, которое всегда поднимает мне настроение. В библиотеку. Там тихо, хорошо пахнет, и мне разрешают брать книги из читального зала, потому что я, по их выражению, зарекомендовала себя как хороший читатель. С шести лет, когда меня в эту библиотеку записали, а позже я стала ходить туда одна, ведь и находится она близко, прямо на соседней улице. Набрала книг, сколько смогла унести, и едва удержалась от того, чтобы не начать читать прямо по дороге.
В дверях подъезда я столкнулась с Элкой, которая учится на год младше. Она уже вернулась со своей второй смены и теперь бежала в магазин покупать новый флакон любимых духов, на который сумела выпросить денег у родителей всего за три дня. Это рекорд — мне потребовалась бы как минимум неделя. Но, в отличие от соседки, я пока не обзавелась любимыми духами, без которых не смогла бы жить. Помню, в детстве мне очень нравились духи дальней родственницы, которая почти месяц жила у нас в квартире, когда поступала в институт. Мне казалось, что они пахнут вишнёвым вареньем, хотя больше никто почему-то так не считал. Элка шепнула мне, что после магазина собирается в кино с каким-то парнем, и попросила прикрыть её, если что.
Сейчас уже вечер. В круге света настольной лампы страницы дневника выглядят желтоватыми, и кажется, что это старинная тетрадь, найденная на пыльном, но большом и загадочном чердаке какого-нибудь старого дома или даже замка. Надеюсь, с этой тетрадкой в твёрдой обложке такого не случится, и я успею уничтожить её раньше, чем кто-нибудь отыщет её и прочитает все мои неуклюжие мысли.
Почти неделю ничего не писала в дневник, задавали много уроков. Да и настроения не было, если честно. Хорошо, что среди книг, которые в прошлый раз принесла из библиотеки, попалось много интересных. Ни одну не захотелось бросить. Я очень люблю книги. Старые и новые, толстые и тоненькие, с картинками и без. Иногда, зачитавшись, могу забыть обо всём — о времени, о том, что завтра в школу, о разных мыслях, которые не дают мне покоя.
Самую мою любимую книгу подарила мне бывшая соседка Владислава Лукьяновна. Когда прохожу мимо её квартиры, где сейчас живут совсем другие люди, вспоминаю про неё. Про тот день, когда она рассказала мне о себе, а заодно и обо мне. Я, конечно, всегда знала, что ведьмы и маги живут среди обычных людей, но и не подозревала, что настолько близко. Дома у неё было очень уютно, и уже с порога чувствовался аромат сдобных булочек с корицей, от которого становилось теплее. Ничего в её квартире не напоминало о том, что здесь живёт ведьма в пятом поколении. Даже карты Таро и другие необходимые для гадания предметы она держала не на виду и показала мне их лишь тогда, когда я сама об этом попросила.
Именно от Владиславы Лукьяновны я чуть больше узнала про то, как однажды представители магического мира перестали прятаться от людей и заключили своего рода договор с Инквизицией. А позже, не так уж давно, для контроля магического сообщества наравне с инквизиторами и расследования преступлений, совершённых с помощью магии, образовалась организация под названием Магический Надзор (или просто МН). Совместно ими был принят закон о том, что до достижения двадцати одного года магию применять нельзя, и меры за его нарушение могут быть предприняты весьма строгие.
Тогда мне было двенадцать лет. С того памятного разговора прошло уже почти четыре года, а я всё никак не могу привыкнуть к мысли о том, что я тоже ведьма. Очень-очень любопытно, кто из моих родных обладал теми же способностями? Родители или более дальние предки? Узнаю ли я об этом когда-нибудь? Большинство из моих знакомых не знает о том, что меня когда-то удочерили, а про то, что я ведьма, мне и вовсе никому говорить не хочется. После переезда Владиславы Лукьяновны мне не с кем об этом поговорить — кроме, разумеется, дневника.
Сегодня на уроке поправила учительницу, когда она сказала неправильно, а она вдруг заявила, что я знаю русский язык лучше её. Посмотрела на меня странно — то ли с гордостью, то ли сердито. Остальные только посмеялись, но на перемене не преминули мне об этом напомнить не в самых лестных выражениях.
Учителя придерживаются политики «Если я чего-то не вижу, значит, этого не существует», поэтому предпочитают ничего не замечать. С начальной школы только и слышу, что класс у нас умный, сильный, побеждающий на олимпиадах, а то, что не очень дружный, так это не самое главное. Кстати, да. Приближается олимпиада по литературе, а преподавательница со следующей недели уходит на длительный больничный. Интересно, кто её заменит?
Зато в школе вдруг решили бороться за нравственность. «Плечевой пояс должен быть прикрыт!» — провозглашает учительница по труду. Почему нельзя сказать просто: «Не ходите в школу в топиках!»? Многие пользуются тем, что ношение школьной формы добровольное, поэтому нередко заявляются полуголыми, когда на улице тепло, а, когда холодно, то можно же снять пиджак или свитер и остаться в майке. Это те, кому есть, что показать, разумеется.
Борцы за нравственность выступают и против, скажем так, откровенной демонстрации отношений. С этим я целиком и полностью согласна. Вот, например, сегодня на большой перемене наша школьная сладкая парочка (Л. и Р.) так увлеклась, что буквально рухнула, сжимая друг друга в объятиях, на первую попавшуюся им горизонтальную поверхность. Скажете, это мило и романтично? Возможно. Но почему им надо было падать именно на мою парту?! Причём, на парте в тот момент лежали мои вещи, а я за ней, между прочим, сидела и даже пыталась что-то повторить к следующему уроку.
Приступов пока больше не было, но я на всякий случай выучила несколько новых стихов. До конца учебного года ещё немало дней. Впереди и олимпиады, и финальные оценки, и школьный вечер, для которого наши красотки наверняка уже выбирают платья.
Позавчера забегала Элка. Рассказывала про парня, с которым уже несколько раз ходила в кино. Её сложно назвать постоянной — в девятнадцатом веке сказали бы, что она кокетка и вертушка. В молодёжном журнале соседка вычитала рекомендации, как проверить чувства. Не завидую я этому парню.
Журнал она оставила почитать, и меня вдруг потянуло к косметическим экспериментам. Заморозила лёд из молока. Им нужно было протирать лицо, шею и область декольте, хм. Авторы статьи не предупредили, что лёд начнёт таять сразу же, как его вытащат из морозилки. Кухня, ванная и коридор между ними оказались залиты молоком.
Мне кажется, будто что-то должно вот-вот случиться. Жду, сама не понимая, чего. Может быть, каникул? Это мои последние школьные каникулы. После них начнётся новый учёбный год, и всё. Придёт ли мне приглашение из Университета Магии?
Наверное, мне не хватает целеустремлённости. Когда я думаю о своём будущем, то не вижу в нём ничего определённого. Не могу представить, чем стану заниматься, что меня ждёт, каким это будет. Владислава Лукьяновна рассказывала, что в Университете Магии через некоторое время после начала обучения студенты выбирают себе специализацию. Мне кажется, это непросто — один выбор и на всю жизнь. А вдруг, ошибёшься, и что тогда? Будешь заниматься тем, для чего ты не предназначен?
Смотрю на своих одноклассников, слушаю их разговоры и не замечаю, чтобы они ставили какие-то конкретные цели. Скорее, решают за них. Например, есть у нас один парень, отличник с первого класса. Все учителя уверены, что однажды он непременно поступит в самое престижное учебное заведение страны и прославит школу. Делают ему разные поблажки. Например, когда я несколько дней проболела и не нарисовала контурную карту по истории, мне сразу влепили двойку, не желая ничего слушать. А ему — просто сказали, чтобы сделал и принёс.
Иногда мне кажется, что впереди ждёт огромное количество неизвестных и удивительных возможностей. Стоит только выйти за порог школы, и со мной начнут происходить чудеса, которым, как известно, и положено случаться. Но, когда я начинаю об этом думать, становится страшно. Потому что надежды на лучшее могут не сбыться. Приглашение изучать магические науки может не прийти. Разумеется, я готова и дальше жить жизнью обыкновенного человека. Живу ведь так почти шестнадцать лет, и ничего.
Но это будет означать, что я никогда не смогу заниматься магией. Ведь для этого недостаточно одной силы, нужны ещё знания и навыки, чтобы её применять, а этому можно научиться только в университете. Поэтому, если я туда не поступлю, то так и останусь ведьмой-неумехой.
Порой мне снится, какой может быть магия, если перестать её бояться. Это как полёт на старых качелях, когда тебя подхватывает ветер, а ногами почти касаешься веток деревьев. Как путь по тонкой планке забора, когда знаешь, что, оступившись, упадёшь в мягкий снежный сугроб.
Но это всего лишь сны.
Тем временем, в школе продолжается борьба за нравственность. Теперь у нас будут уроки только для девочек. Вести их будет школьная медсестра, но, подозреваю, ничего нового мы там не узнаем.
А ещё недавно был медосмотр, где нас всех измеряли и взвешивали. Даже это не обошлось без спектакля. У одной из моих одноклассниц окружность грудной клетки оказалась практически девяносто сантиметров, а Р. весь день потом повторяла: «Это у неё спина широкая!».
Р. завидует, похоже, абсолютно всем. Тем, кто получает хорошие оценки. Тем, кого выбирают солировать в выступлениях на школьных праздниках. Тем, кто получает больше валентинок. Тем, кто лучше смотрится в модных мини-юбках. Она завидует даже мне, потому что у меня вьющиеся волосы и, чтобы быть с локонами, не нужны бигуди или щипцы для завивки. «Зато у меня нет веснушек», — говорит Р., показывая в мою сторону.
Сегодня был урок литературы. Его не отменили, из чего можно было сделать вывод о том, что новый учитель всё-таки появился. Я думала, это будет кто-нибудь из преподавателей других классов, но это оказался человек, которого мы увидели впервые.
Его зовут Княжевич Дарий Андреевич. Он совсем не похож на учителя. Слишком молод. Слишком хорошо выглядит. Но за старшеклассника его тоже нельзя принять. Никто из них не одевается так элегантно-небрежно, не держится с такой спокойной уверенностью и не умеет разговаривать с таким неуловимым сарказмом, как мы выяснили на уроке. Кстати, этот первый урок был посвящён поэзии двадцатого века, и никогда ещё мне так не нравилось слушать, как кто-то читает стихи.
Само собой, наши красотки тут же начали с ним кокетничать. Им всё равно — что учитель, что дядя Стёпа-милиционер. К тому же, большинство моих ровесников сложно назвать даже симпатичными. Прыщи, дурацкие спортивные штаны (хотя, их разрешено носить только на физкультуре) и непомерное самомнение. Говорят, что девушки взрослеют раньше, поэтому некоторым из моей параллели можно навскидку дать лет двадцать, если не знать, что они учатся в десятом классе. Но может ли взрослый внешний вид означать, что и внутренне они старше? Очень сомневаюсь, хотя, скажи я это вслух, со мной бы ещё как поспорили.
Новый учитель обращается ко всем на «вы», зато называет нас по именам, а не по фамилиям, как наша классная руководительница. Показалось или во время ознакомительной переклички он, в самом деле, посмотрел на меня внимательнее и дольше, чем на остальных? Наверняка показалось. Мне совершенно нечем сражать его с первого взгляда. Разве что феноменальной неуклюжестью. Когда вставала, умудрилась уронить сначала учебник, затем сумку, а за ней и стул, и всё с жутким грохотом. Хорошо хоть, что такое бывает со мной не слишком часто.
Подготовка к школьному вечеру идёт полным ходом, хотя до него ещё недели три. Хотят даже пригласить каких-то заезжих артистов. Я бы с удовольствием отвертелась от необходимости на него идти, но присутствовать велено всем. Хуже всего, что девочки непременно должны быть в платьях. Никаких джинсов или хотя бы брючных костюмов.
Как я и думала, эти уроки только для девочек оказались полнейшей бессмыслицей. Для начала нам прочитали несколько лекций о половом созревании, то есть о том, что и в какой последовательности происходит с телом девочки-подростка в этот отвратительный (зачёркнуто) непростой период жизни. Неужели только мне показалось, что с рассказами об этом они несколько запоздали?
Но это оказалось только начало. Медсестре мало было просто заставить нас написать об этом конспект, она захотела ставить оценки. На следующем же уроке она потребовала, чтобы я пересказала всё, не заглядывая в записи. Стыдно признаться, но у меня не получилось. Видимо, мой мозг устроен так, что не желает запоминать вещи, которые ему уже не пригодятся. Она разозлилась и заявила, чтобы я ответила то же самое на следующем уроке. Но и этот ответ её не устроил, так что она сказала, что я должна снова всё назубок выучить и опять повторить бесплатное шоу (зачёркнуто два раза), а именно ответить на следующем занятии.
Хуже всего, что другие учителя тоже словно взбесились в ожидании потепления и начали всё больше нагружать нас заданиями. Приходишь домой после уроков и не знаешь, за что хвататься в первую очередь. Так что, сам понимаешь, дорогой дневник, было не до этих бестолковых заучиваний. Но куда деваться, если она дала понять, что ни за какие коврижки от меня не отстанет, пока не отвечу так, как ей хочется? Пришлось открыть тетрадку, чтобы снова и снова повторять конспект в коридоре на переменах.
Сначала мне было неудобно при мысли, что вдруг кто-то заглянет через плечо, я то и дело оглядывалась, но в какой-то момент перестала обращать на это внимание, расслабилась, а зря…
— Весьма познавательно, — сказал кто-то прямо за моей спиной, на что я сначала автоматически недовольно отозвалась, а уже потом обернулась.