— Во-первых, тебе стоит посуетиться. Вызывай участкового, сбрасывай на него всю ответственность. Что касается выстрела из ружья, опасаться не стоит, все должно выглядеть как необходимая самооборона. Нужно доказать, что выстрел из газовика был, причем первый.
— Это не проблема, у нее до сих пор красные глаза, да и любая экспертиза сегодня установит наличие следов ирританта на коже. Я прямо сейчас отвезу Марию Казимировну в больницу.
— Что касается дисков, отследи, чтобы они попали в управление, мне думается, там уже давно ищут этого мастера кинодела. Насколько мне известно, студию нашли, да и местные порнозвездочки тоже уже на крючке, а вот самого организатора упорно ищут. Постарайся успокоить бабусю, наверное, не каждый день в нее из газовика палят.
— Глеб, ты не поверишь, но в этом она не нуждается. Такое чувство, что ее это только взбодрило, да она сейчас рядом со мной, если хочешь, можешь с ней поговорить.
— Нет, ты с ней уж лучше сам разбирайся. Все, пока.
Местный участковый, совсем еще молоденький старший лейтенант, узнав о ночной стрельбе, разволновался до крайности. Марии Казимировне не составило большого труда подвигнуть его произвести осмотр Наташиного жилья. Позвав в качестве понятых Павла и еще одну пенсионерку, свою давнюю приятельницу, она очень быстро подвела участкового к тому, что половицы необходимо поднять. Пакет с лазерными дисками он нашел сам, о чем тут же была внесена соответствующая запись в протокол. К протоколу были приложены две стреляные гильзы шестнадцатого калибра и показания Марии Казимировны. Когда осчастливленный настоящим делом участковый отбыл, Павел и Мария Казимировна собрались на «военный совет».
Уютно устроившись в доме Павла, они, попивая ароматный кофе, обсуждали дальнейшие действия.
— Я так думаю, что Наташе не стоит рассказывать пока о том, что случилось. По крайней мере, пока она в больнице, — сказал Павел, изучая готовящийся распуститься цветок на подоконнике.
— Я и так не смогу этого сделать, пока она в городе, — в тон ему заявила Мария Казимировна.
— Замечательно, тогда и не будем ее беспокоить. А как у нас с вопросом об одежде? Вы посмотрели все? По списку?
— Посмотреть-то я посмотрела. Но, Павел, ты меня извини, у бедняжки одни лишь обноски. Конечно, все чистенькое, аккуратненькое, но у нее даже нательного белья нормального нет. Все ношеное-переношеное, большей частью зашитое да заштопанное. Денег немного в шкатулке, куда она свою зарплату девала, не понятно. Знаю, матери немного помогала, но, скорее всего, основную часть муженек из нее тянул. Она все жаловалась на то, что никак на ноги встать не может. Когда она приехала к нам, он под следствием был, потом сторожем работал, компьютерные диски охранял. Затем вроде программами торговал. Но в точности я не знаю. Она ведь каждые выходные к нему в город ездила. Еду возила, готовила, стирала, убирала. Все говорила, что, мол, неприспособленный он у нее.
— Я когда ее в больницу привез, то паспорт Наташин видел, нет там штампа о браке. Это точно.
— Что же они, нерасписанные жили?
— Похоже на то. Мария Казимировна, вы говорили, что она очень сильно изменилась в последнее время? В чем это выражалось?
— После Нового года вернулась она из города сама не своя. Разговаривать почти перестала. Почернела вся, я несколько раз пыталась с ней поговорить, да только все впустую. Замкнулась и как будто не слышит ничего. Я так понимаю, что-то страшное с ней тогда случилось, но вот что именно, не узнала.
Тем же вечером Павел вернулся в город. Всю дорогу он думал о Наташе. В какую беду попала несчастная девушка, было непонятно, но выручить ее, оказать посильную помощь Павел считал своим долгом. Приехав домой, пересмотрел собранные для Наташи вещи. С такой откровенной бедностью Павел еще не сталкивался. На следующий день Павел впервые в жизни посетил магазины женского платья. И едва не с позором бежал. Оказалось, он просто не знал, что нужно для молодой девушки. Ясно было, что понадобится помощь специалиста. Вечером позвонил Андрею.
— Проходи, — сказал Андрей и автоматически направился на кухню. Так уж вышло, но Павел есть хотел всегда, в любое время суток.
— Ты знаешь, Андрей, а я к тебе за помощью.
— Что так?
— Помнишь, я тебе рассказывал о девице, которую в больницу привез.
— Та, что таблетками объелась?
— Да, именно. Понимаешь, беда какая, ее выписать должны со дня на день, а у нее одежонки никакой. Вся надежда на тебя.
— Паша, так у меня же дома ничего нет, все на складе или в производстве. Да и вообще, я не знаю, что она носит, в каком стиле одевается, даже размера не знаю.
— Андрей, это не вопрос, я все о размерах узнаю. Заплачу, сколько скажешь, только выручай, понимаешь, у нее вообще одежды как таковой нет. Так, тряпье какое-то, я даже и не думал, что так жить можно. Ты ведь в женщинах понимаешь, или тебе на нее посмотреть нужно? Правда, видок у нее сейчас не ахти.
— Павел, подожди, не суетись, а то я тебя совсем не узнаю. Давай по порядку. Тебе, как я понял, ее нужно срочно одеть с головы до ног. Правильно? Значит, делаем так. Завтра подъезжай ко мне, посмотрим вместе, с девочками поговорим, отберем ей коллекцию, вот тогда ты окончательное решение и примешь. Годится?
— Да, договорились.
— Паша, а что ты, шефство над болезной решил взять?
— Видишь ли, Андрей, девчонке нужно помочь. Я могу себе это позволить и позволяю. К тебе я обратился только потому, что ты в женщинах больше понимаешь, комментарии оставь при себе. Я понятно изложил?
— Ладно, успокойся. Помогу тебе, чем смогу. Приезжай, все решим.
— Тогда я пойду. До завтра.
Навестив Наташу и оставив ей еще две свои книги, Павел отправился на фирму к Андрею. Очаровательная помощница Андрея, Марина, стараясь подобрать для Павла все самое, на ее взгляд, интересное, постоянно посматривала на своего шефа. Для Павла это было своеобразным открытием. Оказывается, в Андрея, уже разменявшего пятый десяток, может влюбиться такая необычайно красивая девушка, как Марина, а в том, что она влюблена, не было никаких сомнений. О ее чувстве откровенно говорило абсолютно все: и то, как она смотрит, и то, как говорит. Только Андрей оставался совершенно отрешенным. Он словно не замечал, как Марина старается быть для него не просто полезной, незаменимой.
На следующий день Павел встретился с лечащим врачом Наташи. Да, действительно, ее должны были выписать в пятницу, но, как сказал Павлу врач, ее пока нельзя оставлять одну. Совершенно непонятная попытка отравиться требовала тщательного наблюдения за больной. Согласия на ее дальнейшую госпитализацию в психиатрическом отделении Павел не дал, заявил, что наблюдать будет лично. Решение поселить Наташу у себя в городской квартире возникло у него спонтанно, но менять его Павел не хотел. Прямо из больницы созвонился с Мариной и в обеденный перерыв совершил с ней экскурсию по дамским магазинам.
Странное дело, но белье оказалось сопоставимым по стоимости с одеждой. Правда, Павел никогда не отличался скупостью. Он испытывал даже некоторое удовольствие, когда платил за тщательно выбранные Мариной трусики, бюстгальтеры и колготки. Возможно, немаловажным оказалось и то, что на них явно обращали внимание. Слишком яркой девушкой была Марина. Рядом с такой красавицей любой мужчина невольно начинает втягивать живот и расправлять плечи. Доставив Марину обратно на фирму, Павел вернулся домой и постарался продумать, что отвезти завтра в больницу для Наташи. Еще предстояло купить какие-то продукты, все же какое-то время он будет не один, в его в холостяцкой квартире появится неожиданная гостья. Комнату он приготовил, сам решил пока жить в кабинете. В непривычных, но почему-то таких волнующих хлопотах Павел провел весь вечер и часть ночи. Утром, еще раз окинув содеянное придирчивым взглядом, отправился за Наташей.
Удивление Наташи, когда она раскрыла пакет с одеждой, не имело границ. Абсолютно все было чужим, то есть не чужим, а совершенно новым, даже не распакованным. Она горько пожалела, что в палате нет зеркала, хотя и без него Наташа чувствовала, что абсолютно вся одежда сидит на ней как влитая. В пакете даже оказалась изящная косметичка с роскошным набором настоящей французской косметики. Ничего подобного у нее никогда не было. Едва справившись со смущением, Наташа, глядя на свое отражение в маленьком зеркальце, навела красоту и спустилась в приемный покой, где ее с нетерпением ожидал Павел.
Документы уже были оформлены, и, едва заметив появившуюся Наташу, Павел, бережно поддерживая под локоть, повел ее к машине. Ради такого случая он сегодня с утра заехал на автомойку, и теперь его обычно невероятно чумазая «Нива» сияла.
— Ты сегодня выглядишь восхитительно красивой! — сказал Павел, устраиваясь рядом с Наташей.
— Это только благодаря вам, — с природным, истинно женским кокетством ответила Наташа. — Мы сейчас едем домой?
— Разумеется. Но только ко мне. Поживешь пока в моей квартире. Я уже все подготовил.
— Это неудобно, Павел. Соседи ваши могут подумать невесть что.
— Соседям до меня нет никакого дела. А приставать к тебе я не буду, поверь на слово. Просто в деревне тебе пока делать нечего, все равно ты еще на больничном. Здесь, в городе, проще будет избежать осложнений, да и выписали тебя, если хочешь знать, под мою ответственность. Все, никаких возражений. Тем более мы уже подъезжаем.
Павел помог Наташе выбраться из высокой, неудобной «Нивы» и распахнул дверь в подъезд. Войдя в квартиру Павла, Наташа невольно вздохнула. Именно так она и представляла жилище писателя-отшельника. Единственное отличие — вместо древних манускриптов повсюду были вполне современные книги. Полки, стеллажи были заполнены книгами. В прихожей в углу они попросту стояли стопками.
— Раздевайся, проходи. Скоро будем обедать, а пока посмотри комнатку, где ты будешь жить, — раздался за спиной голос Павла.
— Павел, это, право, неудобно, я вас стесню.
— Не морочь мне голову. Я уже все решил. Вот. Проходи сюда. — Павел распахнул дверь в небольшую светлую комнату. Дорогой шкаф-купе занимал полстены справа у входа, но главенствовала в комнате невиданная кровать. Необъятных размеров, она стояла прямо посредине, прислонившись изголовьем к глухой стене. У широкого окна примостился небольшой стол с уютным креслом. — Я подумал, что тебе здесь будет удобно. В шкафу висят твои вещи. Да поставь ты пакет, никто его не украдет. Идем, я покажу тебе ванную и все остальное, — не унимался Павел.