— Правда? — переспросила она, и сумочка, выскользнув из её рук, оказалась на полу.
— С тем же успехом он мог бы выстрелить вам в голову, — подтвердил Княжевич. — На редкость мало магов-преступников, которых лишили силы, продолжают жить. А ведь инквизиторы уже набили руку на подобных процедурах, — добавил он, пожав плечами.
Ему не хотелось запугивать девушку. Достаточно было дать ей понять, что даже отсутствие образования и магической практики не означает того, что она сможет жить без собственного дара. Это неотъемлемая часть мага, его личности, души, мыслей и чувственного мира.
— Но ведь с Денисом они такого не сделают? — спросила она. — Я надеялась, что он будет учиться и станет настоящим магом, что ему удастся всё, что не вышло у меня. Кто мог даже предположить, что такое случится?
Её губы задрожали, и, закрыв лицо руками, девушка разрыдалась — тихо, но с таким невыносимо-горьким отчаянием, что любому при взгляде на неё стало бы не по себе. Дарий поднялся с места и не без неловкой растерянности подошёл к ней. Ему не так уж часто приходилось успокаивать плачущих женщин, а дежурные слова говорить не хотелось.
— Я помогу вашему брату, — сказал он, коснувшись её плеча, обтянутого светлой тканью плаща, слишком тонкого для такой погоды. — Из него получится замечательный маг. Я в этом уверен. Может быть, когда-нибудь он будет работать здесь. Нам такие кадры как раз нужны.
— Правда? — подняв на него покрасневшие глаза, отозвалась Лилия.
Княжевич кивнул, всё сильнее чувствуя уверенность в том, что дело выгорит. Едва ли кто-то в здравом уме посчитает это убийство предумышленным. Разве что инквизиторы привяжутся к возрасту мальчика, как они любят. Увы, об этом он знал не понаслышке. Но и с данной проблемой можно справиться. Главное, взяться за дело с нужного конца и непременно учесть подобные прецеденты, имевшие место в прошлом. Именно их поиском он сейчас и занимался.
Дверь негромко скрипнула, и в кабинете снова появился Аркадий Фогль.
— Я тут кое-что… — начал он, но, не договорив, остановился в дверях. На его губах появилась ухмылка. — Я вам не помешал?
Осознав, что именно в этот момент предстало глазам начальника, Дарий мысленно выругался. Девушка смотрит на него, его рука всё ещё лежит на её плече, а сам Княжевич наклонился к ней, оказавшись слишком близко. Превосходный повод обвинить его в злоупотреблении служебным положением.
— Нет, — произнёс Княжевич, возвращаясь к противоположному краю стола. — Надеюсь, ты принёс хорошие новости. Я как раз говорил о том, что нет причин так сильно беспокоиться о предстоящем судебном заседании. Мы позаботимся о будущем Дениса Корсакова, — подчеркнув последнюю фразу, проговорил он. — Лилия, это Аркадий, мой начальник.
Лилия Корсакова.
Лужи, затянутые тонкой корочкой льда, прилипчивая грязь под ногами и колёсами машин, пронизывающий ветер. Зима отчаянно не желала уступать свои права и всячески чинила препятствия весне. Подходя к трамвайной остановке, Лиля спрятала руки в карманах плаща и пожалела о том, что забыла захватить шарф и перчатки. Слишком торопилась, слишком волновалась, выходя из дома, боялась передумать. Да и сейчас, когда запланированный разговор остался позади, по-прежнему нервничала и ругала себя. Расплакалась, не сдержавшись, говорила одно и то же, как попугай. Что они, должно быть, о ней подумали!
После случившегося в тот вечер Лиля почти перестала спать. Стоило закрыть глаза, как перед глазами вставали картины, похожие на кадры киноплёнки. Вот их первая встреча с Павлом. Вот они сидят в кафе, и он, протягивая через столик руку, легко касается её ладони, заставляя взглянуть ему в глаза. Вот она впервые приводит его домой и знакомит с младшими. Денис хмуро здоровается, засунув руки в карманы. Сойка застенчиво прячется за спиной брата — она не любит чужих.
Пока ещё мирные, даже приятные картины, которые когда-то хотелось запомнить навсегда. Теперь их хочется выбросить из памяти, сложить в тёмный чулан и запереть на множество тяжёлых замков, а затем потерять ключ. Очень быстро эти воспоминания сменяются другими, и в них всё переворачивается вверх дном. Прекрасный принц превращается в злого колдуна, а она сама будто на какие-то несколько мгновений перестаёт существовать. Чтобы не слышать постоянно звучащих в ушах криков сестры: она пытается подбежать к Лиле, но девочку резко отбрасывает назад, ударяя о стену детской комнаты. Чтобы не чувствовать под ладонями ледяной пол подвала. Чтобы не видеть, как вспыхивают незнакомым огнём глаза Дениса: в этот момент она не узнаёт брата и понимает, что боится его.
Когда-то приятельницы то и дело донимали её расспросами о молодых людях. В ответ Лиля только смущённо отнекивалась. Какие романы, когда на твоём попечении двое школьников? Одежды на них не напасёшься, учебники регулярно дорожают, вот и приходится браться за всевозможные подработки, оставляя для себя всё меньше свободного времени. Она даже в кино сходить не могла — некогда, да и не по карману. А затем в её жизни появился Павел, стал другом, потом — кем-то большим, и она позволила себе поверить ему. Начала мечтать об их совместном будущем.
Нужный трамвай всё не торопился, и, окончательно продрогнув, Лиля обвела взглядом улицу, ища ближайший магазин, в который можно зайти, чтобы погреться. Как назло, рядом оказалась только парикмахерская. Не выдержав больше, она нырнула в дверь и схватила замёрзшими пальцами первый попавшийся журнал.
— Хотите стрижку, покраску? — спросила девушка, раскладывающая ножницы и расчёски перед пустым креслом.
— Но я не записывалась, — ответила Лиля, неуверенно покосившись на дверь.
— А у меня как раз клиентка запись отменила. Так как? Хотите что-нибудь поменять?
Вопрос прозвучал так, словно речь шла вовсе не о причёске. Лиля посмотрела на себя в зеркало и стянула с головы шапку. Затем перевела взгляд на собеседницу и с неожиданной для самой себя решительностью кивнула.
Дарий Княжевич.
— Какая фигурка! — воскликнул Фогль, стоило девушке выйти из кабинета. — А я-то ещё удивлялся твоему служебному рвению! Ради такой и я бы… постарался.
— Уймись уже, — пробормотал себе под нос Дарий. — Дело не в этом. Всё совсем не так.
— Хочешь сказать, она тебе не нравится? — Аркадий поправил очки и прислонился к двери, будто хотел помешать подчинённому покинуть кабинет и наконец-то сделать перерыв на чашку кофе.
— Её парень некоторое время назад едва не вытянул из неё магическую энергию, перед этим угрожая убить её младших брата и сестру, — произнёс Княжевич.
— Это не имеет отношения к моему вопросу, — парировал начальник.
— Думаешь, ей сейчас до отношений? С таким-то опытом. К тому же, она боится потерять брата, теперь уже по вине инквизиторов. И я её понимаю, — добавил Дарий. Мысли об этом подстегнули волну горьких, как полынь, воспоминаний, которым только дай волю — тут же начнут преследовать его не только ночью, но и при свете дня.
— Вот именно! — оживившись, провозгласил Фогль. — Ты — весь такой понимающий — становишься защитником её брата, и вуаля! Дело в шляпе, как говорится.
Княжевич поморщился, уже не в первый раз задавшись вопросом, за какие прегрешения ему в начальство достался именно Аркадий.
— Так она тебе нравится? — повторил тот, не подозревая о мыслях собеседника, которые постепенно принимали всё более кровожадное направление. — Рассчитываешь на благодарность? Мне-то уж можешь сказать!
— Кажется, это ты не так давно напоминал о том, что нельзя смешивать личную жизнь и работу, — сказал Дарий.
Невольно он вспомнил, с какой надеждой смотрела на него Лиля несколько минут назад. Чёртов Фогль со своими вопросами! Вот уж точно — у кого что болит! Да, она ему понравилась, и он по-настоящему ей сочувствовал. Но Княжевич даже себе самому боялся до конца признаться, что ещё сильнее его тянет совсем к другой девушке.
Из дневника Вероники.
Прошло ещё несколько дней, и мы стали чуть ближе к долгожданному лету. Как было бы хорошо, если бы с людьми происходило то же самое, что с природой! Обновление, очищение, новая жизнь. Но — увы! — ничего подобного не случается. Во всяком случае, в нашей школе. Как всегда, она остаётся похожей на стоячее болото. А всякие новшества, которые нам преподносят как важные изменения, на самом деле, ведут только к тому, чтобы всё усложнить.
Например, очередное повышение цен на учебники, которые постоянно выходят где-то в столице, и наши учителя решают, что вот новая-то версия будет идеальной! Но появляется следующий учебник — другого автора, например — и тоже начинает считаться наиболее подходящим вариантом, а нам раскошеливайся. Вернее, родителям. Разумеется, они недовольны. А кто бы на их месте радовался?
Несколько дней Дария Андреевича не было в школе. Его заменяла Нина Антоновна — преподавательница МХК (мировой художественной культуры). Тут мы просто взвыли, потому что эта замена дала ей желанную возможность взваливать на нас как можно больше. И книг, которые нужно было прочитать в ограниченные сроки, и сочинений по ним, и рисунков, требуемых от нас же. Никогда не представляла себя художником-иллюстратором, да и нет у меня надлежащего таланта. А это, как можно догадаться, ещё один повод для того, чтобы надо мной посмеяться. Но я отыскала несколько листочков синей копировальной бумаги, затем подобрала в своих детских книгах кое-какие подходящие картинки, а дальше — дело техники! Кое-что из получившегося учительница даже оставила себе для показа следующим поколениям. Раньше у меня так только сочинения забирали.
Когда Княжевич наконец-то вернулся, Нина Антоновна радостно за него ухватилась и заявила, что теперь он просто обязан заменить её хотя бы на один урок. Дескать, она с нами совершенно переутомилась, выполняя двойную программу. Это кто ещё переутомился! В общем, от такого напора ему только и оставалось, что согласиться провести следующий урок МХК даже без предварительной подготовки. Для нас это стало сюрпризом (надо сказать, приятным).
Дежурные раздавали проверенные контрольные работы по геометрии, когда в класс вошли Нина Антоновна и Дарий Андреевич. Поскольку была ещё перемена, никто не сел на места. Все продолжали изучать свои листочки и перекрикиваться с вопросом «А ты что получил?».
— О любви думайте, а не о том, кто, что получил! — провозгласила учительница, грозно потрясая «Ромео и Джульеттой». — Вот, посмотрите только на них! Стая диких обезьян и то вела бы себя приличнее.
Княжевич рассеянно кивнул. Я заметила, что вид у него снова довольно усталый. Может быть, он болел, поэтому и отсутствовал на нескольких уроках подряд? Мне показалось, что он вовсе не слышит того, что ему говорит собеседница. Вернее, слышит, но не обращает внимания, как будто это всего лишь включенное для звукового фона радио, громкость которого не помешало бы немного убавить.
— Так, скоро звонок! — спохватившись, воскликнула Нина Антоновна и передала Княжевичу книгу. — У всех есть Шекспир?! Пусть читают вслух!
— Как вслух? — переспросил Дарий Андреевич.