Весь вечер сидели на кухне, потушив верхний свет и включив небольшой торшер — стало так уютно, Лида забралась с ногами на маленький угловой диванчик, к ногам тут же привалился котяра.
— Моя персональная грелка! — пояснила Лида. — Взяла-то полузамерзшим, в полладони всего, а вон как отъелся!
Марк незаметно для себя разговорился — рассказал про годы учебы. Поступил в институт нефти и газа, Губкинский, с первого захода, учился, был комсоргом группы, потом факультета, прочили карьеру партработника, но он выбрал север с его суровым климатом и ни разу не пожалел.
— Самотлор, гнилая вода. Ох как сложно было поначалу, но и замечательно: там либо-либо, или ты становишься настоящим, или же уезжаешь. Я попал в самый интересный период, Самотлор уже весь был в насыпных островках, для вышек, Нижневартовск из поселка в город переименовали, трудностей было много, но энтузиазм зашкаливал, интересно, молодой, все сразу хотелось постичь. Нефтяник я с большим стажем и опытом. Так вот в Нижневартовске и прикипел — постоянные командировки, иной раз по полгода. Вот сейчас был в Мессояхе — самый северный промысел, есть, конечно, ещё и Арктика севернее, но и здесь условия серьезные — тундра, болота, основная доставка грузов — вертолетами, романтика сплошная.
— Но, Марк, ведь это сложно и наверняка трудно, возраст-то уже не двадцать пять?
Марк улыбнулся:
— Конечно, но привык — семьи нет, деток не нажил, более тридцати лет вот так мотаюсь по северам.
— Странно, — протянула Лида, — такого видного мужчину и ни одна не..?
— Да почему же, была у меня жена, ещё в институте на пятом курсе женился, да вот не срослось, как молодежь скажет. Я рванул по распределению на север, хотел три года отработать и к жене. Она училась на третьем курсе иняза, этакая изящная, хрупкая статуэточка. Увидел впервые и влюбился до беспамятства, как говорится: спортсмен, комсомол, красавиц — все это у нее было.
— Нет, нет, — сказал Марк, увидев, что Лида хмурится, — жива она и, наверное, здорова. Давненько что-то не созванивались, она экономит на звонках-роуминг, обычно я справляюсь, как она там, в Голландии.
— Устала ждать? — спросила Лида.
— Да как сказать, там, похоже, и не собирались ждать, я её своим напором и обожанием впечатлил поначалу, потом вот далеко оказался… девочка, как я уже сказал видная, красивая, ну и мои деньги, что я ежемесячно присылал ей — избаловали… немного. Отучилась, по направлению, посодействовал друг её отца — протолкнули во Внешторг, переводчицей временно, там кто-то в декрет собрался, ну и закружилась голова от возможностей, в то время это было супрепрестижно. Это потом уже, по прошествии времени, оказалось — друг отца имел свой интерес к ней, ну да, банально все. Я далеко, приезжал пару раз за год на недельку — можно побыть мягкой и пушистой. А меня после окончания отработки уже было с северов не утянуть ни в какую, призвание свое нашел, конкретное. Так вот и жили, вроде, и муж-жена, а каждый сам по себе.
— У неё интересы совсем другие стали, если первое время она интересовалась всем, что мне дорого, потом просто отмахивалась:
— Что может быть интересного в твоей тундре — буровые вышки??
— Друг отца вышел в тираж, появились другие френды, а меня принесло не вовремя, на конференцию. Приехал, она в командировке была — поразился: дома тапки, халат, бритвенные все, рубашки, брюки явно не моего размера… Братьев у неё нет, странно. Позвонил на работу, спросил Соловьеву — моя фамилия сермяжная ей конечно же не подошла, менять не стала ни в какую. Дама трубку положила, пошла узнавать, когда моя вернется из командировки, а слышен разговор двух других:
— Опять со своим Криницынским опоздают, постоянно из командировок, хи-хи, опаздывают для своего благоверного, она сама это не скрывает.
— У Соловьевой что, совсем мужик рохля??
— Да нет, он, вроде, у неё на севере, деньги лопатами гребет, не знает, поди, ничего. А Валерик пристроился неплохо, живет на всем готовом, только ночью отрабатывает!
Я не поленился, приехал в аэропорт, посмотреть. Ну, что сказать — пара видная. Мальчик, правда, рыхловат на конституцию, зато смазливый, из таких красавчиков-нарциссов. Не успели выйти из таможенного зала обнимашки-целовашки пошли, мурлыканье, а я стою — внимательно так рассматриваю их.
Ему видно, ей нет, он как-то развернул её лицом ко мне, может, думал, что я, завидуя, смотрю на них, может, захотел показать, какая с ним красотка. Красотка сначала мурлыкала, а потом увидела меня… немая сцена случилась.
— Что-то я разговорился? — удивился Марк. — Вот как на меня расслабляющая обстановка подействовала.
— Если трудно об этом… лучше не надо! — проговорила Лида.
— Да это было при царе-Горохе, в семьдесят седьмом вроде году? Все давно перегорело. Отдать ей должное, растерялась на чуток, потом тут же поинтересовалась:
— И что, морду бить будешь??
— Зачем? Ключики мне, плиз. Надо сказать, квартиру я купил, и она была на меня оформлена. Как в воду глядел мужик один, что меня надоумил не разбрасываться по мелочи деньгами, а вложить в нужное. Попыталась что-то доказывать, права качать, я слушать не стал, пожелал счастья и поехал замки менять. В процессе выяснилось, что была беременность от меня на последнем курсе… но карьера дороже… аборт был, это все мне было преподнесено с издевательскими улыбками, когда я, не заморачиваясь, барахло собрал и на площадку выставил. Развели быстро, были у меня уже тогда кой какие знакомства нужные, да и детей-то не было.
— А потом, отчего ж не родил? — Сначала разочарован был, да и все, типа моей бывшей жены, дамы встречались, таким я только толщиной кошелька был интересен. Потом сам циником стал незаметно, разуверился в женском роде. Да и не встретилась такая, кто бы стал замечательной женой и мамой. Мне друг стародавний все годы твердил, что я не туда смотрю. А у меня то север, то командировки, когда смотреть? Да, конечно, хочется домашнего незатейливого уюта, но вот…
— Я Вам, Лида… чего уж мы выкаем друг другу, в такой-то вот обстановке и с мурчащим котом, только на ты надо, согласна ли?
— Согласна, — усмехнулась Лида, — так проще.
— Я тебе почему не звонил, связь была там — улетная, думал, месяц пробуду и все, но непредвиденный форс-мажор случился. Вот только и вырвался, приехал повиниться. Тянуло, если честно, за душу, виноват сам, прости, а?
— Ты, как мой Лешка — тот навертит, напортачит, а потом — «Прости, а?»
— Лешка — это муж?
— Нет, сын — младший, но про него потом как-нибудь расскажу, не сейчас.
Монахов спохватился:
— Время-то час ночи, по кроватям, тебе завтра на работу!!
Днем Монахов старательно готовил бешбармак. Отваривал мясо, замешивал тесто, зазвонил домашний телефон, настойчиво так.
— Мало ли, может, межгород или что-то серьезное?
Марк взял трубку. — Слушаю Вас?
— А Лидию можно? — спросил мужской голос.
— Лидия на работе.
— А Вы, собственно, кто?
— А мы, собственно, муж Лидии! — отрезал Марк.
— Каккой муж??
— Второй, ей что-то передать??
— Не надо! — Бросил трубку мужик.