— Наше убежище. На этой карте обозначили логово, причём очень точно.
Поражённый услышанным, Серко проглотил свой вопрос. За порогом вдруг кто-то хрипло вздохнул и все взгляды устремились к незапертой металлической двери. Шатаясь на ослабевших ногах под свет факелов вошла Мать-Волчица.
Лицо Анюты оставалось по-прежнему бледным, на коже виднелись крупные капли холодного пота. Опираясь рукой за ближайшую стену она смотрела на родных через пряди упавших волос. Губы чуть вздрогнули, обозначив ухмылку. Женщина не могла не заметить, как семью пробрал страх от появления «Одержимой».
— Не можно в забвение впасть, так вы уже слёзы льёте, — ослабшим голосом просипела Анюта. Олег бросился поддержать её, но Старшая остановила мужа предостерегающим жестом. Тяжко выдохнув, сама оторвалась от надёжной стены и шатнулась к послужившему новой опорой столу. Лишь посмотрев на напряжённые лица детей, Анюта наконец искренне улыбнулась.
— Серко, Влада… где же вы шляетесь, окаянные?
— Мать… — голос дочери дрогнул. Она не сдержалась и заключила в объятия Ведущую род. Серко почтительно склонил голову перед Старшей и несколько мгновений семья наслаждалась трепетной встречей.
…Волк уступил в этот раз и вернулся на прежнее место в душе. Зверь позволил человеку не утратить рассудка и вернуть контроль над судьбой. Анюта увидела детей ещё раз, прижала к груди самое дорогое чем только смогла наградить её жизнь. Никто не мог отнять у неё этого права, даже дух способный побороть саму Зиму. Лишь ради этого Анюта вернулась…
— А ведь я считала свои снадобья сильными, — Девятитрава внимательно присмотрелась к Старшей Волчице. — Мы ждали тебя только через несколько дней…
— Могли не дождаться. Благо хоть не прикончили скоро. Я бы зверя такого разом к пращурам снарядила…
— Ты хозяйка логова и племя нуждается в тебе как никогда. Лихие времена настают.
— Воины пришлые нас беспокоят. Род почитающих Вия выше Марены явился, — Анюта говорила уверенно, словно этим доказывала, что находится в здравом уме. Она взяла карту, но лишь быстро взглянула на неё и отодвинула прочь. — Чужое племя вернётся и доможется до Зимнего Волка. Что-то надобно им от нас: земля иль убежище. Да, истинно… к логову рвутся — это ведомо и без рун.
Пальцы на столе сжались в кулак, из горла вырвался низкий хрип. Дух волка ещё был где то-рядом, но Анюта постаралась справиться с ним, как и прежде справлялась.
— Что видели? Откуда знаки с собой принесли? — сквозь силу обратилась к детям охотница.
— Видели оседлое селение к западу. Пять домов; мужики, бабы да ребятишки живут, — начал Серко.
— Без защиты! Не боятся нас, думают рядом нет никого! — тут же хищно добавила Влада. Анюта почувствовала, чего хочет дочь и нарочно дождалась тишины.
— Да, после мора люд сызнова начал отстраиваться. Жива даёт урожай, Велес зверей для охоты, после Лели-любви в оседлых семьях дети плодятся. Скоро людей буде много, но сейчас они словно зерно не проросшее, что не поднялось в полный цвет. Пять дворов, да нищие ребятишки… Оседлый человек, точно древо — плоды даёт многие годы спустя. Поспешишь срезать плод и придётся вечно грызть кости.
Поджав губы, Влада почтительно склонила голову перед матерью. Дочь не предлагала набегов, в них никто не отказывал, но Волчица сразу остудила кровавую жажду мудрым советом.
— В пути насчитали почти тридцать дымов. Людей в Яви стало чуть больше, — Серко поспешил увести разговор от оседлой общины. Ему не хотелось, чтобы Старшая изменила решение. — Но пробыв в пути лишний день мы столкнулись с теми у которых была эта карта. Будто охотники или солдаты; одеты в новые куртки, вооружены очень годно и сыты. Только молоды — никого старше двадцати пяти Зим. Все трое мертвы…
Серко специально не стал рассказывать о неудачной попытке пленить девушку-снайпера. Итог всё равно оказался один — не изменишь.
— Всё? — голубые глаза матери вопросительно посмотрели на сына. Серко кивнул, но тут же в разговор опять вступила сестра.
— Нет, не всё! Не простые там были солдаты! — она мигом выложила на стол медальон, который стянула у одного из убитых мужчин. Взгляд Анюты заледенел, она внимательно смотрела на крестик, даже не прикасаясь к нему. Облизнув внезапно пересохшие губы, Старшая обратилась к Девятитраве.
— Крестианцы? Старая вера…
— Это спорный вопрос, — ухмыльнулся Олег, но жена не была настроена припираться.
— Норы жгут, в воде принимают; во славу бога единого гонят нас прочь, — как будто повторяла она чьи-то слова.
— Враги? — дочь настороженно покосилась на крест.
— Недруги нам, но многие из них лишь ягнята, — клыкасто улыбнулась Волчица. — У них «бог» един, а у нас предков много; мы в Роду, а они токмо выродки; их бог мёртв и молчит, а наши Боги в Ведах нам отвечают. Мало теперь крестианцев, а нас с каждым годом всё более…
— Может случиться, что всё пойдёт вспять, — пожал плечами Олег. — До обледенения многие верили в Единого Бога. Людям свойственно возвращаться к привычному.
— Если из вас кто крест наденет — горло перегрызу, — Анюта сказала это не громко, но в комнате воцарилась тишина как после грубого окрика. Влада попятилась прочь от проклятого матерью знака. Серко вспомнил застывший в оцепенении взгляд девушки-снайпера и отвернулся. Лишь один человек из семьи не боялся противостоять гневу Волчицы.
— Ну да, ты то можешь. В смысле перегрызть, — буркнул дед. — Та ещё стерва…
Анюта угрожающе развернулась, но вместо злобы на лице застыла улыбка. Ворчание старого скитальца всегда воспринималось с надменностью.
— Как дальше быть? — постарался вернуть обсуждение в полезное русло Олег. — Нас ждёт не спокойное время. Убежище нашли чужаки, а тут вам не норы, где можно уходить бесконечно под землю.
— В далёком прошлом перед родом стоял тот же выбор, — голос Девятитравы раздался для всех неожиданно. Она привыкла говорить только когда каждый выскажется; слово ведуньи всегда было решающим. — Двадцать Зим назад мы могли спрятаться глубже и искать спасение от мора в земле, или же решиться на отрадную смелость; не отдавать жертву Маре, а послать Безымянную на поиски в Явь.
— Мы следовали Ведам… — глаза Анюты остекленело застыли перед собой. Она вспомнила последний день лета, когда её привязали к столбу, вытекавшее с каждым вздохом тепло и тяжёлые шаги за метелью.
— Веды никогда не дают точных путей, выбор остаётся за Навью. Многие Веды не обещали спасения, а наоборот ладили путь через Калиновый Мост. Ты должна была сгинуть и встретиться с Марой, но выжила… Знаешь, к чему я говорю?
Анюта молча сжимала клыки и даже не посмотрела в сторону Девятитравы. Тогда женщина сама подошла к ней поближе.
— Крест явился к тебе. Много крестов. Руны настойчиво говорили об этом. Значит пора отправиться в путь и найти новое место для рода.
Голос ведуньи утих и с ним как будто умолк окружающий мир. Каждый в маленькой комнате понял, насколько важен этот день в судьбе племени. Плечи Анюты поникли, словно взвалив на себя тяжкий груз. Серко впервые разглядел на лице матери невозможное чувство — страх.
— Не я поведу в этот раз Навье племя. Ежели брошу вызов дороге, то будет лишь вой в пустоту. Сгинем без всякой надежды ещё до морозов. Враги близко, осень пахнет кровью Зимнего Волка. Моё место в рядах первых охотников…
— Главное в твоей судьбе уже выполнено и большего никто требовать не посмеет. Сама знаешь, чего я прошу, — Девятитрава значительно посмотрела на Серко и на Владу. — Новое логово должны основать твои дети — это их бремя, это их предначертанный путь!
— Предначертано многое! Слишком много худого! — торопливо зашептала Волчица. Её глаза не находили покоя, взгляд метался среди теней от огня.
— Они должны отправиться в путь! — Девятитрава заметила, что ужас от расставания с детьми грозит Анюте новым безумием.
— Оба могут не выжить…
— Или вместе найдут свою долю, — поправляла ведунья.
— Предательство, кровь и ярость! Горящий волк возле пламенных стен…