Дверь шалаша распахнулась и ввалился Кара Кестик, приветливо улыбаясь.
Кара Кестик вернулся с промысла с пустыми руками.
— Мой друг сшил туес, — порадовался он.
Охотник подал ему старый туес с абырткой. Гость махом выпил всё. Увидев полозья для нарточки, сказал:
— Хороши полозья нарточки, удачно переднюю часть согнул, — посоветовал, — между полозьями сделай ещё поперечины длиной двух развёрнутых рук, чтобы нарточки были широкими.
Алыг Анчи поставил абыртку в новый пятиведерный туес, чтобы к утру напиток был готов.
Утром Кара Кестик выпил всю абыртку из пятиведёрного туеса, поел талкан и попрощался:
— Сегодня я поднимусь в горы, завтра выйду на промысел. Ты делай нарточки.
Целый день охотник оттёсывал и сбивал нарточки. Сделал их шириной в целую сажень, поставил у дверей шалаша, заготовил дрова. Наступили сумерки.
Скоро подул сильный ветер, деревья зашумели. «Наверное, буран поднимается!» — решил Алыг Анчи.
Он развёл костёр, стал думать: «Что завтра Кара Кестик заставит меня делать?» В это время кто-то за шалашом ударил лыжей об лыжу, чтобы сбить снег. Дверь распахнулась, вошёл Кара Кестик, улыбаясь и говоря:
— Друг мой, ты сделал прекрасные нарточки.
Кара Кестик сел у костра. Алыг Анчи посмотрел на него и опустил глаза: его приятель вернулся с промысла с пустыми руками.
— Дай мне твоей абыртки? — попросил он.
Алыг Анчи поставил перед ним талкан и пятиведерный туес с ковшиком:
— Ешь, пей, сколько хочешь!
Запасов еды у охотника осталось мало, талкана — только на завтра, мясо кончилось, хлеба — совсем немного.
Утром Кара Кестик допил абыртку, съел весь талкан. У Альп Анчи остался только один калач хлеба.
— К нарточкам прикрути две хорошие оглобли, — сказал Кара Кестик, встал на лыжи и ушёл на охоту.
Охотник съел половину калача. Пошёл в лес, срубил две берёзки, сделал оглобли, прикрутил к нарточкам. Когда заготовил дрова, наступили сумерки. Он вскипятил чай, съел остатки хлеба. Вечером подул сильный ветер, деревья зашумели. «Если ненастье наступит, здесь мне придётся помирать!» — решил он.
В это время кто-то за шалашом лыжей об лыжу ударил, чтобы снег сбить. Дверь распахнулась, вошёл Кара Кестик, улыбаясь.
— Друг мой, ты прекрасные сделал оглобли, — сказал он.
Альп Анчи посмотрел на него: гость снова вернулся с пустыми руками.
— Дай мне абыртки? — попросил, присев у огня.
Он выпил всё, что осталось. Есть было нечего. Алыг Анчи подумал, что ему теперь всё равно помирать, отвернулся и уснул. Проснулся от холода, не поймёт — то ли ночь ещё, то ли утро уже. Развёл костёр, согрелся, видит: Кара Кестика нет. Охотник выглянул из шалаша, нарточек тоже нет там, где поставил. Грустно ему стало, вернулся в шалаш, закурил. Наступило утро.
Утром он вышел из шалаша, встал на лыжи, закинул за плечи ружьё и покатился на Чёрную гору. Там нашёл поляну с одинокой гигантской сосной. До самого неба росла эта сосна…
(Сказка «Алыг Анчи» Рис. Л. Тупиковой.)
«Кара Кестику нарточки только и нужны были. Обманул он меня, три дня заставил их делать», — решил охотник. В это время зашумели деревья, подул сильный ветер и такой сильный, что некоторые сосны повалил. Потом голос позвал охотника:
— Друг мой, выходи сюда.
Алыг Анчи вышел из шалаша и увидел свои нарточки, не пустые нарточки, на них лежали шкурки чёрных соболей. Обошёл охотник нарточки кругом. Шкурки хорошо просушены, стянуты бастрыком, уложены хвостами наружу.
— Я истребил всех соболей Змеиной горы, — сказал Кара Кестик. — Только пару перенёс на Чёрную гору для размножения. Я промышлял соболя, а мой отец готовил шкурки. Теперь этого добра тебе хватит на всю жизнь.
— Ничего мне не надо! — ответил Алыг Анчи. — Как я вернусь домой? Нет у меня запасов еды. Не смогу я нарточку тащить, не хватит моих сил.
Кара Кестик в ответ сказал:
— В этом облике ты видишь меня в последний раз: я сделаюсь невидимым и отвезу тебя домой. Теперь забирайся на нарточки, ложись лицом вниз, держись крепче.
Охотник взобрался на нарточки, ухватился за оглобли и зажмурил глаза. Невидимый Кара Кестик потащил нарточки и так быстро, что охотник впал в беспамятство. Когда он очнулся, то обнаружил, что на одной ноге у него нет сапога. Алыг Анчи закричал:
— С моей ноги свалился сапог, нога замерзает! Нарточка остановилась.
— Грешный ты человек! — сказал невидимый Кара Кестик.
Через некоторое время на нарточку упал сапог. Алыг Анчи обулся. Поехали дальше. Впереди ветер поднимался, буран буранил. Охотник впал в беспамятство. Когда очнулся, то почувствовал, что мёрзнут у него уши.
— Остановись, друг мой! Шапка слетела, уши мёрзнут! — закричал он.
Нарточка остановилась.
— Пусть лучше у меня мёрзнут уши, чем у тебя, — сказал невидимый Кара Кестик и отдал свою шапку, сшитую из чёрного соболя, очень тёплую.
Нарточка снялась с места, полетела-покатила, что аж ветер засвистел, буран забуранил.
Охотник почувствовал, что мерзнут у него пальцы. Слетели с его рук рукавицы, сшитые шерстью наружу. Альп Анчи опять закричал.
Нарточка остановилась. Кара Кестик сказал: