Аид попался на эту уловку и ответил:
— Хорошо, только не мешкай! Не дело душам умерших покидать мое подземное царство.
Сизифу только это и надо было услышать. Его душа мгновенно выскользнула из владений Аида, и в тот же миг мертвый Сизиф ожил на смертном ложе и встал живой и здоровый. Опять обманул Сизиф смерть! Разумеется, он и не собирался возвращаться обратно в царство теней. На радостях он закатил веселый пир для своих друзей.
— Радуйтесь жизни и не бойтесь смерти! — восклицал он. — Она не так страшна, как кажется. Когда-нибудь все люди научатся побеждать ее, как это сделал я!
Однако такое время еще не настало. Аид быстро понял, что опять остался в дураках. Тогда он снова послал к Сизифу Таната, предупредив, его чтобы на этот раз тот не ввязывался ни в какие разговоры и не мешкал. Заполучив снова душу Сизифа, дважды обманутый Аид придумал для нее специальное наказание: он заставил ее вечно вкатывать на высокую подземную гору тяжелый камень, который, едва достигнув вершины, тут же с шумом срывался вниз. С тех пор любую тяжелую и бессмысленную работу люди называют сизифовым трудом. Сизиф был наказан за свою непокорность Аиду, хотя сама его попытка обмануть смерть была смелой. Люди помнят о ней и тоже мечтают победить смерть.
Еще одним человеком, которому удалось побывать в царстве мертвых и вернуться обратно живым, был знаменитый на всю Древнюю Грецию певец Орфей. Дар сладкозвучного пения он унаследовал от своей матери Каллиопы. Она была одной из муз — спутниц бога света Аполлона. У Каллиопы было восемь сестер: Эвтерпа, Эрато, Мельпомена, Талия, Терпсихора, Клио, Урания и Полигимния. Все они отличались разнообразными талантами. Например, Терпсихора замечательно танцевала, а Эрато умела весело распевать песенки на любовные темы. Урания увлекалась астрономией, Талия сочиняла смешные рассказы, а Клио знала на память множество историй из жизни богов и людей. Тетки Орфея часто музицировали вместе и слаженно пели хором. В такой вот артистической обстановке и прошло детство Орфея.
Не удивительно, что у мальчика рано проснулся художественный дар. Его мать давала ему уроки пения, и вскоре Орфей начал побеждать на различных музыкальных конкурсах и состязаниях певцов Греции. Вскоре он женился на нимфе Эвридике и счастливо зажил с ней, зарабатывая на жизнь своим пением.
Однако счастливая семейная жизнь Орфея была недолгой. Эвридика была чрезвычайно рассеянной девушкой. Она любовалась облаками на небе, листвой на деревьях и редко смотрела себе под ноги. Однажды такая беспечность обернулась для нее трагедией. Она случайно наступила на ядовитую змею, та ее укусила, и Эвридика скончалась. Орфей горевал ужасно. Он несколько дней ничего не ел, ни с кем не разговаривал и, конечно, не пел. Друзья уговаривали его смириться с жестокой судьбой. «Забудь свою Эвридику, — говорили они. — Что теперь поделаешь? Пройдет время, и боль утраты стихнет. Ты молод и красив, глядишь, женишься во второй раз». Однако Орфей и слышать ничего не хотел о повторном браке. Он слишком любил свою несчастную жену, чтобы так быстро ее забыть. Орфей был человеком смелым и решительным, поэтому он задумал вступить в борьбу с самой смертью и попытаться спасти свою Эвридику.
Прихватив с собой любимую лиру, Орфей отправился в путь и вскоре добрался до мрачного провала, через который можно было проникнуть в подземное царство мертвых. Долго спускался он в подземелье, пока не добрался наконец до холодной реки Стикс. На ее берегу старый перевозчик Харон в длинном челне поджидал души умерших. Он наотрез отказался перевозить Орфея на противоположный берег, поскольку у того не было с собой обола — медной монеты, которую греки обычно клали под язык своим покойникам в счет уплаты за переправу. Тогда Орфей сел на прибрежный камень, взял в руки лиру и запел о своей любви к Эвридике и о ее безвременной кончине. Гулко звучали его аккорды под каменными сводами, далеко летел под землей сладкозвучный голос. Слушая горестную песню Орфея, Харон завздыхал, вспоминая свою молодость и ушедшие дни, полные любви. Вскоре сердце его смягчилось, по носу скатилась скупая старческая слеза, и он согласился перевезти Орфея через Стикс бесплатно.
Переправившись на противоположный берег, Орфей продолжал петь. Зачарованная его волшебным голосом, душа Сизифа забыла на время про свой камень и присела на него в раздумье. Слушая пение Орфея, бог сновидений Гипнос едва не выронил охапки цветов мака, и даже змеи на голове души горгоны Медузы перестали на время злобно шипеть и извиваться. Переложенная на чудесные стихи и волшебную музыку история краткой, но искренней любви Орфея к Эвридике произвела сильное впечатление на жену Аида Персефону, да и сам повелитель подземного царства был тронут чувствами певца. Никогда еще под сводами его подземелий не раздавались такие чарующие звуки.
— Хорошо, — ответил Аид на просьбу Орфея, — я сделаю для тебя исключение, и ты сможешь вывести душу твоей Эвридики на поверхность земли. Однако в моем царстве существуют законы, которые должны соблюдать все, даже я. Во-первых, ты не можешь вернуться прежним путем, поскольку Харон перевозит пассажиров через реку только в одну сторону. Я попрошу Гермеса провести тебя другой, обходной дорогой. Во-вторых, ты не должен оборачиваться назад и смотреть на душу своей возлюбленной, иначе ей никогда не вернуться на землю.
Орфей с радостью согласился, и тут же перед ним возникла душа его обожаемой Эвридики. Напрасно пытался певец ее обнять. Его руки хватали лишь воздух — ведь это была лишь ее тень, смутный образ, который остается в воспоминаниях об умерших людях. Поеживаясь от подземного холода, перед Орфеем появился посыльный богов — Гермес.
— Следуй за мной, — сказал он Орфею с улыбкой, — и не оглядывайся. В царстве Аида не так уж много привлекательного для живых людей. Идем!
С этими словами Гермес бесшумно заскользил по воздуху на своих крылатых сандалиях. Орфей двинулся следом за ним.
Ни звука не раздавалось за его спиной, лишь звонко падали вниз капли с потолков подземных переходов и пещер. Не отстала ли от него тень Эвридики? Где она? Не заблудилась ли ее душа в подземных пещерах? Не обманул ли его Аид? Не выдержал Орфей этих тревожных мыслей и краешком глаза посмотрел назад. В ту же секунду бестелесное облачко за его спиной тихо вскрикнуло и навсегда пропало в темноте подземелья. Орфей понял, что теперь он окончательно потерял свою Эвридику, и ей не суждено вернуться на землю живой. Долго певец горевал о своей безвозвратной утрате. С тех пор его песни стали еще печальнее и трогательнее. Орфею удалось снова встретить свою любовь лишь через много лет, когда после смерти его душа устремилась в царство Аида навстречу Эвридике.
Пигмалион, юный царь острова Кипр, не спешил жениться. Любая девушка острова почла бы за честь стать супругой знатного и богатого юноши, но он никак не мог остановить свой выбор ни на одной из красавиц. У одной был красивый нос, но короткие ноги. У другой — стройная шея, но толстые пальцы. Третья могла похвастаться узкой талией, но зато шепелявила. «Нет в мире совершенства», — вздыхал про себя Пигмалион и грустный бродил в одиночестве по залам своего дворца. В свободное от царских обязанностей время он увлекался ваянием — высекал статуи из камня, мрамора и гранита. Однажды молодой царь решил вырезать из слоновой кости статую девушки, которая сочетала бы в себе все достоинства и прелести молодости.
Долго трудился Пигмалион и наконец изваял прекрасную фигуру юной обнаженной красавицы. Так понравилась ему сделанная статуя, что Пигмалион не мог оторвать от нее глаз. Все в ней было изящно и красиво — и фигура, и черты задумчивого лица, и прическа. Пигмалион проводил долгие часы, молча стоя в восхищении перед своей работой. Сотворенная им скульптура была самим совершенством. На живых, настоящих девушек он теперь и подавно смотреть не хотел. Чем больше проводил время Пигмалион в мастерской, тем более сильное чувство охватывало его душу. Вскоре он понял, что безнадежно влюбился в свое произведение. Пигмалион понимал, что попал в очень трудное положение. Он пытался заговаривать со статуей, но та оставалась безмолвной. Пигмалион дал ей имя Галатея, но она не отзывалась на него. Он надевал на ее шею ожерелья из бисера и гранатов, но выражение лица девушки не менялось. Пигмалион покупал Галатее изящные платья и накидывал их на холодные плечи статуи, но та оставалась неподвижной. Наконец, Пигмалион не выдержал этой пытки и обратился с мольбой к богине любви Афродите. Он просил ее оживить статую.
Афродита удивилась, когда до нее дошла просьба Пигмалиона. С разными желаниями обращались к ней люди. Юноши часто просили чтобы их возлюбленные обратили на них внимание. Пожилые дамы молили Афродиту сохранить любовь мужей. Молодые мамы хотели, чтобы жизнь их детей была долгой и счастливой. Но никто еще не просил ее вдохнуть жизнь в мертвую кость. Однако страдания Пигмалиона тронули сердце богини. Она видела, что любовь царя-скульптора глубока и неподдельна. Афродита улыбнулась, взмахнула рукой, и в тот же миг статуя ожила. Она с удивлением повела глазами, посмотрела на пораженного юношу у ее ног, сделала первый шаг и сошла с подножия на землю. Галатея удивилась еще больше, когда Пигмалион рассказал историю ее появления на свет. Она сразу полюбила своего создателя. Пигмалион взял Галатею в жены и жил с ней долго и счастливо. Чего только не сотворит волшебная сила любви!
У царя Афин Эгея не было детей. Он дважды состоял в браке, но ни одна из его жен так и не родила ему наследника, а он так хотел воспитать себе сына! Многочисленные родственники Эгея только и ожидали подходящего момента, чтобы отобрать у него власть. Тогда царь Афин отправился в Дельфы к прорицательнице пифии, и та сказала ему, чтобы он не расстраивался. Скоро у него родится мальчик, который прославит себя подвигами и станет великим правителем Афин. Эгей обрадовался, но тут же забеспокоился. Если его законный наследник родится в Афинах, жизнь малыша, окруженного толпой завистливых родственников, будет небезопасной. Поэтому после некоторого раздумья Эгей отправился к своему давнему приятелю — царю Питфею и тайно сочетался браком с его дочерью Эфрой. Возвращаясь обратно в Афины, он оставил под большим камнем свои сандалии и меч. «Когда родившийся мальчик подрастет, — сказал он своей молодой жене, — расскажи ему, кто его отец и передай меч и сандалии. По ним я узнаю его в Афинах. А сейчас, извини, я должен вернуться к государственным делам, они не терпят долгих отлучек!»
Дальше все произошло, как предсказывала пифия. У Эфры родился красивый и сильный мальчик, которого она назвала Тезеем. Его тайным покровителем сделался сам бог морей Посейдон, брат Зевса. Тезей прекрасно плавал, бегал и был отличным спортсменом, намного опережавшим своих сверстников в развитии. Обожавший смышленого внука Питфей дал ему прекрасное образование, и в свои шестнадцать лет сын Эгея был уже настоящим героем — умным, смелым, сильным и отлично воспитанным юношей. В это время Эфра и поведала своему сыну историю его появления на свет. Внимательно выслушав ее, Тезей отвалил заветный камень, надел прекрасно сохранившиеся сандалии и, нацепив на пояс меч Эгея, отправился к нему в Афины.
Тезей шел туда берегом моря, хотя эта дорога, в отличие от морского пути, считалась небезопасной. Встречные предупреждали бодро шагавшего Тезея, что на подходах к Афинам одиноких путников подстерегает некий Прокруст. Этот разбойник вбил себе в голову странную и страшную вещь — мерить всех людей по его росту. Для этого Прокруст завел специальное ложе, на которое он бросал попавших в его руки пленников. Если их рост оказывался меньше ложа, он вытягивал несчастных до нужного размера с помощью блоков и веревок. Если же рост его жертв оказывался больше, он укорачивал его мечом. Судя по всему, ложе Прокруста никому не было впору, поскольку еще ни одному человеку не удавалось вырваться из кровожадных рук этого убийцы. Тезей только улыбался, слушая эти рассказы. Он не верил в такие басни и никого не боялся.
Однако на подходе к Афинам ему действительно повстречался подозрительно вежливый человек.
— Рад тебя видеть, путник, — обратился он к Тезею. — Вижу, дорога твоя была дальней и нелегкой. Отдохни у меня. Приляг на мое ложе, а я пока приготовлю тебе еду.
Заподозрив неладное, Тезей решил подыграть гостеприимному хозяину.
— Спасибо, незнакомец, — ответил он, — я действительно устал и охотно перекушу с тобой перед тем, как вновь отправиться в путь.
Стоило, однако, Тезею прилечь на ложе, как его руки и ноги оказались в каких-то зажимах.
— Еще один переросток попался! — воскликнул, потирая руки, Прокруст и потянулся за своим мечом. Но Тезей напряг мускулы и быстро высвободился из плена.
— Так вот какое гостеприимство ты оказываешь путникам! — гневно крикнул он испуганному разбойнику. — Ну-ка, посмотрим, подойдет ли это ложе для тебя самого! — с этими словами Тезей схватил Прокруста и швырнул его на ложе. — Смотри-ка, а ведь ложе для тебя маловато! — воскликнул герой и выхватил из ножен меч своего отца. — Получи же по заслугам, губитель прохожих! — с этими словами он отсек Прокрусту голову, навсегда избавив Грецию от страшного убийцы.
Разделавшись с Прокрустом, Тезей быстро добрался до Афин и вошел во дворец Эгея. С любопытством смотрел он на своего все еще крепкого седовласого отца, которого видел впервые. Тезей не сразу открылся Эгею, решив сначала осмотреться на новом месте. Длинный плащ Тезея скрывал опознавательные сандалии, которые Эгей много лет назад оставил для своего сына под камнем, а царский меч покоился в кожаных ножнах, которые Тезей сделал сам. Он представился царю Афин путником из дальних краев и получил любезное приглашение погостить во дворце несколько дней. Тезей сразу заметил, что его старый отец попал под влияние волшебницы Медеи, про которую люди говорили, что она служит самой богине ночного колдовства Гекате. Медея уже больше двух лет жила со своим сыном во дворце Эгея, постоянно обольщая престарелого царя обещаниями вернуть ему утраченную молодость. Тот верил в могущество Медеи и соглашался со всеми ее желаниями, мечтая дожить до времени, когда он сможет наконец увидеть своего долгожданного сына.
Тезей сразу смекнул, что Медее нужно от его отца то же, что и многочисленным родственникам, — власть над Афинами. Медея в свою очередь верно заподозрила в незнакомом статном юноше угрозу своим планам. Она убедила Эгея, что это шпион, хитростью пробравшийся в его дворец. Полностью покорившийся воле Медеи Эгей согласился отравить юношу. От неминуемой гибели Тезея спас лишь счастливый случай. Во время трапезы перед юношей уже стоял кубок с отравленным вином, когда Тезей начал рассказывать о своей победе над Прокрустом. Во время рассказа он вытащил из ножен меч, и Эгей тут же узнал свое оружие и кинулся к Тезею.
— Сын мой! — закричал старик, случайно опрокидывая кубок с ядом, — наконец-то я вижу тебя! Какое счастье!
Коварная Медея была изгнана из дворца, а радости престарелого отца не было предела. Однако вскоре Тезей заметил, что чело Эгея омрачает тень печали.
— Что тебя беспокоит, отец? — спросил Тезей. — Расскажи мне о своей заботе, быть может, я помогу тебе.
— Это длинная история, — ответил Эгей. — Каждый год Афины платят страшную дань царю острова Крит Миносу. Несколько лет назад к нам в город для участия в спортивных играх приплыл его сын Андрогей. Он стал победителем во многих состязаниях, и народ восторженно приветствовал героя. Юноша был так воодушевлен своим успехом, что пообещал расправиться с ужасным быком, который наводил страх на население соседнего местечка Марафон. Однако сыну Миноса такой подвиг оказался не под силу, и в схватке с быком Андрогей погиб. Царь же Крита подумал, что это убийство было подстроено специально из зависти к спортивным успехам его сына, и обложил афинян страшной данью. Теперь каждый год мы отправляем на его остров семь юношей и семь девушек, которых пожирает ужасный Минотавр — великан с головой быка, живущий в лабиринте дворца.
Говорят, что из этого лабиринта нельзя выбраться, настолько хитро он устроен. Его соорудил знаменитый изобретатель, скульптор и строитель Дедал. Я хорошо знал этого человека. Он был настолько же талантлив, насколько жестокосерден. Дедал сбежал на остров Крит к Миносу, совершив в наших Афинах ужасное преступление. Он сбросил из зависти с высокой стены своего способного племянника. Мальчик упал вниз и разбился насмерть, а Дедал был вынужден искать спасения от справедливого гнева афинян на чужбине. С тех пор он безнаказанно живет у Миноса, и мы ничего не можем с этим поделать. У царя Крита огромный флот, и он диктует соседям свою волю. В благодарность за предоставленный приют Дедал выстроил для Миноса целый дворец с запутанной системой подземных переходов и тоннелей. Там-то и живет теперь Минотавр, ежегодно уничтожающий наших лучших молодых людей. Вот и сегодня корабль под черным траурным парусом с семью афинскими юношами и девушками на борту должен отправиться в сторону Крита. Вот почему я так печален, сын мой!
Выслушав невеселый рассказ Эгея, Тезей вскочил на ноги и воскликнул:
— Не грусти, отец! Твой сын поможет родным Афинам избавиться от страшной дани. Я расправлюсь с Минотавром — убью это чудовище твоим мечом!
Напрасно пытался остановить юношу престарелый Эгей:
— Постой, Тезей! А лабиринт? Как ты выберешься из него? Минос погубит тебя в своем ужасном дворце! Пожалей мою старость, останься дома. Кто станет моим наследником, если ты погибнешь?
— Не бойся, отец! — ответил Тезей, — вместе с афинскими юношами мы победим Минотавра и вернемся в родной город под белым парусом! — с этими словами он выбежал из дворца и бросился к пристани.
Через несколько часов корабль с поднятым черным парусом и Тезеем на борту пристал к острову Крит. Предназначенных в жертву Минотавру юношей обыскали, и у Тезея отобрали меч Эгея, который он захватил с собой для схватки с чудовищем. После молодых людей под стражей доставили во дворец Миноса и отвели на широкую открытую террасу, построенную на выступающих из моря скалах.
— Кого я вижу? Прибыли герои Афин! — злобно усмехнулся вышедший им навстречу из своих покоев царь Крита. — А я уже думал, что у царя Эгея не осталось больше молодых людей, и он пришлет мне на этот раз седых сгорбленных старух! Добро пожаловать в мой лабиринт, юные храбрецы! Минотавр любит молодое нежное мясо. Завтра я его с вами познакомлю! — издевался над своими пленниками Минос.
— О твоем гостеприимстве давно идет слава по всей Греции, — спокойно ответил ему Тезей, — но придет день, и ты заплатишь за все свои преступления!
— Кто ты такой, чтобы судить меня? — воскликнул в ответ Минос. — Я сын самого Зевса, а значит любые мои поступки угодны богам!