— Другая доля дарует спасение — судьба не ясна.
— Ярь запретная и крест над могилой, серебряный нож в руке Проклятой…
— Анюта.
— Пуля из оружия «раненого» и Зверь разрывающий свет. Крик обречённой мёртвой родиться….
— Анюта!
— Ветер в волосах цвета пепла, остывающий дым от костра. Разрушенный путь под дождём!
— Хватит!!!
Громогласный окрик Девтитравы вырвал охотницу из жаркого бреда; мороки тут же оставили разум а сердце замедлилось. Побледнев ещё больше, Волчица вспомнила долгие ночи, которые провела за попытками предсказать будущее для детей. Серко и Влада с испугом смотрели на безумно бормотавшую мать. Осторожно взяв её за руку, ведунья тихо сказала:
— Двадцать Зим ты хотела заглянуть в завтрашний день для детей и так страшилась грядущего, что не заметила, как оно наступило. Твоим наследникам нужно отправляться в дорогу и только вдвоём. Ты больше не сможешь защищать их своей силой. Время настало…
Волчица сокрушенно кивнула и отшатнулась от старой женщины прочь. Она чуть не упала на первом же шаге, но Олег вовремя подхватив жену под руки.
— Вот что… — Глухо произнёс старый скиталец. — Я давно не ходил за сказаниями и не могу знать, что теперь происходит в обозначенных на карте местах. Возможно там только смерть, а возможно спасение. Если Серко с Владой предстоит найти новое логово, то надо проверить отметки.
— Верно, — поддержал его сын. — На карте могут быть обозначены оседлые поселения или даже другие убежища. В любом случае там спрятано что-нибудь ценное…
— Нет ничего хуже, чем скитаться без цели, — утвердительно кивнул дед. — Уходя в мир, они должны твёрдо знать куда направляются.
Кажется, решение было принято и Девятитрава облегчённо вздохнула. Следующие слова она обратила к своим внукам.
— Всю мудрость, на какую токмо способны, мы вам передали: как ходить по дорогам, как охотиться с Навью, как видеть неведомое. Мать желала оградить вас от предсказанной доли, но руны пророчили путь. Не мало беды в нём и многое кончается смертью. Потому берегитесь и крепко держитесь друг друга. Готовы ли вы совершить предначертанное?
Серко вышел вперёд, заслонив побледневшую от волнения Владу.
— Что будет, ежели мы подведём? Ежели не справимся и не сыщем логово до холодов?
В душе охотника кипела решимость, но её точил страх. Девятитрава видела это однажды в глазах Безымянной. От воспоминаний лицо просветлело, но… тут же погасло с ответом.
— Если не справишься, значит род твой погибнет…
Мать желала их видеть. Весь вечер Влада с Серко провели за сборами и подготовкой к дороге. Но все дела были оставлены, как только Волчица призвала детей для прощальной беседы. Первой к ней зашла Влада, а брат остался ждать в коридоре, чувствуя, как в носу покалывает от важности грядущего разговора. Он прислушивался к тихому голосу из-за родительской двери, хотя ни слова не мог разобрать. Лишь по интонации и торопливому говору матери понял, что она с жаром старается убедить в чём-то дочь. Внезапно послышался звонкий шлепок и испуганный девичий возглас. Через несколько мгновений сестра выскочила словно ошпаренная, но в дверях столкнулась с Серко. Он успел заметить глаза полные слёз и щёку покрасневшую от удара. Укрываясь дрожащей ладонью, Влада бросилась прочь. Расставание с матерью оказалось неожиданно тяжким.
— Серко… — позвали из комнаты и, уняв дурные предчувствия, парень шагнул через порог.
Анюта сидела на своём спальном месте, задумчиво сложив пальцы под подбородком. Русые волосы были гладко расчёсаны, а лицо пылало румянцем от недавно проявленных чувств. Перед матерью лежал перевёрнутый стул, с которого только что сорвалась Влада. Серко поднял его и сел перед взглядом Первой охотницы. На языке вертелся вопрос о случившемся, но сын не решился спросить.
— Сестра твоя своевольна и непослушна, — легко угадала сокровенные мысли Волчица. — Хочет жить токмо своим умом и придаётся желаньям необузданным. Дух в ней силён, жаждет подчинить себе Владу, а она с ним играет… думает, будто Зверь не вырвется никогда…
Мать прервалась. Испытывая голубыми глазами, она наконец заговорила о том, что вероятно тяготило Анюту уже долгое время.
— Рассказывал ли ты сестре о проклятии?
— Нет.
— Пусть так, но она догадалась. Лишь не ведает за что ей такое, почему цена столь ужасна. Что ты знаешь о смертях вокруг Влады?
— О тех юношах, что сестре были милы, да и сгинули после залога?..
— Так среди чернушек шепчут глупые девки, — оборвала его мать. — Называют её «Одинокой Волчицей», будто от слов любви к моей дочери можно с жизнью расстаться. Но что на самом деле ты знаешь?
Серко замялся и ему стало стыдно, ведь он судил сестру с чужих слов. Сама Влада никогда бы не рассказала об этом.
— Она в слезах прибегала, рыдала у меня на плече, не понимая за что ей такое, — словно глядя сквозь сына, сказала Анюта. — Говорят, мол она в смертях юношей виновата… И действительно — есть в этом правда. Первый за ней в шестнадцать Зим увязался — самый возраст для брака. На берегу реки отыскал и начал залога просить. Она рассмеялась и предложила игру в развлечение, мол, переплывёшь весеннюю реку, тогда и женой тебе стану. Врала конечно безбожно, но парень поверил. Бросился в воду и больше не выплыл. Второй сам был люб для неё: силён и на всякого зверя охотился. Владу в жёны хотел, да и сказал ей об этом. Для него испытание было сложнее — медвежьи когти добыть. Добыл он их для себя — лежит заломанный средь лесов. А дальше ещё было трое. Никто к ней даже не успел прикоснуться — все получили залог, который свёл их в могилу.
— Так значит это правда? Над Владой проклятие Волчьего Духа из-за которого она потомства не понесёт и не будет любима? — силы оставили голос, а сердце парня страдало от жалости к младшей сестре.
— Нет, не так ты всё понимаешь, — вдруг резко оборвала его мать. — Ревела она лишь по первым двум, а остальным давала залоги уже со злым умыслом. Играючи парней погубила, специально на смерть послала, чтобы изведать всю силу проклятия. Забавно ей в чужих глазах любовь видеть, а потом узнавать о кончине. Для неё это тёмные игры и от горя сердце Влады не стонет.
— Да не может быть так! — не поверил Серко. — Не зверь же она — человек!
— Человек? — с грустью улыбнулась Анюта. — А как часто она говорит тебе это?
Сын понурился. Перед ответом он долго изучал истёртые в дозорах ботинки.
— Не часто… Говорит, что она Навь. Кровавая жажда её одолевает…
— Зверь крови хочет — это верно… Влада ему полностью принадлежит. Токмо Волку и никому более она недоступна — вот в чём истинный смысл проклятия. Влада сама никогда не полюбит, хотя многими и была, и будет любима.
— Из-за этого ты велела ей волосы срезать? — решился озвучил догадку Серко. Больше не было в племени человека способного заставить Владу испоганить свою красоту.
— Нет, власы она своими руками обрезала. Игра с кровью зашла далеко; пятеро из Навьего племени сгинули и друзей у «Проклятой» не осталось. Род отворачивается. Не хочет она красотой своей больше приманивать, словно не нужен ей больше никто. Сама для себя всё решила…
Голубые глаза внимательно посмотрели на сына и во взгляде Анюты появилась тоска.
— В дороге многое может случиться и ужасные дела способна сделать сестра. Зверь в ней бесится — Белая Волчица чувствует горячую душу, хочет с ума свести Владу и сбить с верной дороги. Потому, ты должен быть всегда рядом, наставлять, терпеть и всё ей прощать. Ежели бросишь, оставишь одну, то свершится беда, которая обоих вас сгубит. Внемли разуму больше, чем глупому сердцу. Запомнил ли ты свой урок от русалок?
Пальцы Серко метнулись к шрамам на левой щеке, но раньше там оказалась пальцы Анюты. Она с нежностью погладила давние раны сына.
— Коли разумом Владу удержишь, сможете долг свой перед родом исполнить. Но коли нет — убьют вас, или ещё даже хуже…