Портье сообщил Крейгу, что мистер и миссис Мерфи ожидают его в своем пляжном бунгало.
Крейг прошел к морю через парк, напоенный сосновым ароматом. Кругом стояла тишина. Единственными звуками были стук его каблуков по камням тенистой дорожки и неумолчный треск цикад.
Немного не дойдя до бунгало, он остановился. Мерфи были не одни. В маленьком патио сидела молодая женщина в весьма откровенном розовом купальнике. Длинные, блестевшие на солнце волосы падали на плечи. Стоило ей слегка повернуться, как Крейг сразу узнал знакомые темные очки.
Мерфи, в пестрых плавках, о чем-то толковал с ней. Соня Мерфи растянулась в шезлонге.
Крейгу смертельно захотелось вернуться в отель и, позвонив оттуда, попросить Мерфи приехать к нему, потому что тут собралось неподходящее общество, но в этот момент Мерфи его заметил.
— Эй, Джесс! — окликнул он, вставая. — Мы здесь!
Гейл Маккиннон не повернулась, хотя и встала при его приближении.
— Привет, Мерф, — кивнул Крейг, пожимая ему руку.
— Старина!..
Крейг наклонился и поцеловал Соню в щеку. В свои пятьдесят она едва выглядела на тридцать пять: подтянутая фигура и мягкое, почти без морщин, совершенно неголливудское лицо. Очевидно, боясь обгореть, она прикрылась купальным полотенцем и надела широкополую соломенную шляпу.
— Сколько лет, сколько зим, Джесс, — сказала она.
— И не говори.
— Эта юная леди, — вмешался Мерфи, — утверждает, что знакома с тобой.
— Мы встречались, — коротко бросил Крейг. — Здравствуйте, мисс Маккиннон.
— Здравствуйте.
Девушка стащила очки театрально-подчеркнутым жестом, каким обычно снимают маски на карнавале. Глаза оказались широко поставленными, ярко-голубыми, сверкающими, как драгоценные камни, но уклончивый, неуверенный взгляд словно говорил о том, что ей не впервые испытывать боль. Серьезное открытое лицо, еще не оформившаяся фигура, атласная кожа… на вид ей можно было дать не больше шестнадцати-семнадцати лет. У Крейга появилось странное ощущение, будто солнечные лучи сфокусировались только на ней, заливая сияющим водопадом, а сам он смотрит на нее издалека, окутанный темными тучами, предвещающими дождь. В это мгновение она казалась идеальным созданием природы, на фоне сверкавших голубых волн, певших гимны ее юности, безупречной коже, почти угловатому совершенству.
Его охватило тревожащее чувство, что все это уже было: та же сцена, девушка, застывшая в ожидании на ярком солнце, а позади безбрежная морская гладь.
Гейл наклонилась не слишком грациозно, длинные волосы взметнулись, и Крейг увидел у ее ног магнитофон. Он невольно отметил мягкую округлость живота над розовой тканью бикини, широкие бедра с по-детски выделяющимися косточками. Странно, почему вчерашним утром она всячески старалась себя изуродовать этой нелепой спортивной футболкой, черными очками-забралом.
— Она берет у меня интервью, — пояснил Мерфи. — Хотя я всячески отбивался.
— Верю, — кивнул Крейг.
Мерфи славился тем, что раздавал направо и налево интервью на любые темы. Этот рослый, тяжеловесный, несколько неуклюжий шестидесятилетний мужчина с копной черных крашеных волос и заплывшим от виски лицом обладал проницательными острыми глазками и типично ирландским, грубоватым обаянием. И при этом имел репутацию человека, которому палец в рот не клади. Он был одним из самых упрямых и несговорчивых агентов, что способствовало обогащению не только клиентов, но и его самого. Они не подписывали контракта, все ограничилось устным договором, хотя он и представлял интересы Крейга более двадцати лет. Но с тех пор как Крейг покончил с кино, встречались они нечасто. Да, они были друзьями. «Только вот, — с неожиданной злобой подумал Крейг, — прежней близости, как раньше, когда я был на коне, уже нет».
— Как твои девочки, Джесс?
— Судя по последним письмам, неплохо, — отозвался Крейг. — Насколько могут быть в порядке девицы их лет. Марша, я слышал, потолстела.
— Если они не под следствием за хранение и продажу наркотиков, — хмыкнул Мерфи, — считай себя счастливым родителем.
— Я считаю себя счастливым родителем, — подтвердил Крейг.
— А выглядишь бледновато, — покачал головой Мерфи. — Надень плавки и поджарься немного на солнышке.
Крейг покосился на стройное загорелое тело Гейл Маккиннон.
— Благодарю, не стоит. Мой купальный сезон еще не начался. Соня, почему бы нам не прогуляться и не дать им спокойно закончить интервью?
— Мы закончили, — вмешалась Гейл. — Он говорил целых полчаса.
— И надеюсь, сообщил ей что-нибудь полезное? — осведомился Крейг?
— Хочешь узнать, не злоупотреблял ли непристойностями? Ни в коем случае! — замахал руками Мерфи.
— Мистер Мерфи был крайне словоохотлив и рассказал много интересного, — вступилась за него Гейл. — Заявил, что кинематографу приходит конец. Не осталось ни денег, ни талантов, ни мужества.
— Это заявление здорово поспособствует ему при заключении очередной сделки, — вздохнул Крейг.
— Да хрен с ними, — беспечно бросил Мерфи. — Я свою долю уже имею. Можно позволить себе роскошь сказать правду, пока я в настроении. Заметь, сейчас запускается в производство фильм, который финансируют индейцы апачи. Каким дерьмом нужно заниматься, чтобы получить добро на сценарий от индейцев апачи? Кстати, мы заказали омаров. Не возражаешь?
— Нет.
— А вы? — обратился он к девушке.
— Я люблю омаров.
Ах вот как? Значит, она останется на обед?
Крейг сел на складной стул лицом к девушке.
— Она, — объявил Мерфи, ткнув толстым коротким пальцем в девушку, — все расспрашивала о тебе. И знаешь, что я ответил? Сказал, что самое плохое в этом бизнесе то, что он выталкивает, можно сказать, вышибает из обоймы таких людей, как ты.
— Не знал, что меня вышибли из обоймы.
— Он расхваливал вас до небес, — вставила Гейл. — Вы наверняка бы залились краской от удовольствия.
— Наверняка, — согласился Крейг.
Девушка потянулась к магнитофону: