Разумеется, я не декабрист. Просто каждый человек должен определить свое место в общем движении жизни. Мое место — делать слово.
Слову я учился всю жизнь.
Когда книга будет готова — я напечатаю ее. Расплата (или что последует за ней) не имеет значения.
Сколько же я слышал: ничего не изменишь — любая борьба обречена. Пока народ не очнется — бессмысленно «дергаться».
Бессмысленно, бессмысленно…
Писать и бороться!
Иначе зло застаивается, укрепляется. Ведь и проповеди, и писания, и слово Владимира Соловьева и Льва Толстого, и даже сама Библия излишни в таком случае: пусть все само прозревает и дозревает.
Эта позиция «самодозревания» — антигуманна. Человек не может уйти от себя. Он не должен отгораживаться от страданий и заблуждений мира…
Все остальное скажет книга. Ей — слово.
Москва, сентябрь 1990 года
Когда рукопись готовилась к первому изданию, я опасался обнаружить тайники, где держал архив. Я прятал не только дневники, переписку, важные документы, но и материалы для «Огненного Креста». Слежка была настолько плотной, временами откровенно прилипчивой (очень хотели, чтоб я убрался из страны в эмиграцию), что я опасался не только брать эти материалы, но и подвести людей, в домах которых многие годы хранил архив. Поэтому в первое издание «Огненного Креста» в двух частях (издательство «Новости», 1991–1992 гг.) не вошла приблизительно треть написанных уже материалов.
Подготовка «Огненного Креста» к выходу в «Прогрессе» (уже в трех книгах — «”Женевский” счет», «Гибель адмирала», «Бывшие») предоставила возможность не только устранить фактические неточности, но и внести совершенно новые материалы. Таким образом, первое издание «Огненного Креста» волею обстоятельств явилось как бы черновым.
Кроме того, в новом издании я восстановил свой стиль, изрядно «подправленный» при подготовке рукописи в издательстве «Новости», что обнаружилось, к сожалению, уже после напечатания книг (разумеется, это была не «авторская редакция»).
И все же я благодарен издательству «Новости». В трудное время оно пошло на риск издания моей работы. Никто другой на это не осмелился.
В новом издании я сохранил все вставки в текст, сделанные мною при подготовке рукописи к первому изданию, — отзвуки на политические события тех лет. Это, по моему убеждению, делает их важным свидетельством своего времени.
В результате вся рукопись оказалась настолько измененной, что следует говорить не о переиздании «Огненного Креста», а о новом произведении.
Десятки тысяч людей доброжелательно отозвались на первое издание «Огненного Креста»: телефонными звонками, письмами и другими знаками уважения. Это то высшее, ради чего я жил.
Москва, июнь 1992 года
Юрий Петрович Власов родился в 1935 г. в Макеевке Донецкой области. Окончил Военно-воздушную инженерную академию им. Жуковского в 1959-м. Год прослужил в войсках, после — в ЦСКА. Уволился из армии по собственному желанию в 1968 г. в звании инженера-капитана. С апреля 1960 г. — профессиональный спортсмен, инструктор по спорту высшей квалификации. Неоднократный чемпион мира, Европы, СССР, обладатель десятков выдающихся рекордов мира, а также титула «самый сильный человек мира». За победу на XVII Олимпийских играх в Риме награжден орденом Ленина. В 1964 г. Ю. Власов получает на XVIII Олимпийских играх в Токио серебряную медаль и покидает спорт. Народный депутат СССР в 1989–1991 гг. Литературной работой занялся в 1959 г. — опубликовал свой первый газетный очерк. В 1959–1965 гг. сотрудничал с «Известиями», напечатал цикл репортажей, статей, очерков. Печатал рассказы и очерки в «Огоньке», «Физкультуре и спорте» и др. журналах. Автор книг: «Себя преодолеть» (1964), «Белое мгновение» (1972), «Особый район Китая» (1973), «Соленые радости» (1976), «Справедливость силы» (1989), «Геометрия чувств» (1991), «Стужа» (1992).
Мы, Божиею милостию…
В 1902 г. российская эмиграция в Женеве продолжает со страстью отдаваться диспутам. Наиважнейший спор — вокруг марксизма. Каким ему быть в России? Столкновения между группами, которые оформляются в партии социал-демократов («искровцев») и социалистов-революционеров, собирают едва ли не всю местную колонию русских.
На некоторых диспутах присутствует и Владимир Александрович Поссе, фигура довольно приметная в революционных кругах. Его память навсегда сохранит один из диспутов. Спустя два десятилетия Владимир Александрович поведает о нем в своих воспоминаниях…
На трибуне — Ленин. Он доказывает, что лишь через социал-демократию марксизм найдет свое истинное выражение и отсталость России, в том числе и культурная, тому не препятствие. Доказательства возводятся убедительно, весомо.
Ленина сменяет Чернов (будущий лидер партии эсеров). С ним — тома «Капитала» в закладках. Говорит умело, а главное, точно и особенно к месту цитирует Маркса.
Впечатление от речи Ленина стирается.
Тогда на трибуну поднимается Плеханов — один из самых искусных ораторов своего времени, знаток марксизма и вообще революционной мысли, но в основном — марксизма.
«…Слушать его было жутко, ибо легкая, шутливая форма особенно оттеняла зловещую жестокость содержания. Нападая на террор социалистов-революционеров, он восхвалял террор Великой французской революции, террор Робеспьера.
— Каждый социал-демократ, — говорил Плеханов, — должен быть террористом a la Робеспьер. Мы не станем, подобно социалистам-революционерам, стрелять теперь в царя и его прислужников, но после победы мы воздвигнем для них гильотину на Казанской площади…
Не успел Плеханов закончить этой фразы, как среди жуткой тишины переполненной залы раздался отчетливый возглас:
— Какая гадость!
Сказано это было громко, но спокойно, убежденно и потому внушительно. Плеханов побледнел, вернее, посерел и на минуту смешался…
— Это, наверное, кто-нибудь из русского консульства, — говорил после В. Д. Бонч-Бруевич, в то время ярый поклонник Плеханова. Но протестантом оказался не служащий русского консульства, а довольно известный революционер Надеждин…»
Высочайший Манифест
Божиею милостию
Мы, Николай Вторый,
император и самодержец Всероссийский,
царь Польский, великий князь Финляндский,
и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем НАШИМ верным подданным:
Немного дней тому назад Манифестом НАШИМ оповестили МЫ русский народ о войне, объявленной НАМ Германией.
Ныне Австро-Венгрия, первая зачинщица мировой смуты, обнажившая посреди глубокого мира меч против слабейшей Сербии, сбросила с себя личину и объявила войну не раз спасавшей ее России.
Силы неприятеля умножаются: против России и всего славянства ополчились обе могущественные немецкие державы. Но с удвоенною силою растет навстречу им справедливый гнев мирных народов и с несокрушимою твердостью встает перед врагом вызванная на брань Россия, верная славным преданиям своего прошлого.
Видит Господь, что не ради воинственных замыслов или суетной мирской славы подняли МЫ оружие, но, ограждая достоинство и безопасность Богом хранимой НАШЕЙ Империи, боремся за правое дело. В предстоящей войне народов МЫ не одни: вместе с НАМИ встали доблестные союзники НАШИ, также вынужденные прибегнуть к силе оружия, дабы устранить, наконец, вечную угрозу германских держав общему миру и спокойствию.