— Я тоже «чую». Но как предлагаешь расспрашивать, коли они все молчат? Пытать?
— А хоть бы пытать? — хищно облизнулась Волчица. — Первым ребёнка разрезать, а когда он завизжит, родные сами признаются: где Тепло, сколько оседлых в общине, как с оружием и много ль запасов в подвалах, и как щура с пращуром звали!
— Ребёнка не трогай, — в голосе брата послышалась твёрдость, но Влада ничуть не смутилась, только лишь начала попрекать.
— Добренький ты стал, Серко, божедурье мягкосердечное. Была бы здесь Мать-Волчица, она бы любезничать с чужаками не стала. Ножом языки бы развязывала.
— А отец?
Сестра фыркнула, но на мгновенье задумалась. На её лице вдруг отразилось какое-то гадостное предвкушение.
— А давай поиграем? Я новую игру придумала! Хоть на спор забьёмся, что не прикоснувшись к «Скитальцам» я заставлю их говорить!
— Как?
— Нужен мне будет только нож, да хорошая палка…
— Я же сказал, что пытать их не дам!
— А я сказала, что и вовсе не трону! — рявкнула Влада и тут же опять улыбнулась. — Ну как, братец, играем?
Её лицо застыло в ожидании ответа. Не нравился Серко этот взгляд, но другого выбора похоже не оставалось.
— Хорошо. Коли не прикоснёшься к ним, тогда делай что хочешь.
— Вот и славно, — запрыгали в глазах Влады хитрые чёртики. — Сам сиди и молчи, пока языки у них не развяжутся. Если смерти они не боятся, так посмотрим чего на самом деле пугаются. Увидим, каких зверств ждут от тёмных «язычников».
Влада подошла к росшему поблизости деревцу и с нажимом сломала его. Быстро очистив ствол от ветвей, разделила его на четыре одинаковых колышка; заточив концы деревяшек, она вернулась обратно к пленникам и за всё время работы даже на них не взглянула. Серко наблюдал за тем как сестра неторопливо вбивает каждый кол остриём в землю. Она стучала неспешно, нарочно примеряясь к навершиям, прежде чем сделать новый удар обухом топора. Наконец, когда второй кол был почти вбит, юноша не сдержался…
— Что вы делайте?
Влада как будто поджидала вопроса. Не отрываясь от монотонной работы она равнодушно ответила:
— Сестра твоя, Зеленоглазка, уж очень моему брату понравилась: волосы золотые, личико чистое, губки свежие. Хорошая выйдет добыча и редкая. Под солнцем росла, красоты набиралась, цвела для себя, хорошела. Но стоит такую в логово привести, как все охотники соберутся — будут попробовать. А здесь тихо, спокойно, безлюдно…
Краем глаза Влада глянула, как вытягивается лицо парня. Навь задела его за живое, а девчонка и вовсе побледнела сильнее чем смерть. Крестианка судорожно отскочила от кольев, как будто те стали самым страшным, что ей только довелось видеть в жизни. На резкое движение Вук зарычал, напугав чужаков ещё больше.
— Да ты не бойся! Привыкнешь потом под Навью-то… может даже понравится, — продолжала вбивать колья Влада. — Чтобы по-первости не брыкалась, мы тебе ручки-ножки растянем, крепко-накрепко верёвкой привяжем, не вырвешься. Не успеешь и глазом моргнуть, как начнутся эти самые «кровавые пиршества», на которых девичество потеряешь…
Пленница в ужаса задрожала и, словно отгоняя своё страшное будущее, резко замотала остриженной головой. Зелёные глаза с мольбой вцепился в старшего брата, как будто парень мог защитить от насилия. Серко, внимательно наблюдавший за угрозами, остолбенел. Молчать в таком деле оказалось даже сложнее, чем хоть что-то сказать за себя. И всё же не вмешивался… Он позволил жестокой игре дойти до конца.
— Вы же не можете… — пролепетал было парень, но Влада забила последний кол в землю и отряхнула ладони.
— Ну всё, красавица, сама ляжешь или тебе подсобить? Остальным отворачивать глаза смысла нету. А чего там? Пусть смотрят. Да и мальчику давно пора повзрослеть…
Волчица сделала шаг в сторону крестианки с явным намереньем схватить её за руки и в этот момент страх девушки прорвался наружу.
— Мишенька, не отдавай им меня! Я не хочу! Не хочу!!! — она с воплем вцепилась в одежду на юноше и затряслась. Пытаясь укрыть её от напасти, оседлыш сам закричал.
— Прочь! Прочь! Что хотите делайте с нами, но Веру не трогайте! Прочь!
Влада тут же подскочила к нему с ножом наготове. Прижав клинок к горлу, она неистово зашипела.
— Вера? Хорошее имя для крестианки! Чего ещё скажешь? Говори всё, или увидишь свою Веру растянутую на колах под чужим мужиком! Ох и завизжит твоя Вера, как никогда ещё не визжала!
Холодная жестокость в глазах Навьей охотницы не оставляла сомнения. Парень сдался…
— Хорошо! Только не прикасайтесь к сестре, я расскажу! Я всё расскажу!
— Кто вы такие? Ведь не Скитальцы! Откуда идёте? — Навь ни на миг не позволяла остыть его страху.
— Да, не Скитальцы! Сказов мы не собираем и по общинам не ходим! Нам дали совет, коли в беду попадем, так назваться Скитальцами. Вестников не убивают!
— Если бы так… — наконец хмуро вставил своё слово Серко. Михаил испуганно на него посмотрел, но Влада не дала парню опомниться.
— Откуда идёте, спрашиваю! Зачем?!
— Из маленькой деревни идём на четыре двора! Хотели старшую сестру отыскать, это она карты составила! На бумаге обозначены четыре Тепла. Наша община хотела переселяться на новое место и Яна одной из первых в дозоры отправилась. Да только вестей от неё давно нет, сгинула где-то в этих лесах, вот мы и решились искать!
На мгновение Влада задумалась. Рассказ вроде бы складывался, но она заподозрила, что чего-то недостаёт. Серко тоже подключился к расспросам.
— В вашей деревне кроме юнца полоротого и девки с ребёнком никого больше послать не осталось? Кто на поиски вас снаряжал? Кто вещи такие худые выдал?
Он верно это подметил, ведь даже еды у крестианцев не оказалось. В пути люди давно голодали; по исхудавшим лицам девушки и ребенка это было особенно видно.
— Деревенский Старейшина противиться стал, чтобы мы сестру в одиночку искали. В дозор вместе с ней и так ушло двое мужчин, потому из общины больше никого не выпускали. Но как можно жизнь проживать, пока Яна в чужих краях гибнет?! Сбежали мы, по-тихому утекли! Что только смогли в дорогу собрать, то и взяли, а одежда у каждого из наших такая. Старейшина раздаёт, чтобы Зимой не замёрзли…
Серко предположил, что крестианской деревне улыбнулась удача. Некоторые люди до сих пор натыкались на неразграбленные запасы из Тёплого Лета.
— Значит, карту сестра ваша составила, Яна? Но отчего всей деревне спасаться и с обжитых мест уходить? Коли вы десять моровых Зим продержались, значит Тепло у вас годное и смерть от холодов не грозила.
— Зато лихие люди грозили, да так, что родные места бросить приходится! До Зимы времени мало, новых срубов на голом месте не успеем поставить. Решились выслать дозор из нескольких смелых, они и приметили, куда можно перебраться перед холодами. Да только пропал наш дозор когда во второй раз в чужие земли отправился. И Яну взяли с собой, она по картам работать умела, да и стреляла отменно — никогда не промахивалась! Сама напросилась, не брали её, а она… уговаривала.
Сказав это, на глазах парня мелькнули слезы. Но он быстро размазал их связанными руками по покрасневшим щекам. Серко ничего не сказал ему о смерти девушки-снайпера, лишь только спросил напоследок.
— Что за места на карте обозначены, знаешь?