Филины не пренебрегают и мелкими грызунами, мышами, крысами, поедают и крупных насекомых. Если филин поселяется в складских помещениях, он полностью очищает их от мышей и крыс. Когда-то филинов и других сов специально поселяли в складах и животноводческих помещениях для борьбы с крысами. Сейчас ловля филинов и других сов не разрешается законом об охране животного мира-
Веками, буквально до наших дней, у людей сохранялись верования в лесных леших, своеобразных духов, враждебных человеку. В домыслах людей, в частности в забайкальских мифах, леший представлялся в различных обличьях — то зайцем, то медведем, то рысью, то пнем. Обычно леший олицетворял какие-то злые силы и вредил людям. У татар и башкир его называли шурале.
Кое-где люди считали, что существуют и добрые лешие. В сказке А. Н. Островского и в одноименной опере Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка» выведен именно добрый леший. Уходя, Весна и Мороз поручили ему охранять их дочь Снегурочку. И Леший старательно оберегал ее от встречи с влюбившимся в нее Мизгирегл, кружил его по лесу, преграждал ему путь, заколдовав лес, отвлекал призраком Снегурочки. В общем, этот
Леший добросовестно выполнял просьбу Весны и Мороза.
Зачастую за лешего принимали филина, наводившего страх на суеверных людей своим криком. Вообще-то ночной крик филина в глухом лесу действительно может нагнать страху.
«У-гу!.. Пу-гу-гу!.. Бу-гуу-уу!..» — раздается голос филина в ночном лесу. Ну чем не крик лешего! Не случайно в народе филина прозвали пугачом.
Изучение жизни живых существ, особенностей их связей и сигнализации позволило приоткрыть завесу над многими тайнами природы. И оказалось, что по ночам в лесах кричат совы и филины, а не какие-то придуманные людьми лешие. Значительную пользу в преодолении различных предрассудков и суеверий приносят наши печать, радио и телевидение. Но делать это нужно умело, тактично, не во вред кому-либо или чему-либо.
В газете «Вечерняя Уфа» однажды был напечатан рассказ А. Лучинина «Как я перестал бояться лешего». В нем речь шла о том, как автор, еще будучи юношей, вместе с отцом рыбачил ночью, а их пугал леший — филин, ухавший в лесной чаще. Тогда отец дал мальчику ружье и поручил ему убить лешего. Когда мальчик выстрелил и убил птицу, отец закричал: «Молодец, сынок! Вот и пришел конец лесному лешему. Пусть другой раз не пугает рыбаков». Здесь, к сожалению, борьба с предрассудками вступила в противоречие с идеями охраны природы. Сейчас в леших почти никто не верит, а пропаганда стрельбы по редким птицам — уже сама по себе зло. Ведь убийство филина — крайне редкой теперь птицы, ценного памятника природы — настоящее преступление перед законом об охране природы и людьми, обществом.
Филины живут постоянными парами. На всю жизнь паруются, как говорят охотники. Гибель одной из птиц — тяжелое переживание для другой. Тревожно и жалобно кричит тогда филин, наводя тоску на человека, загубившего его друга. И об этом следует подумать каждому, прежде чем стрелять в филина. Чтобы не мучили стыд и совесть за подлое убийство.
Народная фантазия породила представления и веру в существование не только разных духов и богов, но и чертей, ведьм, леших, водяных, домовых и прочих злых, а иногда и добрых невидимок. Уже древние славяне верили в то, что в каждом доме живет свой дух, хранитель дома — домовой.
Веру людей в доброго домового отразил двадцатилетний А. С. Пушкин, написавший в 1819 году стихотворение под названием «Домовому». Начинается оно так:
Правда, в отличие от всеобщих представлений о домовом, живущем только в доме, Пушкин просит его хранить и лес, и сад, и поля, и луга, и огород, и прохладу лип, и зеленый скат холмов. Но главное, просит хранить его домик:
Во многих местах, например в Западной Сибири и в Забайкалье, верили, что домовой может по ночам баловаться в доме — шуметь, стучать, скрипеть дверью, раскачивать кровать, сбрасывать с человека одеяло, а то и погасить лампу. Изредка фантазия порождала веру в то, что домовой может показаться дождям в образе кошки, крысы, зайца, белки или непонятного маленького лохматого белого существа.
Во многих местах верили, что домовые бывают разного назначения: избяные и конюшенные, А еще верили, что бывает и кикимора — домовой в женском образе, малютка-невидимка, живущая в до-не за печкой и занимающаяся прядением и тканьем. От этой кикиморы и пошло шутливое название человека, имеющего смешной, нелепый вид.
Кое-где считали, что кикимора может воровать кур. Существовала и даже применялась мера предотвращения этой беды, записанная в числе разных примет В. И. Далем: «Чтобы кикимора кур не воровала, над насестью на лыке вешают отбитое горло кувшина». И верили же в такое!
Домовые, поселившиеся в доме, как считалось, никакого вреда людям не причиняли. Разве что за какую-нибудь провинность наказывали и пугали. Иное дело — конюшенный домовой. Этот досаждал людям тем, что скотину мучил. Особенно изводил он неугодных ему лошадей. Конюший суседко, называли его крестьяне.
Веками в деревнях отмечалось странное и непонятное явление. Придет утром хозяин в конюшню, а его лошадь стоит какая-то испуганная, дрожит, корм не доела, видно, что потела, вся в мыле. А грива, с вечера заботливо расчесанная, перепутана, собрана в косички, колтуны. Собирались соседи, дивились, обсуждали и выносили приговор:
— Не ко двору конь — домовой невзлюбил. Продавать надо.
И нередко бывало так, что хозяин продавал коня и заводил другого. И все часто налаживалось. А иногда и другой конь оказывался жертвой домового.
Кое-где пытались выдворить домового из конюшни. Для этого использовали в качестве пугала обыкновенного козла. Дескать, суседко не выносит духу козлиного и покинет конюшню. Делали и иначе: на шею лошади или к гриве привязывали лоскуток от козлиной шкуры. Успех, конечно, был переменный.
Вера в домового, мучившего лошадей, продолжала оставаться загадкой и удерживалась почти до наших дней. Разгадку нашел известный советский биолог и охотовед, профессор Петр Александрович Мантейфель, с которым я впервые познакомился в Самарканде в 1943 году.
Пытаясь выяснить, какой суседко беспокоит по ночам лошадей, П. А. Мантейфель установил наблюдение за одной конюшней с лошадьми, где бывали случаи тревоги. Однажды он услышал, что лошадь беспокоится в стойле. Ученый быстро вошел в конюшню и увидел, что конь чем-то испуган, в мыле. И тут он заметил, что из-под перепутанной гривы коня на него смотрел какой-то зверек. Домовой? Нет, ласка! Самый маленький хищник из семейства куньих. Потревоженная человеком ласка нырнула под гриву, пробежала по шее лошади, спрыгнула в кормушку и исчезла в какой-то щели.
На следующий день все повторилось. Услышав возню в конюшне, П. А. Мантейфель вошел туда и снова увидел ласку на шее лошади. После ее бегства ученый осмотрел лошадь и заметил у нее под перепутанной гривой несколько капелек крови — очевидно, ласка прокусила кожу и слизывала соленую кровь. Некоторые специалисты говорят, что ласка любит поиграть в лошадиной гриве и запутывает ее пряди. П. А. Мантейфель объяснял визиты ласки к лошадям тем, что в конюшнях водятся мыши, и она вылавливает их там. А по гриве и под гривой лошади ласки шныряют потому, что, нуждаясь в солях, они собирают на теле лошади и под гривой кристаллики соленого пота. Перебирая при этом пряди гривы, ласка запутывает их в косички и комки, узлы.
Крестьяне в старину замечали, что иногда домовой переставал беспокоить лошадь, если приглашенный священник сотворял молитву в конюшне. Неужели домовой убоялся молитвы и удрал? Нет, беспокойство лошадей прекращалось иногда и без молитвы. И объяснялось это тем, что ласка, выловив в конюшне мышей, покидала ее и уходила в поисках других, богатых мышами мест. Ведь она — знаменитый мышелов, помощник людей в борьбе с вредными грызунами.
Кто читал повесть Н. В. Гоголя «Вий», помнит, как учащийся Киевской семинарии философ Хома Брут повстречался со старухой, оказавшейся ведьмой, как она ездила на нем верхом, как, молитву сотворя, Хома сам ездил на ней и, схватив лежавшее на дороге полено, колотил им старуху. Обессилев, упала старуха на землю и превратилась в красавицу-панночку.
Потом Хому призвали в селение, где ему пришлось отпевать умершую дочь сотника — ту самую красавицу, оказавшуюся ведьмой. От местных жителей Хома узнал много историй о похождениях панночки-ведьмы. В том селе жил казак Шевчук с женой и годовалым ребенком. Однажды ночью Шевчиха услышала, что с улицы за дверью скребется собака. Взяла женщина кочергу и пошла прогонять ее. Не успела Шевчиха отворить дверь, как собака кинулась промеж ног к детской люльке. Шевчиха видит, что это уже не собака, а панночка в страшнейшем виде. Схватила она дитя, прокусила ему горло и начала пить из него кровь. Потом панночка-ведьма покусала и саму Шевчиху, отчего та на другой день и умерла.
Отпевавший в церкви панночку-ведьму Хома Бруг очертил около себя круг, читал молитвы и заклинания, не позволявшие нечистой силе подобраться к нему. Тогда привели Вия, и тот указал пальцем на Хому. Вся нечисть кинулась на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха.
Когда слух о горькой участи Хомы дошел до Киева, его друзья по семинарии — богослов Халява и философ Тиберий Горобец — пошли в шинок помянуть его душу.
— Славный был человек, Хома! — сказал философ. — Знатный был человек. А пропал ни за что.
— А я знаю, почему пропал он, — заявил богослов, — оттого, что побоялся. А если бы не боялся, то ведьма ничего не могла с ним сделать. Нужно только, перекрестившись, плюнуть на самый хвост ей, то и ничего не будет. Я знаю уже все это. Ведь у нас в Киеве бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы.
В примечании к повести «Вий» Н. В. Гоголь пишет: «Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чем изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал».
Да, в многочисленных народных преданиях разных стран и народов одним из популярнейших сказочных персонажей является ведьма. Кто же она, эта героиня фольклора? По народным поверьям, ведьма — это колдунья, служительница дьявола, обладающая сверхъестественными способностями превращаться в других людей или в животных и всячески вредить людям и животным. Мужчин, обладающих такими способностями, называли колдунами.
Понятие о колдовстве, ведовстве, чародействе возникло у людей с незапамятных времен как проявление суеверного страха перед силами природы, болезнями, непонятными явлениями. Отсюда и появилось представление о чудесной способности некоторых людей причинить вред или, наоборот, избавлять от него, насылать болезни и порчу или снимать их. В обыденной жизни, в просторечии ведьмой называют злую, безобразную женщину.
Сродни ведьмам была и Баба Яга, персонаж народных сказок. Обычно она выступала в качестве враждебной человеку силы, но бывало, что и помогала героям сказок.
В давние века ведьм изображали в компании с летучими мышами. Считали, что летучие мыши возили на себе ведьм на их сборища или сами колдуны и колдуньи летали в облике летучих мышей. Дурная слава о летучих мышах как пособниках дьявола нашла отражение и в том, что на многих картинах церковных и светских художников, изображавших ад, обязательно присутствовали летучие мыши или фантастические существа с крыльями летучих мышей. А еще раньше, до возникновения христианства, у древних греков мифические богини вихря и зла гарпии изображались с крыльями летучих мышей.
В порядке реабилитации должен сказать, что летучие мыши (а их на территории СССР обитает около 40 видов) являются преполезнейшими истребителями различных вредных насекомых и заслуживают хвалы, восхищения и охраны.
У древних германцев было принято отмечать праздник начала весны в ночь с 30 апреля на 1 мая. По преданиям, в эту же ночь на горе Броккен в горах Гарца собирались на свой ежегодный шабаш ведьмы и колдуны под предводительством сатаны. А так как день прихода весны, отмечавшийся язычниками, совпадал с праздником дня памяти христианской святой Вальпургии, то этот праздник получил название Вальпургиевой ночи. Подробно и красочно описал колдовскую Вальпургиеву ночь Иоганн Вольфганг Гёте в поэме «Фауст», посвятив ей отдельную главу. На Броккен пришли Фауст с Мефистофелем и наблюдали, как там носились ведьмы, колдуны и прочая нечистая сила. Фауст видел там мечущихся зверей и птиц, ведьму с оседланным козлом, старуху-ведьму, летящую на матушке-свинье, слышал хор ведьм и голоса полуведьм.
По христианским верованиям святая Вальпургия якобы охраняла людей от козней сатаны и его приспешников. По существу, эта легенда способствовала распространению религиозных представлений и веры в существование чертей, ведьм, колдунов.
Христианская церковь вела длительную борьбу с народными поверьями и языческими представлениями о существовании разных духов и богов. Политеизм, по учению христианских богословов, противоречил учению о едином боге. Многобожие признавалось данью нечистой силе, дьяволу. И особенно интересно то, что христианские богословы признавали мифические персонажи (леших, домовых, колдунов, ведьм) реально существующими слугами дьявола и призывали бороться с ними.
Особо активную и жестокую войну ведьмам и колдунам церковь повела в средние века. Пошли массовые расправы над ни в чем не повинными людьми — женщинами и мужчинами. Их хватали и заключали в застенки инквизиции по малейшему наговору. Под страшными пытками люди признавали себя виновными в чем угодно. Ведьм и колдунов сжигали на кострах сотнями и тысячами. В Женеве в одном лишь 1542 году сожгли 500 ведьм. В Кведлинбурге в 1589 году в течение одного дня были преданы такой казни 133 человека.
Сицилийский инквизитор Людвиг Парамо в конце XVI столетия не без удовлетворения писал, что в течение 150 лет в Испании, Италии и Германии по решениям судов инквизиции было сожжено по меньшей мере 30 000 ведьм.
И на Руси в старые времена сплошь и рядом ведьмой, чародейкой могли объявить ни в чем не повинную женщину, лишь за особенности характера или когда она отвергала нечистые притязания разных подлых и власть имущих людей. Так стала чародейкой хозяйка заезжего двора, веселая красавица Настасья из оперы П. Чайковского «Чародейка». Любимая простым народом, жителями Нижнего Новгорода, Настасья становится жертвой темных сил и интриг. Нечто подобное происходило и в рассказе А. И. Куприна «Олеся».
Ведьмы фигурируют во многих художественных произведениях писателей разных стран. О ведьме в образе черной кошки писал Н. В. Гоголь в повести «Майская ночь, или Утопленница». Молодой казак Левко рассказал своей возлюбленной Ганне страшную и печальную историю бедной панночки, погибшей из-за злой мачехи-ведьмы. Вот эта история.
У сотника умерла жена. Осталась дочка, ясная панночка. Вскоре женился сотник и ввел в дом мачеху. А ночью панночка стала плакать в своей светлице. Глядит: страшная черная кошка крадется к ней. Шерсть на ней как бы горит, и железные когти стучат по полу. В испуге панночка прыгнула на лавку — кошка за нею. Перепрыгнула на лежанку — кошка и туда, и вдруг бросилась к ней на шею и стала душить ее. С криком оторвавши от себя кинула панночка кошку на пол. И опять крадется к ней страшная кошка… На стене висела отцовская сабля. Схватила ее панночка и бряк по полу — лапа с железными когтями отскочила, а кошка с визгом пропала в темном углу. Долго не выходила из светлицы молодая жена сотника. На третий день вышла с перевязанною рукою. Угадала бедная панночка, что мачеха ее — ведьма и что она ей перерубила руку.