Никогда не болит голова! Даже после удара батареей! Нет, он просто чудо природы.
— А как все произошло?
— Я приехал домой проведать рабочих.
— Рабочих? Домой? А у вас там…
— Ремонт. И когда подходил к подъезду, прямо передо мной сверху рухнул радиатор. То есть сначала он упал на козырек над подъездом, проломил его и… Вот такая история.
— Ах, перед ва-ами? — протянула я несколько разочарованно. Оказывается, никаких чудес, и по голове его не били. — То есть он промахнулся?
— Кто — он? — уточнил Колос.
— Радиатор.
— Что ты несешь, Митина?! — взорвался Колос, видимо, утомленный моей тупостью. — Ты что, считаешь, что батарея выпрыгнула из окна по собственной инициативе?
— А что вы кричите? — спросила я обиженно. — В наше время чего не бывает. Хотя… батарей, одержимых манией самоубийства, скажу честно, мне видеть не приходилось. А ваши рабочие не могли выбросить ненужную батарею в окно?
— Они же не сумасшедшие, — ответил генеральный. — Но вы мыслите в правильном направлении. Я действительно меняю радиаторы, и старые сложены в стопку на лестнице, у окна между шестым и седьмым этажом. Они там лежат уже неделю.
— Бережете для следующего ремонта?
— Нет, их хотел забрать к себе на дачу мой сантехник, — терпеливо пояснил генеральный.
— Хорошо. — Я попыталась сосредоточиться. — Перед вами грохнулся радиатор, а вы? Что вы сделали?
— Побежал в подъезд.
— И?
— Сел в лифт и поехал наверх.
— Зачем? Вы думали, что тот, кто сбросил на вас эту гадость, терпеливо дожидается вас у окна между шестым и седьмым этажом?
— Да. — Генеральный смущенно потупился. — Да, глупо. Но я был… не совсем вменяем. Представьте себе, такая махина падает прямо перед носом. Но я успел его заметить. Лифт старой конструкции, со стеклянными дверями. Он бежал вниз по лестнице, человек среднего роста, в спортивной шапочке, в красной куртке.
— Приметы очень выразительные, — скептически заметила я. — Хорошо, что куртка красная, а не зеленая, а то мы замучились бы искать.
— Увы, других примет разглядеть не успел. Я видел его только со спины.
— Понятно. — Я решительно встала. — Завтра я поделюсь с вами своими соображениями. Мне нужно все переварить.
— Завтра? — Генеральный растерянно посмотрел на Колоса. — Только завтра?
— Уже завтра, — мягко поправила я. — Я беру на раздумья ВСЕГО сутки. Поверьте, это немного.
— А мне что делать? — Генеральный поежился.
— Сколько там еще осталось батарей? — спросила я.
— Пять.
— В ближайшие пять дней вам лучше там не появляться. И… не расстраивайтесь вы так. Судя по тому, какое орудие убийства выбрал ваш недоброжелатель в красной куртке, он не профессионал. Вот если бы у него был гранатомет или автомат, а тут… Не будет же он таскаться за вами по всему городу с радиатором наперевес.
В приемной я застала нетерпеливо переминающихся Севу и Лизу.
— Что случилось? — хором закричали они. — Зачем Колос тебя уволок?
— Пока не могу сказать, — напуская на себя таинственность, произнесла я. — Так мы пиво пьем или?..
— Пьем! — опять хором ответили они.
…На шикарном столе Лизы Стилль, почесывая босую ногу корявой пятерней, сидел фельетонист Неволяев и пил пиво из горлышка. В бутылке оставалось пара глотков, не больше, а еще две бутылки, разумеется, пустые, валялись на полу.
— А-а-а, — громко рыгнул Неволяев, — явились, проклятущие? Еще пиво есть?
Да, фельетонист, неудачно ты зашел. Не знаешь ты, дурашка, нашу Лизу. Любой другой на ее месте растерялся бы — ну действительно, ситуация непонятная. Мы все здесь без году неделя в прямом смысле слова и все душевные силы обязаны тратить на сближение, на срастание с коллективом, точнее, на создание прочного коллектива с красивым названием «Команда». И вот один из нас, какой бы он ни был, заглянул на огонек и выпил немножко пива. Да, без спроса, да, с наглым видом, но он же наш, новогазетный.
Однако Лиза — истинно свободный человек, и никакие соображения долга, целесообразности или высокой идеи никогда не мешали ей реагировать на происходящее самым естественным образом. Сейчас, например, она превратилась в дикую кошку.
— Сначала уберите свою грязную конечность с моего стола, — с тихой яростью приказала Лиза. — А затем покиньте мой кабинет и навсегда забудьте сюда дорогу.
Неволяев бросил третью бутылку на пол, с недоумением посмотрел на Лизу и произнес витиеватую матерную фразу, в переводе означающую: «Что-то я не понял ничего».
— Чего ты не понял, урод? — так же тихо, но внятно прошипела Лиза. — Вон отсюда, ворье вонючее.
Неволяев смерил Лизу презрительным взглядом (вот дурак!) и продолжил чесать ногу.
Сева присвистнул, и глаза его загорелись нездоровым азартом — такого обращения Лиза никому еще не прощала.
Оглядевшись, великолепная Стилль грациозно подошла к столу, взяла пузырек с чернилами (она, как большинство истинных эстетов, пользовалась только перьевыми ручками) и решительно вылила содержимое на голову, точнее, на тюбетейку Неволяева. Затем она брезгливо взяла его за грудки и с силой дернула на себя. Фельетонист соскользнул со стола и рухнул на пол, как мешок с тряпьем.
— Всеволод! — Лиза повернулась к Севе. — Уберите ЭТО отсюда.
Сева присел на корточки рядом с изумленным Неволяевым, который полулежал в дурацкой позе на полу, потирал ушибленные коленки и сдувал чернила с носа.