Короче, в этот раз повторялся сирийский сценарий, но только вместо ВКС работали корабельные ударные группы, а вместо законного президента наследник Муамура Каддафи. Насколько знал старший мичман, в Ливии, на стокилометровой зоне от побережья, домешивают с песком остатки игиловцев и прочих непримиримых.
Кстати, то, что Путин сохранил названия линкоров в первозданном, так сказать, виде, вызвало немалый визг в НАТО, и некоторые интересные подвижки в Средней Азии. По крайней мере, из Ташкента прибыла делегация, и вроде как шли переговоры о вхождении Узбекистана в состав России.
Мичманяга умехнулся, ополоснул один из стаканов, плеснул себе на палец, неторопливо соорудил пару бутеров с икрой. А что, запретов на некоторую выпивку нет, ему триста грамм как слону дробина, а тут пропадает такая закусь. Лейтеха спит тревожным сном, и еще не скоро проснется, а старому головорезу тоже охота отдохнуть.
Наконец-таки мы снова в море. Каспий совершенно не по-летнему хмур, тяжелые низкие тучи и штормит. Но я ждать больше просто не могу, у меня чуйка прямо-таки воет о беде. Да и не особая помеха для меня этот шторм, как и для опытных экипажей сухогрузов. Пусть корабли невзрачны и пошарпанны, но ими рулят реально мастера своего дела.
Экипажи наших «Альбатросов» равномерно распределены по четырем теплоходам, сидят в кают-компаниях и каютах экипажа, чуть ли не битком. Все ж таки это не пассажирские корабли, полторы сотни человек на борту проблема.
— Готовность раз! — Я поднял руку, привлекая внимание. — Переход!
Впереди открылась арка, в которую уверенно вошел наш сухогруз. Снова сияющий тоннель, снова недовольная дама-научница, и свет ясного летнего дня в конце тоннеля.
Корабль выскочил из тоннеля, и резко отвалил влево, замерев в конце циркуляции. Я давно заметил, что слева мне держать переход намного легче. Но стараюсь не сказать это Наталье Андреевне, еще из-за этого мне мозги не пытались вывернуть наизнанку.
Встречающие нас сторожевики стояли на удалении пары миль. Но это уже не мое дело. Потому я отошел сначала в сторону, а потом вообще сбежал с мостика, с разрешения Жилина. И долго стоял на юте, стараясь зажать в себе прямо-таки полыхающее ощущение уже сбывшейся беды.
После того, как наш караван стронулся в сторону Астрахани, по левому трапу спустился контр-адмирал, и встал рядом со мной, облокотившись на поручни. Помолчав, он сказал:
— Лейтенант Панцирева Елена погибла при исполнении служебного долга. Вот так, Евгений. — Вроде как простые слова оглоушили меня, и я несколько минут стоял, тупо глядя на убегающую воду, ничего не понимая. Такого просто не может быть!
— Как? Когда? — Смеющаяся девушка стояла перед глазами, и поправляла растрепанную ветром прическу.
— Террористка-смертница. Твоя девушка решила поехать в метро, судя по всему, опознала террористку, и столкнула ее с платформы на пути. При подрыве заряда часть поражающих элементов досталась ей, так как в борьбе Елена слишком близко подошла к краю. Больше погибших нет, только контуженные, и несколько легкораненых рикошетами от потолка. — Контр-адмирал сжал мне плечо, показал на вылетевший из-за островка камыша торпедный катер. — Тебя вызывает маршал, самолет ждет в аэропорту Астрахани. Пересаживайся на катер, и гони. И пока ничего не предпринимай. Задача ясна?
— Так точно, товарищ контр-адмирал. — Я вытянулся, бросив руку к пилотке.
Через пять минут меня на уже знакомом катере несло по Волго-Каспийскому каналу в сторону Астрахани. Опять гражданские пароходы испуганно жались к бакенам и вешкам, которые обозначали края проделанного в мелководье прохода.
На аэродроме меня посадили в простенький «свисток»-Як-40, и скоро этот маленький, но шустрый самолетик, посвистывая своми тремя реактивными двигателями, нес меня в Москву. Сидя у иллюминатора, и глядя на проплывающую под крылом Россию, я ощущал какое-то ледяное спокойствие. После первого ступора из-за гибели Елены и вспышки черной ярости я впал в некое подобие транса, и, судя по всему, это здорово нервировало окружающих. По крайней мере, симпатичная блондинистая стюардесса, после того, как принесла по моей просьбе бутылку минералки, сидела в дальнем углу салона тихонько, как мышка, и только изредка поглядывала на меня своими огроменными серыми глазами. Несколько остальных попутных пассажиров тоже нервно молчали, изредка переписываясь. Ну, эти явно мои сопровождающие, коль знают, что я услышу любой шепот в этом самолетике.
Моргнули огоньки над дверью в кабину пилотов, и стюардесса быстренько встала, и исчезла в святая святых самолета. Потом вышла, робко улыбнулась мне, и снова уселась на то же место.
В это время, в кабине Як-40, командир корабля отвечал по правительственному ЗАСу.
— Спокоен, товарищ полковник. Но так, даже в кабине морозит. Звонарева, наша стюардесса, вообще говорит, что в салоне сидеть жутко…
— Нет, товарищ полковник, только минералку, молчит и смотрит в иллюминатор. Есть аккуратнее, товарищ полковник. Понял, конец связи. — После чего оключил правительственный канал, и вытер вспотевший лоб рукавом форменной рубашки. Поглядел на сидящего справа второго пилота, покачал головой, мотнул в сторону микрофонов самописца, ткнул пальцем в фотографию симпатичного сельского дома и щелкнул себя по горлу. На эту пантомиму второй летун согласно кивнул головой.
— Товарищ маршал СССР, лейтенант фон Жменев прибыл по вашему приказанию! — Да, знаю, что по Уставу рапорт должен звучать несколько иначе, но даже сейчас военно-морские понты… короче, ну не получается у меня уже по-другому.
— Здравствуй, лейтенант. — Маршал ткнул ручкой в левое кресло напротив себя. — Садись, и немного помолчи, я сейчас доделаю…
Минут десять я молча смотрел, как Язов что-то читает, отчеркивая и отписывая замечания прямо на докладе, или что у него там на столе. Но вот он захлопнул папку, положил ручку, и посмотрел на меня.
— Мне жаль Лену. Очень хорошая девочка была. Очень.
— Что стряслось, товарищ маршал? — Поинтересовался я. Очень спокойно. Настолько, что маршал еле заметно нахмурился.
— Сам знаешь, террористка-смертница. Встречаются порой, суки. К сожалению, таких выловить очень сложно. Лена оказалась не в том месте, но повела себя как настоящий офицер Смерша. Сделала все, чтобы минимизировать последствия взрыва. К сожалению, она не ты, увернуться ей не хватило времени. — Маршал сжал кулаки, но сдержался. — С той войны ненавижу, когда гибнут женщины и дети, себя корю за это. Знаю, что делаем все, что можем, но душу режет.
— Кто стоит за терактом, товарищ маршал? — Я видел, что наш дорогой советский диктатор тоже взбешен, но сам-то я уже спокоен, и потому спрашиваю спокойно.
— Доказательств нет, лейтенант. На себя отвественность взял «Исламский фронт освобождения Кавказа и Средней Азии». Но мы так думаем, что приказ пришел прямиком из Эр-Рияда. Саудиты это, лейтенант, их работа. Вроде как за Ахмад-Шаха месть, хоть и на ножах они с ним. Сразу отвечу на твой вопрос — прямиком ответить мы не можем, ни бомбить, ни танками пройтись. Саудиты союзники американцев, можем угробить весь мир. А вот втихую… смотри.
Маршал повернулся, включая плазменную панель на стене.
— Это — новый небоскреб в Эр-Рияде. В нем, примерно в течение этого месяца, не меньше, будет жить все королевское семейство саудитов. И сам король, и все принцы, сколь их там, около тысячи, что ль… одного тебя не пущу, с тобой пойдет батальонная ударная группа, с легкой артиллерией и бронетехникой колесной. Все вооружение трофейное или купленное через третьи руки, броневики английские и юаровские, пушечные, бронетранспортеры и грузовики американские. Полсотни бронемашин хватит, чтобы заблокировать движение вокруг башни, ПЗРК и польские ЗУ-23 вам обеспечат ПВО. Грузовики, бронемашины, оружие на отходе можете просто бросить, людей выведи. Понял? И это, клыки и когти спрячь, и глаза людские пока сделай, народ не пугай. Когда поведешь? — Маршал тяжело встал.
— Надо с народом познакомиться, товарищ маршал. — Твой крейсер, вот что на меня народ нервно коситься. Я аккуратно убрал частичный оборот. — Торипицца надо нету, как чукчи говорят, а месть — блюдо холодное. Куда мне надо прибыть, чтобы с командиром ударного батальона познакомиться, и пару учений для срабатывания провести?
— Тебе ж все равно, откуда на Тропу вставать? Сейчас отвезут в аэропорт…
— Товарищ маршал, извините, что перебиваю. Мне надо на место теракта и могилу Лены. После — куда угодно. — Я извинительно улыбнулся.
— Ладно. — Язов постучал пальцами по столу. — Твой куратор от Смерша отвезет тебя и туда и обратно. Суток хватит? Тогда завтра — в Сибирь, в Красноярский край. Есть там пара частей и полигонов, места уж больно подходящие, глушь глухая, даже зон вокруг нет. И учти — голову не терять! Ты не только нам нужен, тебя еще твои миры ждут, тебе еще русско-японскую выигрывать.
— Есть сохранить голову, товарищ маршал Советского Союза. — Я вытянулся по стойке смирно. — Разрешите идти?
— Идите, товарищ лейтенант. Ни пуха, ни пера. — И маршал хлопнул меня по плечу.
— Вы понимаете, раньше просто невозможно было нормально, очень напряженный график, множество пассажиров. — Оправдывалась дежурная по станции, семеня пред нами. Точнее, передо мной, и немолодым майором-участковым, который догнал нас, побеседовав со старшим смены из транспортной милиции. Наши шаги гулко раздавались под сводами опустевшей старой станции.
— Мы все понимает, успокойтесь. Срывать график движения и тревожить граждан мы не собирались и не собираемся. — Я постарался успокоить женщину. Все ж таки практически ровесница моей матери, царствие ей небесное. — Вы идите, работайте. Меня товарищ майор проводит, если что нам нужно будет, то подойдем и спросим.
Дежурная осталась сзади, нервно теребя нарукавную повязку.
— Зря вы сказали, что я из Смерша, товарищ майор. Испугали женщину. — Негромко заметил я милиционеру, ведущему меня вперед мимо бюста Кирова.
— Ничего, этим ее уже не испугать. Ваша сотрудница спасла здесь немало народу, пусть понимают, кого стоит бояться, а кого просто опасаться. — Несогласно мотнул седой головой учатсковый, и зевнул, прикрываясь ладонью. — Извините, совершенно не выспался. Вот, здесь это было.
На сводах, выше мраморных плит, пятна свежей побелки. Пяток плит расколоты шрапнелью. Свежевымытые полы почти скрыли следы зачистки, но все равно, кровь чуствуется. На плитах — несколько свежих гвоздик, и одинокая горящая свечка, тоненькая, восковая, явно из церкви.
Блин… меня снова накрывает бешенством… успокоиться, тут нет виновных, тут наши люди. Хорошо, что майор отошел в сторону, отвернулся, дает мне время побыть здесь одному. И правильно, хоть с Леной поговорю спокойно, здесь она, не ушла.
Положив руку нарядом со свечой, я чуть влил силы, и передо мной возник призрачный силуэт молодой красивой женщины, держащей за крохотную ладошку маленькую девочку.