Молодые взялись за руки, в свой дворец побежали, жить, веселиться и природой наслаждаться стали.
Долго ли, коротко ли, много ли мало ли, живут, наш паренёк тосковать по родине стал, золотой дворец ему опостылел. Как бы жизнь ни хороша, но своя родина, свои родители кажутся лучше в десять раз. С женою, весело смеясь, ходит, без жены слезы проливает, от жены скрывает свою тоску. Заметившая это жена однажды спросила:
— Мой дорогой, скажи, что с тобой? Что ты от меня скрываешь?
— О, дорогая моя, у меня, хотя и плохая, но родина есть, хотя и плохие, но родители есть, хотя и низкие, но горы свои есть. По родине тоскую я. Не мила мне здешняя роскошная жизнь, не мил этот золотой дворец, — ответил паренёк.
— О, милый мой, прошедшие беды — это не беды! Вот теперь к нам беда пришла. Если у отца проситься домой станешь — не отпустит нас. Если убежим, догонит на дороге и убьёт. Куда теперь мы денемся? Если бы Кара-каан был мне родным отцом, то я умолила бы его, он бы меня пощадил. Неродная я ему дочь, не отец он мне. Он меня так же, как и тебя, украл. Мой родной отец — бедный человек. Когда мне было только полгода, мою мать и меня на глазах у моего отца Кара-каан, летая царь-птицей, схватил и унёс к себе. Я здесь и выросла, за мою мудрость он сделал меня своей младшей дочерью, мать — за её красоту сделал своей женой. Если будем бежать, то у матери надо один башмак взять, у Кара-каана чёрную книгу, они нам пригодятся в трудную минуту.
Так сказав, прячась и скрываясь, убежала. Долго не мешкая, чёрную книгу и башмак с собой принесла.
Немало-немного время прошло, стали они в путь собираться.
— О, моя мягкая постель, когда от отца за нами посыльные придут, ты за нас отвечай: «Только проснулись, встаём с постели!» — скажи. О стол, мой золотой, если посыльные придут от отца, то отвечай, что мы только встали, умываемся, скажи. О, дверь моя, если посыльные придут от отца, то отвечай, что мы только встали, оделись, сейчас придём.
Так, предметам наказав, двери изнутри закрыли, за руки схватились и убежали.
Много ли, мало ли времени прошло, явились посыльные Кара-каана, постучали в дверь.
— Эй, молодые, что Вы так долго спите! Кара-каан к себе на угощение зовёт вас.
Было утро. Постель отвечает:
— Скажите Кара-каану, что ещё с постели мы не встали.
Посыльные пошли к Кара-каану, доложили.
Немного погодя посыльные опять приходят, стучатся:
— Эй, молодые, что это Вы так долго собираетесь! Отец ждёт Вас не дождётся, скорее идите!
Теперь стол отвечает:
— Пусть отец подождёт немного, только что с постели встали. Умоемся, оденемся и придём!
Посыльные ушли, Кара-каану доложили.
— Ну ладно, пусть молодые милуются, целуются, подождём немного, придут! — говорит Кара-каан.
Ждёт не дождётся, опять посылает слуг. Посыльные опять пришли во дворец, постучали:
— Кара-каан шибко ждёт Вас, начинает сердиться. Пошто не идёте? Что так долго собираетесь? Идите скорее! — говорят.
— Только что оделись, придём сейчас!
Посыльные опять докладывают. Кара-каан немного подождал, рассмеялся, вновь слуг посылает и приказывает:
— Если сами по добру не придут, то притащите силой. Если двери не откроют, то взломайте двери!
Посыльные опять приходят, стучатся в дверь, а во дворце ни слуху, ни духу. Дверь поломав, заходят во дворец, видят: там, где муж и жена лежали, след остался, куда ушли — след простыл. Не найдя никого, посыльные прибегают к Кара-каану, докладывают. Каан разъярённый, топая ногами, закричал, заорал, подобно грому загремел, подобно молнии засверкал:
— Эх, вы, дураки! Почему раньше дверь не сломали, не зашли во дворец? Как вы раньше не догадались, что гам их давно уже нет, а за них отвечали вещи?
Слуги, кланяясь, отвечали:
— О, каан великий! Головы наши сними, к ногам положи, ноги отруби, к голове положи — мы не знали!
Кара-каан девять сыновей, девять силачей отправляет в погоню. В это время беглецы без оглядки бегут далеко. Далеко убежали, успокаиваться стали. Теперь думают: их не найдут и не погонятся за ними.
Бежали, бежали. Жена говорит мужу:
— О, дорогой мой, ложись, к земле приложи ухо, послушай, что услышишь, мне поведай.
Паренёк припал к земле, приложил ухо, прислушался и говорит:
— Где-то на далёкой земле я слышу топот сильных коней.
— Куда нам деваться теперь, скажи, мой друг! Вот настоящая беда когда наступила. Это девять сыновей Кара-каана гонятся за нами.
— Всезнающая, всеведающая, ты знаешь, как, куда нам деваться, — отвечает паренёк.
Молодая жена достаёт чёрную книгу, читает. В непроходимом болоте вдруг старая-престарая церковь возникла. Молодые встрепенулись, встряхнулись, в дряхлых старика и старушку превратились, вошли в эту церковь и стали Богу молиться. Немного-немало времени прошло, девять сыновей Кара-каана, девять силачей, на борзых конях прискакали. Увидев церковь, остановились, всё смотрят, удивляются.
— Эй, старик со старухой, не проходили ли здесь паренёк с красавицей-девушкой?
Старик со старухой в один голос отвечают:
— Эзе, добры молодцы! Мы в этой церкви уже сорок лет молимся, не отходя, и за это время ни только люди не проходили, но ни один зверь мимо церкви не пробежал и ни одна птица через церковь не пролетала.
Досюда пришедших следы есть, отсюда ушедших следов нет. Повернули богатыри коней, ускакали назад.
Приехав к Кара-каану, говорят:
— Мы очень далеко за ними гнались, но догнать не смогли. По пути ни только человек не попадал, даже поперёк дороги ни один зверь не пробежал, ни одна птица не пролетела. Только в глубине тайги, в болоте, одна старая церковь стоит, в этой церкви дряхлые старик со старухой богу молятся, а больше никого не видели, там и след их потеряли.
Кара-каан как закричит, как заорёт, подобно грому загремел, подобно молнии засверкал: