— В некотором смысле это так… — неопределенно произнес мистер Фар и взглянул на сэра Элифаза.
— Если голова у человека привинчена на месте… — заметил мистер Дэд и с азартом принялся за аппетитную клешню. Мистер Дэд часто использовал в разговоре экономные неполные предложения.
— Я не могу удержаться от мысли, — сказал сэр Элифаз, поставив свой стакан и тщательно вытерев усы и брови, прежде чем покончить со своей порцией омара, — что человек, который, словно сирота или вдова, передает свои дела адвокату, либо совершенно лишен здравого смысла, либо легкомысленен. Я никогда в своей жизни не встречал адвоката, способного надежно и прибыльно вложить деньги. Это могут церковники разного рода, женщины, дикари, маньяки, преступники… но адвокаты — никогда!
— Я знавал нескольких ловких дельцов среди священников, — рассудительно добавил мистер Дэд. — Особенно один был — ну просто кремень! Эту публику часто недооценивают.
— Совершенно очевидно, — продолжал свои рассуждения сэр Элифаз, — что адвокат не может быть толковым инвестором. Он живет вне реального мира в маленьком грязном офисе при какой-нибудь антикварной правовой конторе, чье оборудование вышло из моды пятьдесят лет назад; его среда обитания состоит из жестяных коробок с намалеванными на них именами умерших или потерявших репутацию клиентов; он вынужден ходить в суд с его огороженными скамьями и людьми, одетыми в мантии и парики из конского волоса, и воспринимать это всерьез. Ему не приходится сталкиваться ни с кем, кроме людей, попавших в ненормальные обстоятельства, людей, объятых завистью или страхом, людей, подвергшихся шантажу, мошенников, пытающихся скрыться от закона, сумасшедших, сутяг и обойденных наследников. Единственные вложения, которые ему доводится обсуждать, это подозрительные вложения. И естественно, он теряет чувство соразмерности. Естественно, он становится болезненно недоверчивым. И когда клиент просит его предпринять какие-то реальные действия, он путается и впадает в авантюры.
— Это ясно, — согласился мистер Дэд. — И тут мы обнаруживаем, что бедняга Хас передал все свои дела…
— Вот именно, — сказал сэр Элифаз и наполнил свой стакан.
— За последние два года он сильно переменился, — заметил мистер Фар. — Война заставила его терзаться только одной мыслью…
— Нельзя позволять себе такое! — воскликнул мистер Дэд.
— И даже до войны… — вставил мистер Фар.
— Да, заметны были перемены, — сказал сэр Элифаз. — Он увлекся теориями образования.
— Это дело не для директора школы, — заметил мистер Фар.
— Мы всегда хотели создать большую школу с научно-техническим уклоном, — сказал сэр Элифаз. — А он ввел элементы логики в обычное преподавание английского — вопреки моему мнению. Он приохотил некоторых мальчиков к чтению философских книг.
— Единственное, чего он добился, — сказал мистер Фар.
— Я никогда нс поддерживал его страсть к преподаванию истории, — пожаловался мистер Дэд, — он просто помешался на ней. И чем дальше, тем больше. К счастью, теперь с этим покончено. Но он даже не спорил с нами по этому поводу. Он постоянно подавлял нашу волю. У него была такая манера смотреть… Но мы никогда не собирались превращать Уолдингстентон в историческую школу.
— А теперь, мистер Фар, — спросил сэр Элифаз, — расскажите, что вам известно о пожаре?
— Не мне заниматься критикой в этом вопросе, — ответил мистер Фар.
— Я хочу сказать, — заметил мистер Дэд, изобразив на своей физиономии суровую решимость, — что нужно установить ответственность. Установить ответственность. Здесь имела место запертая дверь, которой по здравому смыслу следовало быть открытой. Кто ответствен за это?
— Насколько мне известно, никто в здании школы персонально не отвечал за эту дверь, — сказал мистер Фар.
— Вся ответственность, — раздраженно настаивал мистер Дэд, словно его нервировала позиция мистера Фара, — вся ответственность, которая никому не делегирована, возлагается на директора. Это жесткое, неизменное и важнейшее правило организации бизнеса. На моей фабрике я сразу же внушаю его каждому, кто туда входит, будь это мужчина или женщина, подросток или ребенок…
Мистер Дэд продолжал приводить примеры кратких, но драматичных диалогов, излагая свой метод передачи полномочий, когда сэр Элифаз прервал этот поток словами:
— Вернемся к нашему мистеру Хасу…
Вопрос, который хотел обсудить сэр Элифаз, заключался в том, собирается ли мистер Хас и далее занимать пост директора Уолдингстентонской школы. Из случайной фразы в письме сэр Элифаз заключил, что такое намерение есть.
— Что ж, — важно сказал мистер Фар, немного помолчав, — если он хочет…
Мистер Дэд только прищелкнул языком и, плотно закрыв рот, нахмурился и медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Я хотел бы прежде всего признать его блестящую работу в первые годы после открытия школы, — сказал мистер Фар. — Я меньше всего стремлюсь изменить направление пути, проложенного им. Однако я заменил бы определенный объем материала по биологии и практически всю эту новую историю химией и физикой. К тому же следует отметить, что мистер Хас не знал, когда следует уступить власть и передать ответственность другим. Мы все, весь персонал — это не просто моя личная обида, — находились у него как бы под опекой. Он скорее бы вообще забросил все дела, чем выпустил бы власть из рук. Тому свидетельство и эта дверь, и дело с медсестрой.
Мистер Дэд, поджав губы, закивал головой, и каждый кивок был подобен удару молотка.
— Я никогда не верил в этот раздутый интерес к истории в нашей школе, — слегка невпопад заметил мистер Дэд. — Если уж вы избавились от латыни и греческого, зачем вводить их снова в другой форме? Зачем, как я уже сказал, он пичкал их всякими сведениями насчет Ассирии? Ассирия! Современная школа должна быть современной школой: прежде всего бизнес — с начала и до конца. И учить мальчиков работать. Вот что нам нужно, попомните мои слова.
— Некоторые знания о современной культуре не помешают, — махнул рукой сэр Элифаз.
— Современной, — мягко заметил мистер Фар.
— Все эти предметы, по моему мнению, только забивают мальчикам голову ненужными идеями, — проворчал мистер Дэд.
Мистер Фар осторожно направил беседу в надлежащем направлении:
— Научные сведения с правильным учетом их технического приложения должны стать основной частью современного образования…
Они перешли в курительную комнату и успели до половины выкурить свои королевские сигары, прежде чем покончили с мелочным злословием в адрес падшего директора. И тогда мистер Дэд в четком стиле, характерном для делового человека, призвал своих собеседников обсудить предстоящие действия.
— Ну, — спросил их мистер Дэд, — так что мы решим?
— Объявим, что Уолдингстентон должен вступить в новую фазу. То, что произошло, заставляет нас расстаться, — сказал сэр Элифаз, — как бы я ни сожалел о несчастье, постигшем старого друга.
— Это, — резюмировал мистер Дэд, — означает, что Фар…
— Если он возьмет это бремя на свои плечи, — сказал сэр Элифаз, выражая свое благоволение к мистеру Фару не столько улыбкой, сколько общим поворотом, изгибом фигуры и взмахом своих разноцветных прядей волос.
— Я вовсе не хочу видеть школу в упадке, — отозвался мистер Фар. — Я уже отдал ей добрый кусок своей жизни.
— Правильно, — сказал мистер Дэд, — хорошо. Примите это к исполнению. Это нам подходит. Но как мы устроим все формальности? На следующем этапе нужно сообщить об этом Хасу… Но каким образом?
Он сделал паузу, чтобы дать соображениям своих собеседников равный шанс.
— Что ж, моя идея такова. Никто из нас не хочет быть жестоким с мистером Хасом. Судьба и без того обошлась с ним круто. Мы должны выполнить свою миссию как можно более мягко. Так получилось, что я то и дело наезжаю в Сандеринг-он-Си поиграть в гольф. Там замечательные поля, которые содержатся в образцовом состоянии, а рядом прекрасный большой отель. За всем этим, несмотря на войну, наблюдает железнодорожная компания. Почему бы нам всем, если позволит занятость сэра Элифаза, не отправиться туда как бы случайно и в добром откровенном разговоре не обсудить наше дело с ним? Мы все равно обязаны это сделать, и мне вообще кажется более уместным приехать туда лично, чем обойтись перепиской. Возможно, мы сумеем представить ему все таким образом, что он сам предложит провести желательные для нас перемены. В частности, вы, сэр Элифаз, будучи, как вы сказали, его старым другом…
Поскольку отъезд мистера Хаса из Сандеринг-он-Си был маловероятен, мистер Дэд не посчитал необходимым предупреждать его о намечаемом визите. Таким образом, три джентльмена не узнали ни о какой операции по поводу рака до тех пор, пока сами не прибыли на этот курорт.
Мистер Дэд приехал в пятницу вскоре после полудня и остановился в «Гольф-отеле», где он уже заказал номера для участников игры. Он весьма нуждался в расслаблении на гольфовых полях. Он ставил перед собой задачу накопить душевное равновесие, достаточное, чтобы обеспечить роскошное будущее для британской индустрии, с которой мистер Дэд себя напрямую отождествлял. Здесь требовалось балансировать между Сциллой агрессивного рабочего класса и Харибдой налогов на военные прибыли, и его мозг находился в крайнем напряжении. Мистер Фар присоединился к нему во время обеда, а сэр Элифаз, задержавшийся в Лондоне из-за каких-то переговоров с американским правительством, прибыл на поезде с вагоном-рестораном и поэтому на обед не явился. Мистер Фар отправился на разведку в «Морской вид» и первым услышал об операции.