- Это с чем же? - удивился Сергей.
- Так Лена-то главную роль получила в новой пьесе.
- Ах, ты об этом! Да, супруга моя идет в гору, - рассеянно согласился Сергей. - Но, по правде, меня сейчас больше занимает чужая супруга, Климашина.
- Да. Дело серьезное. И сдвигов никаких. Розыск по Москве ничего не дает, включая больницы и морги.
- По Москве и не даст. Надо область подключать. Вернее, даже все области и республики тоже. Если жив, то он из Москвы, конечно, давно тягу дал.
- Область, говоришь?… Если жив?… - задумчиво переспросил Гаранин. - А ну, попробуем.
Он решительно потянулся к одному из телефонов и набрал номер.
- Семен Васильевич, ты? Гаранин из МУРа беспокоит. Скажи на милость, в твоем хозяйстве за последние дни неопознанных раненых не появлялось? Нет. А трупов? Вообще давно не было? Очень жаль. То есть очень хорошо, говорю, - поправился он. - Ну, а если появится вдруг, не сочти за труд, позвони. Я своего человека подошлю.
Сергей разочарованно махнул рукой.
- Ну, что, пошли докладывать Зотову? - спросил он.
- Пошли, - спокойно согласился Гаранин, поднимаясь из-за стола.
Часов в семь вечера, когда комнаты МУРа почти опустели, в кабинете Гаранина зазвонил телефон. Костя был уже в пальто и шапке и поджидал Сергея: они собирались в театр на спектакль, в котором играла Лена. Костя решил, что звонит Катя, жена, за которой они должны были заехать по дороге. Он рывком снял трубку.
- Гаранин слушает. Что? Семен Васильевич? Ну, ну… Так… Ты сейчас едешь? Одну минуту. - Он снял трубку второго телефона и назвал короткий номер. - Сергей? Звонит Павлов. Час назад в лесу у станции Сходня обнаружен труп неизвестного мужчины. Приметы подходят. Оперативная группа из области сейчас выезжает. Поедешь с ними? Добре. - Гаранин повесил трубку и снова заговорил с Павловым: - Семен Васильевич, слушаешь? Через двадцать минут у вас будет Коршунов. Подождите его. Ну, привет.
В этот момент в комнату вбежал Сергей. Он тоже был уже в пальто.
Сергей схватил трубку телефона и торопливо набрал номер.
- Надо Лену предупредить. Театр? Попросите Коршунову. Что? Скажите, муж просит.
Было слышно, как кто-то на другом конце провода насмешливо крикнул:
- Леночка! Вас из милиции вызывают!
- Какая-то сволочь еще острит, - зло процедил сквозь зубы Сергей.
И тут же раздался голос Лены:
- Я слушаю.
- Лена, это я, Сергей. На спектакле быть не смогу. И не знаю, когда вернусь. Так что ты не волнуйся.
- Хорошо, Сережа, - весело отозвалась Лена. - Я тоже задержусь. После спектакля мы чествуем, оказывается, Никанора Ивановича. Сорок лет на сцене. Будет небольшой банкет. А ты почему задерживаешься?
- Тоже небольшой банкет, - с еле сдерживаемым раздражением ответил Сергей. - Только на свежем воздухе.
- Я забыла, что тебе нельзя задавать вопросов, - обиделась Лена. - Но напомнить можно и повежливее.
- Ну, в таком случае, прости, - тем же тоном извинился Сергей. - Пока. Очень спешу.
Он повесил трубку.
- Банкеты все! - гневно произнес он. - Интересно, кто ее потом каждый раз провожает. И после спектаклей тоже.
- Брось, - попытался успокоить друга Костя. - Хочешь, мы ее увезем с этого банкета?
- А, ладно, - махнул рукой Сергей. - Пусть живет, как хочет.
- Ну, коль так, - вздохнул Костя, - то машина у подъезда.
- Вот это - самое главное! - снова загорелся Сергей. - Привет, Костя! А завтра…
И, не договорив, он выбежал из комнаты.
Ужин подходил к концу, чудесный, скромный, почти семейный. За столом их было всего трое. Галя, такая милая в своем простеньком платьице и фартучке, сама накрыла на стол, хлопотала на кухне. Олег Георгиевич, приветливый и веселый, был тоже одет по-домашнему - в теплой куртке из коричневого вельвета.
За столом шутили, смеялись, рассказывали забавные истории. Незаметно выпили бутылку коньяку. И конечно же, не от коньяка так легко и приятно было на душе у Михаила: ему нравилась эта маленькая, дружная семья, эта уютная, красивая квартира.
Собираясь к Плышевскому, Михаил даже самому себе не решался признаться, что делает это из-за Гали. Он старался убедить себя, что близкое знакомство с Плышевским принесет пользу делу, позволит узнать его не только в служебной, но и в домашней обстановке, а ведь это очень важно, если в дальнейшем Михаил собирается опереться на этого человека. Кроме того, следовало проверить сведения, сообщавшиеся в том злополучном письме, хотя Михаил и не склонен был им верить. В общем, поводов для визита набралось более чем достаточно.
Плышевский держался просто и непринужденно. С искренней, казалось, гордостью рассказывал он об успехах фабрики, о ее людях, добродушно подсмеивался над Свекловишниковым, который сейчас временно исполнял обязанности директора, с уважением отзывался о новом секретаре партийной организации. «Ну разве может такой человек выдавать себя где-то за авиаконструктора и так глупо сорить деньгами? - невольно подумал Михаил и усмехнулся. - Чушь какая-то, а может быть, и злой умысел». Все чаще взгляд его останавливался на Гале. Какая она красивая, милая и умница!
Улучив момент, когда Галя убежала за чем-то на кухню, Михаил вызвался ей помочь. И вот они оказались одни в маленькой, сверкающей чистотой и белым кафелем кухоньке. Галя лукаво и чуть смущенно спросила:
- Вам нравится у нас?
Он не сразу нашел нужные слова, только почувствовал, как забилось вдруг сердце, и нерешительно взял руку девушки. Взгляды их встретились, и уж не так важно было то, что произнес он потом.
- Очень, Галочка.
Галя опустила глаза и, освободив руку, тихо сказала:
- Да?… Ну, пойдемте, папа там один, - и, улыбнувшись, прибавила: - Возьмите хоть эту тарелку. Вы же помогать мне пришли…
Они возвратились в столовую. Плышевский встретил их добродушной улыбкой.