— Пусть лучше у меня мёрзнут руки, чем у тебя.
Отдал ему свои рукавицы, сшитые из чёрного соболя:
— Теперь наш путь лежит по трём стойбищам людей. Я пойду медленнее, а ты кричи, чтобы все люди слышали:
— Из чёрной черёмухи сделанные, нарточки мои, бегите быстрее.
Въехали в селение. Народ смотрит, а охотник покрикивает:
— Нарточки мои, из чёрной черёмухи сделанные, бегите быстрее!
Жители всех трёх стойбищ дивились умельцу да хвалили охотника, какой он умный. Нарточки-самокаты сделал!
Наконец прибыли они к дому охотника. Кара Кестик сказал:
— Возьмись за оглобли, чтобы видели, будто бы ты сам притащил нарточки.
Младшая невестка и средний брат увидели Алыг Анчи, кинулись его обнимать.
— Вот это мужчина! Вот это охотник! Если быть мужчиной, то надо быть таким, как он, — говорили они.
Средний брат перенёс шкурки соболей в амбар. Там их развесил, почистил. Его жена накрыла стол, расставила на нём вкусной еды. Глупый парень сел и рядом с собой положил лишнюю ложку.
Приехали покупатели соболиных шкурок. Один купец увёз целый воз пушнины, заплатив девять мешков денег.
Алыг Анчи сказал:
— Наварим девять ташауров абыртки, будем пировать.
Жена среднего брата догадалась, что у охотника есть невидимый друг и варила много еды. Кара Кестик видел это и радовался. Стали пировать, Алыг Анчи наливал абыртку, ставил рядом, и она тут же исчезала. Алыг Анчи только успевал подливать.
О небывало удачной охоте Алыг Анчи узнали его родственники. Собрались все, пировали три дня.
Через три дня Кара Кестик сказал охотнику:
— Друг мой, теперь отправляюсь домой. Но что делать мне? Как быть с гневом моим? Гневаюсь я! Как быть со злом? Злюсь я!
Алыг Анчи ответил:
— Друг мой, гнев свой оставь в чёрном лесу, зло — у ледяной скалы. Сделай это по пути к своему дому.
— Проводи меня, — попросил сын хозяина Чёрной горы.
Когда они вышли из дома, Кара Кестик сказал:
— Умён ты, Алыг Анчи! Я думал, что ты скажешь: «Делай то, что хочешь с моим старшим и средним братом и их жёнами». Я взял бы их с собой. Теперь смотри, как велик мой гнев!
Охотник увидел, как чёрный лес, недалеко от стойбища, повалился. Деревья, падая, выкорчевывались с корнями. Потом тихо стало, Кара Кестик ушёл…
Вернулся Алыг Анчи в дом. Его подхватили под руки, положили на пуховую перину. Так и живут в дружбе.
Жили три брата. Младшего звали Пир-Карак, среднего — Ийги-Карак, старшего — Уш-Карак. Братья жили друг от друга на расстоянии одной версты. Когда они делили скот отца после его смерти, старшему брату ничего не дали, даже собаку. Пир-Карак и Ийги-Карак стали жить богато, ходили на охоту. А у Уш-Карака не было еды, есть нечего было. Его жена ходила по чужим домам, собирала милостыню. Так она кормила себя и мужа.
Однажды два брата сделали волокушу, стали собираться на охоту. Узнав об этих приготовлениях, жена старшего брата пошла просить муку у двух младших братьев, хотя бы одну чашку, чтобы приготовить запасы продуктов для мужа. Братья не дали муки, сказали, что их старший брат все равно ничего не добудет. Жена Уш-Карака вернулась домой ни с чем.
Как только братья ушли на промысел, жена старшего брата пошла к жене младшего брата, чтобы попросить немного мяса, муки. Она пришла, дверь открыв, поздоровалась, порог переступив, поприветствовала. Как раз она попала на обед. На столе было много вкусной еды, много хорошего вина. Жена Пир-Карака посадила за стол жену старшего брата, угостила ее. Жена Уш-Карака давно не ела жирной вкусной еды, от этого ее губы потрескались, кровоточили. Теперь от вкусной и жирной еды ее горло, губы, живот смягчились. Сама она расслабилась, от выпитого вина повеселела и сказала:
— Когда ты была молодой, я учила тебя работать по дому, ухаживать за скотом. Ты жила и делала все так, как я учила, ведь я была для тебя, как свекровь.
Жена Пир-Карака ответила:
— О-о, мы живем хорошо. Я слушалась твоих слов, делала так, как ты учила, от этого моя семья стала жить хорошо, безбедно.
Потом она спросила:
— Ты, наша старшая свояченица, которая была для меня вместо свекрови, по какому делу пришла ко мне?
— Муж мой, который был тебе вместо свекра, послал попросить немного муки. Из нее я сделаю талкан, приготовлю запасы продуктов для его охоты.
— У нас есть мука, — ответила жена младшего брата. — Как можно сказать, что ее нет, не боясь бога. За ложь бог покарает.
Потом она повела бедную женщину в амбар, поднялась с ней на верхний этаж, открыла замок, при этом раздался такой звук, будто эхо ударилось об скалы горы на другом берегу. Вошли.
— Сколько муки! Сколько еды! — восхищалась старшая свояченица.
Младшая свояченица насыпала ей полный мешок муки.
— О-о! Пусть бог даст тебе еще больше и лучше муки и еды, чем у вас есть! — поблагодарила старшая свояченица. Потом выставила мешок с мукой за дверь амбара, а сама пошла к средней свояченице.
Дверь открыв, она поздоровалась. Порог переступив, поприветствовала. Как раз она угодила на обед, вся семья собиралась сесть за стол. За стол посадили и ее, накормили, потом средняя свояченица спросила:
— Какие дела привели к нам тебя, которую мы почитали за свекровь? — и добавила. — Ты учила нас тому, как надо жить. Благодаря тебе мы стали жить богато.
— Уш-Караку, которого вы признаете за свекра, не с чем на промысел идти. Запасов еды у него нет. Я пришла к тебе в надежде, что ты дашь мне ячменного зерна. Вот что я пришла просить у тебя, — ответила жена Уш-Карака.
— Есть у нас ячменное зерно, — сказала средняя свояченица.