— Никакого дурдома, мистер Эдамс. Обещаю вам.
— Слишком поздно.
— Слишком поздно будет, если прыгнете. А сейчас время пока есть.
— Знаете что, доктор, лучше бы вам пойти и помочь тому, кто действительно в вас нуждается. Мне лично вы не нужны.
Доктор исчез. Эдамс критическим взглядом окинул скопившуюся внизу толпу. Он уже испытывал странное, неведомое доселе ощущение отрешенности, словно близость смерти образовала между ним и всеми остальными людьми бездонную пропасть. Сейчас он был совсем другим — отстраненным и одиноким. А эти люди, там, внизу, все стоят и ждут. «Впрочем, — подумал он, — кое-чего они действительно дождутся. И те, что собрались сейчас в номере». — Он слышал их возбужденные голоса: они прикидывали и просчитывали варианты, споря о том, как бы соблазнить его покинуть карниз, отчаянно названивали по телефону и приглашали экспертов, специализировавшихся именно по таким способам самоубийства.
Он огляделся. Из окна на него смотрел тот же священник — круглолицый, озабоченный, скорее всего действительно искренний.
— Можем ли мы что-то сделать для вас?
— Нет.
— Вы и сейчас не хотите зайти внутрь?
— Вы зря тратите время, святой отец.
— Свое время я трачу не зря.
— Нет, тратите. Внутрь я не пойду.
— Вы хотите, чтобы вас оставили одного и дали возможность все обдумать?
— Делайте что хотите.
Голова священника исчезла. Он снова остался один. Теперь уже с некоторым изумлением во взоре он оглядывал толпу. Высота его больше уже не смущала как тогда, в первый момент, когда он только ступил на карниз. Он почувствовал, что стал даже ближе к парящим вокруг него домам.
«Интересно, — подумал он, — какие изощренные способы моего спасения сейчас прорабатываются? Веревки, лестницы, сети, кресла на цепях?» Он понимал, что им придется действовать с максимальной осторожностью, поскольку никогда нельзя знать наверняка, что именно у самоубийцы на уме.
Снова появился полицейский. Эдамс знал, что так оно и будет. С ним он был особенно разговорчив, и потому полицейский обязательно попытается еще раз.
— Знаете, Эдамс, — обыденным тоном проговорил тот, снова присаживаясь на подоконник, — вы в некотором смысле оказываете мне услугу.
— Как это?
— Мне бы сейчас надо быть там, внизу, и заниматься регулированием движения транспорта. А благодаря вам сижу вот здесь и прохлаждаюсь.
— Правда?
— Правда.
— Ну так и сидите. Движение-то все равно остановилось.
Полицейский рассмеялся.
— Точно. Эти люди там, — он сделал жест рукой, — ждут, когда вы прыгнете. В самом деле, ждут не дождутся.
Эдамс посмотрел на него.
— Ждут не дождутся?
— Ну, конечно. Они настроились на то, что вы прыгнете, и хотят посмотреть, как это выглядит со стороны. Или вы хотите их разочаровать?
Эдамс посмотрел вниз, его взгляд заскользил по сгрудившимся людям.
— Вам их отсюда не слышно, — продолжал полицейский, — но они прямо-таки вопят, чтобы вы прыгали.
— В самом деле?
— Ага. Считают, что вы просто обязаны прыгнуть, раз уж им пришлось столько времени проторчать здесь, тем более на солнцепеке.
— Они похожи на стаю голодных волков, — заметил Эдамс.
— Совершенно верно. Так зачем жертвовать своей жизнью на потеху этой возбужденной своре? — Полицейский внимательно следил за выражением лица Эдамса, чувствуя, что уловил в его поведении слабый намек нерешительности. — Заходите внутрь, — продолжал он тихим, зазывающим голосом, — и к черту всю эту толпу.
— Возможно, вы и правы, — согласился Эдамс.
— Ну, конечно!
Эдамс качнулся, спина его на мгновение отделилась от стены, затем снова прильнула к камню. Он на секунду закрыл глаза.
— Ну, в чем дело? — спросил полицейский.
— Кажется, голова закружилась. Может, руку дадите?
Полицейский глянул через дорогу — на крыше противоположного дома сидела стайка фоторепортеров с камерами наизготовку. Неплохой получится снимок для утренних газет, подумал он.
— Годится, — кивнул полицейский. — Держитесь.
Толпа издала возбужденный стон, увидев, как полицейский вылез из окна и встал на карниз в нескольких футах от неподвижной фигуры в белой рубашке. Все видели, как он двинулся вперед, осторожно вытянув перед собой одну руку.
Эдамс также потянулся к полицейскому.
— Я знал, что ты в конце концов сделаешь это, — сказал Эдамс, — и потому выбрал именно этот район.