Княжевич устало потёр лоб и ещё раз пообещал обеспокоенной девушке, что он сделает всё от него зависящее, чтобы защитить мальчика и уберечь его ещё больших проблем в будущем. В конце концов, Денис ни на кого не нападал первым и не собирался этого делать. Именно на этот факт и следует упирать в надвигающемся судебном разбирательстве.
Дорога обратно оказалась чуть длиннее. Как выяснилось по приезде в офис МН, со вторым вызовом, на который выехали ещё двое, всё обошлось куда благополучнее. Демона удалось отправить обратно, и даже услуги мага-целителя не понадобились. Оставшись в самом кабинете, Дарий, несмотря на то, что уже давно дал себе обещание не примешивать к работе эмоции, думал об этом мальчике, так напомнившем его самого. А ещё — о том, что завтра в школе он снова увидит Веронику.
Из дневника Вероники.
Поскорее бы лето. Всегда очень его жду. Не только из-за каникул, но в первую очередь, конечно, из-за них. Не нужно ходить в школу и почти каждую минуту думать о том, как держать себя в руках. Можно целыми днями читать то, что нравится, а не то, что требуют учителя во главе с нашей классной руководительницей Анной Аркадьевной. Наверняка и она просто мечтает о том, чтобы поскорее и подольше от нас отдохнуть. Да и другие учителя тоже.
Но пока лето, хоть и приближается с каждым днём, кажется практически недостижимой мечтой. Холодно, промозгло, ноги, даже если не наступать в лужи, постоянно кажутся промокшими и озябшими. И скользко местами. Вчера вечером, когда шла в магазин, изо всех сил старалась не упасть, в итоге продвигалась очень медленно, и шедший позади парень толкнул меня и наступил на ногу. Ещё и обхамил напоследок, сказал, что путаюсь под ногами. Теперь прихрамываю. Не слишком заметно, но всё ещё немного больно.
Правда, проснувшись сегодня утром, первым делом я вспомнила совсем не об этом крайне неприятном событии, а о своём сне. Сон оказался очень необычным и таким ярким, что, когда я открыла глаза, на какой-то момент мне показалось, что реальность была именно там, а не здесь. Но будильник едва не лопался от звона, напоминая о том, что пора собираться в школу, и сон я до конца так и не досмотрела. Даже не знаю, рассказывать о нём или нет… А, впрочем, ведь никто, кроме меня, не будет читать этот дневник, так что расскажу про этот диковинный сон во всех подробностях.
Во-первых, в нём я совершенно не боялась ни своей магии, ни инквизиторских запретов по её применению. Я чувствовала, как эта энергия покоряется мне, перетекая между ладонями и сосредотачиваясь на кончиках пальцев. Тёплая, живая, искрящаяся. Совсем-совсем не пугающая. Это ощущение было ни на что не похоже, и в реальной жизни я ещё никогда ничего подобного не испытывала.
Во-вторых, я находилась там, где прежде не бывала, но почему-то во сне это место казалось знакомым. Не могу даже с уверенностью сказать, является ли оно частью нашего города, поскольку я ещё не весь его обошла. Там были высокие здания с неожиданно плоскими крышами, по которым можно гулять без опаски, будто по асфальту, и балкончиками, увитыми цветами. Ах да, там уже успело наступить лето. Помню, что на мне оказались любимые джинсовые шорты и клетчатая рубашка с короткими рукавами.
А ещё — и это самое странное — в этом сне присутствовал Дарий Андреевич Княжевич собственной персоной. Да-да, мой учитель литературы (не забыть бы только, что временный, а то я уже попривыкла к его урокам). Что он там делал? Ничего особенного — просто стоял рядом и смотрел на меня. Но смотрел как-то странно. Очень внимательно, не сводя глаз и незнакомо улыбаясь. Никогда не видела у него такой тёплой улыбки наяву.
Дарий Андреевич как раз собирался мне что-то сказать, когда будильник напомнил о себе, и я так и не услышала его слов. Но и без того в этом сне оказалось предостаточно странностей. Почему он мне приснился? Я ведь совсем о нём не думала накануне, да и вообще в последнее время. Нет, то есть, немножко злилась на себя, вспоминая, как он прочитал мой конспект. И ещё гадала, как он оценит моё сочинение. Кстати, о сочинении… я получила пятёрку.
Наяву Дарий Андреевич был совсем не такой, как во сне. Хмурый, усталый и чересчур погружённый в свои мысли. Небрежно хлопнув по учительскому столу стопкой тетрадей, кивнул дежурному, чтобы раздал. Сам сел на стул и, откинувшись на спинку, ненадолго прикрыл глаза, словно совсем не спал ночью. Поначалу я даже чуть-чуть смущалась смотреть на него. Как будто он мог догадаться о том, что мы виделись во сне, но так, конечно же, не бывает. Надеюсь, у него ничего не случилось, а то что-то мне совсем не понравилось его сегодняшнее состояние.
На школьном празднике, который все (кроме меня) с таким нетерпением ждут, будет концерт. Сегодня, задержавшись после уроков, я нечаянно стала свидетельницей репетиции. Это, как мне кажется, выглядело даже интереснее самого выступления. Забавнее уж точно. Все то и дело забывали слова песен, чуть ли не на каждом шагу спотыкались в танце, запутавшись в своих ногах и меняя местами последовательность движений, а затем сами же над этим смеялись. Но как-то беззлобно. Совсем не так, как смеются надо мной, когда у меня не получается что-нибудь из того, что от нас требуют на уроках физкультуры.
Почему я не могу быть похожей на тех девушек, которые участвуют в этом концерте, и на моих одноклассниц, уже примеряющих наряды для праздника? Быть такой же смеющейся, беззаботной, уверенной в своей привлекательности. Пусть у них нет магического дара, и они не принадлежат к числу тех, кто после школы будет учиться в Университете Магии, зато у них есть что-то другое, чего нет у меня. Да и моё поступление в этот университет пока под большим вопросом. Ведь приглашение учиться там может и не прийти. Чем я стану заниматься дальше, если всё так и случится? Уже пора задуматься над этим вопросом, но мне каждый раз становится не по себе, когда мне задают вопросы о том, кем я собираюсь стать в будущем, поэтому всегда стараюсь увильнуть от ответа и тут же сменить тему.
А ведь маги с ведьмами, как мне рассказывала Владислава Лукьяновна, тоже должны выбирать для себя специализацию ближе к концу обучения. Некоторые из них занимаются тем, что берут на себя решение вопросов, с которыми техника и наука пока не могут справиться, — только магия. Она говорила, что однажды я тоже пойму, к чему у меня лежит душа, и остаётся лишь надеяться, что так и будет.
Дарий Княжевич.
Фогль злился. С начала рабочего дня он был не в духе, а, когда пришло официальное письмо от инквизиторов, и вовсе стал мрачнее тучи. Поэтому все, кто у кого были дела вне офиса, тут же на них отправились, а остальные предпочли попрятаться кто куда. Ситуацию нагнетали неприятности не только на работе, но и на личном фронте. В своё время родители Аркадия по какой-то причине пренебрегли широко распространённой в магическом сообществе традицией заключать договорные помолвки и браки, так что начальник до сих пор не был женат. Об этом весьма сожалел не только он сам, но и работники МН. Глядишь, был бы примерным семьянином, исправно торопился с работы домой и пореже срывался на тех, кому больше повезло в этом плане.
Но, увы, с женщинами, причём, не только ведьмами, у начальника обычно не складывалось. Каждая сорвавшаяся с крючка рыбка добавляла головной боли не только самому неудачливому Ромео, но и всем его подчинённым. Причём, больше всего он завидовал Княжевичу, который, кстати, женат тоже не был, но и на отсутствие личной жизни пожаловаться не мог.
Вот и сейчас Дарий, бросив взгляд на экран мобильного телефона, отклонил вызов от молодой женщины, с которой в недавнем прошлом провёл несколько приятных дней. Проблема заключалась в том, что она расценивала их отношения как перспективные и собиралась растянуть их на всю оставшуюся жизнь. Княжевич этого намерения не разделял, поскольку то противоречило его собственным планам на будущее и целям, которые он перед собой ставил. Вот и приходилось увиливать от телефонных разговоров и надеяться, что вскоре она сама перестанет его преследовать. Ведь существовали же в её жизни мужчины, ищущие так называемых серьёзных отношений. Как и в его — особы, которым это было не нужно. Впрочем, сейчас, когда он, можно сказать, работал одновременно в двух местах, времени на общение с ними практически не оставалось.
Ещё и история, которой закончилось его предыдущее дежурство… Именно из-за этого психовал Фогль. По той же причине и сам Дарий, отменив несколько уроков в школе, притащил в свой кабинет несколько толстенных папок из архива МН и копался в их содержимом, отыскивая в документах упоминания об аналогичных случаях.
— Мы должны расследовать и предотвращать убийства с помощью магии, а не провоцировать их! — провозгласил Аркадий, в трагической позе застыв в дверях кабинета.
— Угу, — буркнул Княжевич, не поднимая головы от разложенных на столе бумаг. — Хорошо звучит. Внеси эти слова в трудовой договор. А лучше — сразу в устав. Ах ты ж! Какая сволочь залила отчёт кофе?! — возмутился он, перелистнув очередную страницу.
— Не меняй тему, — хлопнув дверью так, что со стены едва не рухнула картина, сказал начальник. — Мне, по правде говоря, плевать, что будет с мальчиком. Но ты мне пока нужен на рабочем месте, а не в инквизиторской темнице.
— Уточнение «пока» особенно утешает, — хмыкнул Дарий и посмотрел на Фогля. — А мне не плевать на судьбу этого мальчика, — твёрдо произнёс он. — И я намерен спасти от Инквизиции не только себя, но и его. Кстати, у него большой потенциал. Если он выберет как специализацию боевую магию…
— А я знаю, почему ты так за него беспокоишься! — вдруг воскликнул Аркадий, обвиняюще направив на него толстый указательный палец. — Просто этот пацан напоминает тебя самого. Скажешь, нет?
— Возможно, — вздохнув, отозвался Княжевич, поднялся со стула и почти сразу же отвернулся от собеседника к окну. От долгого пребывания в одной позе в спине возникло неприятное ноющее ощущение. Сейчас бы спуститься в тренировочный зал, размяться… А лучше — оказаться где-нибудь подальше от Фогля с его назидательными беседами, в которых то и дело проскальзывали интонации доморощенного психолога. Но работы ещё непочатый край. — Однако я не хочу, чтобы этот мальчик повторил мою судьбу. Его нельзя разлучать с семьёй.
— Приютов больше нет, — заметил начальник.
— Это не значит, что их методы сильно изменились, — ответил Дарий. Вид за окном был не самым приятным — ничем не примечательная городская улица, заставленная грязными в такую пору автомобилями. Мелькнула идея поменять этот пейзаж с помощью магии. На морское побережье, например. Или на заснеженные горные вершины, куда не ступала нога человека.
— Слушай, а тебе никогда не хотелось быть обычным? — поинтересовался вдруг Аркадий. — Ну, знаешь, как большинство. Получить какое-нибудь образование — не в Университете Магии, само собой. Просто жить, где-то работать, жениться. Никакой магии. Никакой опасности в виде Инквизиции. И никаких… — поймав взгляд повернувшегося к нему Княжевича, Фогль осёкся и пожал плечами.
— Даже если и хотелось, я предпочитаю мыслить не сослагательным наклонением, — проговорил Дарий, отогнав мысль о том, что в чём-то он сейчас обманывает самого себя. — Жизнь его не приемлет. Если у тебя всё, я, пожалуй, пойду. Хочу сделать перерыв. Я сегодня, кажется, не обедал.
В это время дверь приоткрылась, и в неё заглянула секретарь из приёмной.
— К вам пришли, — сообщила она. — Какая-то Лилия Корсакова. Я попросила её подождать.
— Пригласите её сюда, — ответил Княжевич.
— Ты, кажется, собирался сделать перерыв, — напомнил начальник.
— Сделаю позже.
Фогль покинул кабинет вслед за секретарём, а через несколько минут вошла Лилия с видом человека, принявшего какое-то непростое решение — одновременно уверенным и обречённым.
Дарий предложил девушке присесть на стул, который каким-то чудом оказался не заваленным бумагами. Она села, осматриваясь вокруг. Проследив за взглядом Лилии, Княжевич будто увидел свой кабинет её глазами. Ну да, уборка тут не помешала бы, а лучше — сразу ремонт. Ворох бумаг грозил вот-вот рухнуть со стола, удерживаясь на его поверхности лишь каким-то чудом. Примерно так же выглядели и прибитые к стене полки. Единственная украшавшая кабинет картина, держащаяся на одном гвозде, изрядно покосилась, а чахлый кактус на подоконнике выглядел так, словно вырос в пустыне.
— Я рассказала вам не всё, — проговорила Лилия Корсакова, сжимая тонкие пальцы на ремешке сумки. Её приятное лицо было бледным, не тронутым косметикой. — Дело в том, что у меня уже были однажды… беседы с инквизиторами.
— Вот как? — отозвался Дарий. Он ещё при первой беседе чувствовал, что что-то нечисто. Девушка о чём-то умалчивала, но сейчас всё же решила сообщить ему об этом.
— Только не думайте, что я специально вас обманула. Я не хотела говорить при детях, — поспешно произнесла она. — Они не знают.
— О чём?
— Когда я… ну, поняла, что уже едва ли вернусь к занятиям магией, то пошла к ним и попросила лишить меня её совсем.
Княжевич посмотрел ей в глаза, подавив первую пришедшую в голову фразу. Едва ли ей сейчас хотелось бы услышать предположения в неадекватности. Этой молодой ведьме и так пришлось несладко в последнее время. Обманутое доверие к людям и их намерениям сложно восстановить. К тому же, в чём-то он мог её понять, учитывая, что о многом она не была осведомлена, поскольку так и не окончила учёбу в университете.
— Они отказались, — продолжила Лилия. — Сказали, что я пока не совершила ничего противозаконного, чтобы со мной так поступать. Даже посмеялись. Может быть, я зря сопротивлялась тогда, когда Павел? Если бы он провёл ритуал до конца…
— Послушайте меня, — прервал её Дарий. — Лишение магического дара подобно хирургической операции. Очень сложной операции с крайне малым шансом на благополучный исход. Если её проводят опытные врачи в стерильной операционной и с набором всех необходимых инструментов, даже тогда не гарантируется, что пациент выживет и не расстанется с жизнью в ближайшее время. А если… дилетант в грязном подвале и с подручными инструментами, тут уж вовсе остаётся только один вариант.