— Не очень. Ой! Извините, — выпалила я.
— Вам не за что извиняться, Вероника, — ответил Дарий Андреевич, а это был именно он, разгуливающий по школе в качестве дежурного учителя. — Это мне нужно попросить прощения, потому что не следовало подглядывать. Но любопытно же стало, что это вы с таким сосредоточенным видом изучаете…
«Издевается, — подумала я, захлопывая тетрадку. Почувствовала, как к лицу прилила кровь, и наверняка покраснела, как помидор. — Любопытно ему!».
Княжевич стоял слишком близко, и я не могла не почувствовать, что от него очень вкусно пахнет. Этот запах хочется есть ложками. Я даже подумала, а не спросить ли у него название туалетной воды (одеколона, лосьона после бритья?), но тут зазвенел звонок, и я поспешила к нужному мне кабинету, а он направился в другую сторону.
Это был первый раз, когда мы разговаривали не на уроке. Даже удивительно, потому что за ним не было замечено стремления идти на сближение с учениками и другими учителями. Это и понятно, ведь он здесь временно. Зато среди моих одноклассниц множество желающих с ним сблизиться. В ход пошла тяжёлая артиллерия. Одеваются, будто на церемонию вручения «Оскара» собрались, отвечать к доске выходят, как на подиум, разговаривают приторными голосами, кривляются и строят ему глазки на каждом уроке. Как же это раздражает.
Медсестра наконец сжалилась и поставила мне «четвёрку». Но следующая её лекция оказалась ещё хуже. О методах контрацепции. Да уж, очень актуально. Только не для меня.
Сегодня со мной снова это случилось. Прямо на середине урока, на котором мне в очередной раз дали понять, что в школе есть своя иерархия, и в ней я занимаю не самое престижное место. Да и пусть, я вполне готова с этим мириться, лишь бы меня не трогали! Но сложно одновременно быть и в коллективе, и отдельно от него. Даже если не хочешь принимать участие в этом нелепом спектакле, тебя всё равно в него насильно затаскивают.
Мне повезло. Раздалась сирена, началась учебная тревога, и нас всех отправили из класса на улицу. В коридоре я улучила момент, чтобы оторваться от остальных в надежде, что смогу где-нибудь пересидеть и переждать приступ ярости и желания сравнять школу с землёй. Интересно, смогла бы я это сделать? Подошла к окну, которое выходит на улицу, попыталась открыть форточку, но не получилось, и я в отчаянии стукнула по стеклу ладонью.
Совсем легонько стукнула. Но почему-то по стеклу зазмеилась трещина. Пока я в ужасе на это смотрела, даже не заметила, как за моей спиной послышались шаги.
Снова Дарий Андреевич, всё ещё дежурный учитель. Проверял, все ли ученики вышли по тревоге и нашёл меня. Надо было прятаться в женском туалете.
— Вероника, вы не слышали сигнала? — спросил он. — Все остальные уже на улице и ждут дальнейших распоряжений. Какие-то проблемы?
— Всё нормально, — быстро ответила я, надеясь, что он не заметит случившегося со стеклом и не инкриминирует мне порчу школьного имущества, хотя это обвинение было бы, пожалуй, справедливым.
Я думала, что он пойдёт за мной, но Княжевич остался в коридоре. Не пожелал меня конвоировать? Я вышла, как и положено, через запасной выход, вдохнула свежего холодного воздуха. Но легче мне стало ещё до этого, несколькими минутами раньше. В то мгновение, когда он оказался рядом.
Дарий Княжевич.
Было ещё холодно и неуютно, но ветер казался чуть менее пронизывающим и чуть более приятным, чем неделю назад, а это означало, что лето не за горами. Город пробуждался от зимней спячки, постепенно готовясь к жаркому солнцу, раскалённому асфальту и долгим летним дням. До конца учебного года оставалось не очень много времени, как и до окончания его работы в школе. Во всяком случае, так планировалось изначально. Задерживаться на следующий учебный год, пожалуй, нужды не было.
Дарий остановил машину возле нужного здания, и некоторое время сидел, глядя в одну точку. Вспоминал испуганное выражение лица Вероники, когда он застал её возле окна в школьном коридоре. В то время все остальные уже успели убежать по тревоге, и лишь она задержалась. Он почти сразу понял, по какой причине. А, когда увидел перерезавшую оконное стекло длинную трещину, убедился в этом окончательно.
Княжевич солгал бы, если б сказал, что ему это было неведомо. Знакомо, и ещё как. Когда что-то особенное в тебе растёт, с каждым днём набирая силу и превращая в того, кем ты и должен быть. В мага. В того, кому подвластно то, что не могут сделать другие. Это одновременно и пугает, и переполняет эйфорией, и подталкивает идти на риск. Проверить свои силы, убедиться в том, что ты, в самом деле, способен справиться с чем-то невероятным.
Но, увы, всё это далеко не так замечательно, как может показаться. Магия коварна. Если не обуздать её, магия овладеет тобой и сделает послушной марионеткой, по своей глупости и наивности уверенной в том, что именно она управляет ситуацией. Начнёт казаться, будто ты неуязвим и всесилен, обладаешь возможностью взять верх над другими и правом ими распоряжаться. Очарование власти — вот как это называется, и немало магов, поддавшихся такому, уже дорого за это заплатили. Но с Вероникой подобного не случится. Он этого не допустит.
Добравшись до своего кабинета, Дарий принялся раскладывать бумаги, надеясь успокоить себя монотонной работой, до которой у него несколько дней не доходили руки. Это не слишком-то хорошо помогало. Мысли вертелись вокруг случившегося в школе, и он вдруг поймал себя на мысли о том, что начинает ненавидеть тех, кто довёл девушку до такого состояния.
— Кого я вижу! — воскликнул его непосредственный начальник Аркадий Фогль, как всегда, без стука появившись в дверях. — Я уж думал, ты совсем про нас забыл. Ладно, хоть про своё дежурство вспомнил. А то пришлось бы мне тут за тебя сидеть. Чем занимался вчера вечером?
— Сочинения проверял! — ответил Княжевич, ныряя под стол, чтобы поднять очередную ускользнувшую от него бумажку. — Работа такая. Ты ведь сам отправил меня в школу, так что мог бы и догадаться, что это будет отнимать время.
— А что тебе не нравится? — тут же пошёл на попятную собеседник. — Работка не пыльная! Светлые кабинеты, удобное месторасположение, симпатичные старшеклассницы! Курорт, а не школа! Можно только позавидовать!
— Так, может, сам этим займёшься? — вопросительно приподняв бровь, осведомился Дарий. — А я пока в отпуск схожу. Года три в нём не был.
— Забываешься, молодой человек! — прорычал Фогль. — Поговори у меня ещё! Сказал, в школе, значит, будь в школе, но и про другие дела не забывай. Вон сколько бумаг накопилось! А личного секретаря тебе пока не положено.
Княжевич поморщился. Разумеется, Аркадий не мог не сделать попытку как-то уесть его и напомнить о своём неприкосновенном начальническом положении. Это действовало на нервы, хотя внешне он сохранял невозмутимый вид. Неожиданно ему, в самом деле, захотелось, чтобы поскорее наступило утро, и он смог бы отправиться в школу. У десятого класса как раз целых два урока литературы по расписанию…
Возможно, работать под началом Фогля было бы проще, если бы Дарий не знал о том, что может быть иначе. Если бы не вспоминал постоянно другого человека, много лет занимавшего этот пост. Человека, который научил его многим важным вещам, касавшимся магии и той работы, которую они здесь выполняли.
— Как девчонка? — спросил Фогль.
— В порядке, — буркнул Княжевич, сделав вид, что полностью поглощён чтением какого-то документа.
— Скажи на милость, и почему я тебе не верю?
— А смысл мне врать?
— Ну, например, обнаружил что-нибудь интересненькое и решил заграбастать себе все лавры.
Дарий поднял на него глаза и ничего не ответил.
— Так она точно ведьма? — продолжал Аркадий. — Ты уверен? Нейтрализации не произошло? Жаль-жаль! Шикарная была версия!
Он хотел сказать что-то ещё, но его отвлёк звонок телефона в соседнем кабинете, откуда чуть позже донёсся голос, вызывающий Фогля ответить. Когда тот скрылся, Княжевич раздражённо отбросил бумагу в сторону, едва не сбив на пол всю стопку, и устало потёр лоб. Дежурство, несомненно, станет куда более сносным и спокойным, когда начальник наконец-то уйдёт домой.
Но он ошибался. Не успел Аркадий уехать, как раздался звонок. За ним последовал ещё один. Два вызова подряд, и в обоих случаях дежурившим сегодня следовало поторопиться. Вскоре Дарий уже сидел в машине, сжимая в ладони бумажку с нужным адресом и надеясь, что они успеют добраться туда не слишком поздно.
Погода, ещё недавно казавшаяся почти хорошей, очевидно, решила показать всем, что рано радоваться, и снова испортилась. Сгустился туман, который местами прорезали яркий свет фар и тусклое свечение фонарей. Стало ощутимо холоднее, низко нависшее над городом вечернее небо полностью затянули тучи, сквозь которые не было видно ни луны, ни звёзд.
Дорога привела их на окраину города, заставленную старыми частными домами. Во многих из них не имелось даже водопровода, и жителям приходилось пользоваться притулившимися поблизости колонками. Некоторые дома огораживали заборы, кое-где снабжённые объявлениями о злых собаках, но были и те, которые не могли этим похвастаться. Сказав напарнику, чтобы пока оставался на месте, Дарий вышел из машины, запоздало вспомнив о том, что забыл на работе куртку, и направился к нужному дому. Холодный ветер тут же набросился на него, взъерошив волосы и заставив поплотнее запахнуть пиджак.
Чтобы определить недавнее использование магии, ему не требовались специальные приборы, хотя, разумеется, имелись в его распоряжении и такие. Чем выше собственная магическая ступень, тем лучше чувствуешь чужую магию. Он мог бы распознать и застарелые следы, а эти были свежими, яркими, как пятна недавно пролитой крови. В стоящем на отшибе домишке совсем недавно произошло что-то очень нехорошее, и с каждым шагом Княжевич чувствовал это всё сильнее. Когда-то из загнанного волчонка он превратился в охотника, но чутьё осталось по-звериному острым и почти безошибочным. Вот и сейчас интуиция его не подвела. Приближаясь к дому, Дарий насторожился, сжимая кулаки и с напряжённым вниманием поглядывая по сторонам.
Было тихо. Полная, неестественная тишина. Ни звука шагов, ни скрипа двери, ни голосов. Когда его пальцы легли на ручку двери и повернули её, Княжевич оглянулся, но за его спиной не обнаружилось ничего подозрительного. В это время электрический свет за тёмными шторами в одном из окон несколько раз моргнул и погас окончательно.
Осторожно войдя в оказавшийся незапертым дом и стараясь двигаться как можно тише, Дарий вдохнул застоявшийся воздух. Пахло здесь странно — хозяйственным мылом, нафталином и почему-то лавандой. Как будто перед ним сюда зашёл кто-то, в чьих духах преобладала именно эта цветочная нотка.
Княжевич заглянул в приоткрытую дверь, но в темноте разглядеть что-либо было непросто. Пришлось пойти на риск обнаружить себя раньше времени. Через секунду в воздухе появилась небольшая сфера, от которой исходил не слишком яркий, но вполне достаточный свет. Комната оказалась пуста. Если где-то в доме и происходили некие события, то явно не здесь.
Дарий двинулся дальше. Круг света медленно плыл чуть впереди, освещая неширокий коридор, заваленный всяким хламом, некогда наверняка составлявшим часть жизни обитателей дома — ту часть, с которой они не захотели расстаться. Старый детский велосипед, остановившиеся часы с кукушкой, запылённая картина в массивной деревянной раме. Осматривая дом, Княжевич отмечал всё это машинально, краем сознания, продолжая оставаться наготове и надеяться, что всё обойдётся. Споткнувшись обо что-то, он наклонился и поднял с пола попавшийся ему под ноги предмет.
Это оказалась бронзовая статуэтка — такая же старая, как и всё, что находилось в коридоре. Она изображала обнажённую женщину, сидящую верхом на каком-то звере семейства кошачьих. Статуэтка не была лишена изящества, в фигурах чувствовались жизнь, грация, сила, страсть и азарт.
Он всего на несколько мгновений отвлёкся, но этого хватило, чтобы всё изменилось. В доме больше не было тихо. Теперь он услышал скрип половиц, шорохи и какой-то ритмичный стук, словно рядом играли с мячом, кидая его в стену. В это же время захлопнулась дверь комнаты за его спиной, а где-то впереди зажёгся свет. Следом послышался неприятный резкий звук — будто чем-то провели по стеклу.