- О, моя милая девочка, не беспокойтесь. Я ведь все понимаю. Я знаю, что вы так же ненавидите мужа, как и он вас. Год назад вы польстились на гордый титул Межевого лорда, совершенно не понимая, какое ужасное бремя это означает. Да и Нейл Раган - видный мужчина, я понимаю. Молодой аппетитный красавец, полный мужской силы. Но внешность - это еще не все. Раган не может дать вам и сотой доли той роскоши, к которой вы привыкли. Наверняка вы не знали, что Граница высосала из него все деньги, как и из каждого из нас. Рудники скудеют, добыча иллюминита не окупает себя, расходы растут. У нас есть только имя и долг, тяжкий долг и неблагодарный труд. Раган похоронил вас в этой глуши и теперь вам придется именно здесь, вдали от света, коротать свой век и уживаться с этими неотесанными горцами. Уж поверьте, я все это понимаю. Раган не отпустит вас, только не он. Ему нужны дети, заметьте, законорожденные дети, ему нужны наследники. Его бесчисленные любовницы не в счет, бастарды, если они у него есть, получить титул не могут. Его Гнездо, как и мое, бесплодно. А жизнь на границе полна неожиданностей, моя дорогая. Если Раган умрет до того, как вы родите ему сына, Межевые лорды соберутся, чтобы избрать нового лорда гнезда Ласточки, и отберут у вас Гнездо. И никто, даже сам король - увы - не сможет повлиять на них. И вы окажетесь не у дел. Тут моя помощь вам и короне может оказаться бесценной... С другой стороны, вы молодая и полная сил женщина, вы можете потерпеть такого мужа, как Раган, родить ему сына... Но что будет потом? Вы станете для него бесполезны. Он выбросит вас, как увядший цветок.
Майеш замолчал, выразительно глядя на сидящую напротив женщину, дабы неприглядность ее будущего положения как можно более полно нарисовалась в ее воображении. Элиза дышала глубоко и размеренно, вот только картина ее спокойствия портилась нервным сглатыванием. Межевой лорд с удовлетворением кивнул.
- И может статься так, что, родив наследника, вы можете вдруг оказаться... вдовой, - Майеш понизил голос едва не до шепота, но по-прежнему не отрывал взгляда от Элизы.
Женщину заметно передернуло.
- Я не собираюсь становиться вдовой в ближайшее время.
- Все верно, - довольно закудахтал Майеш, по-своему истолковав слова Элизы. Старикан откинулся назад, на спинку резного деревянного кресла, и чинно сложил ручки на тощем животе, - Разумеется, миледи уже решила, что ей куда выгоднее оставаться регентшей при малолетнем птенце Ласточки. Похвально, моя дорогая. Но для начала вам следует родить. Ходят слухи, милорд Раган предпочитает забавляться в собственном Гнезде и слишком редко появляется в Синганире. А еще реже он посещает вашу брачную постель...
Тут Элиза решила, что пора рассердиться, а то с этого старого козла станет предложить себя в делатели наследников!
- Его постель меньше всего должна интересовать вас, лорд Майеш, - рявкнула она, приподнимаясь, - Займитесь лучше собственными проблемами.
Старик смотрел задумчиво и серьезно. Теперь он не казался полувыжившим из ума похотливым селадоном, лицо его стало жестким, глубоко прорезались морщины.
- Я слишком поспешил с предложениями, моя дорогая? Вы же умная женщина и сами понимаете, что другого случая поговорить наедине может и не представиться. Обдумайте его, я не спешу. Может статься, ребенок у вас родится, но что будет, если Раган не захочет признать его? Мне известно, как бывает одиноко женщине, покинутой мужем... Так подумайте о том, чего же вы хотите на самом деле. Родить сына и избавиться от постылого мужа, пока он не обвинил вас в том, что вы родили ему ублюдка? - старик повернул голову так, чтобы внимательно наблюдать за лицом женщины, но кроме брезгливости ничего не увидел, - Или у вас уже есть на примете тот, кто сделает грязную работу? Подумайте, стоит ли ему доверять. Я - вне подозрений, как вы понимаете. Мое предложение остается в силе, леди Элиза, сейчас или позже, как пожелаете. Вы знаете, где меня найти. Я не боюсь, что вы расскажете кому-нибудь о нашем разговоре. Вам ведь не с кем поделиться секретами. Ваше одиночество куда хуже моего. Подумайте и над этим. Вы лишились покровительства фамилии Ор-Ваилан, но защиты рода Раганов так и не получили. Возможно, вам не захочется избавляться от мужа руками королевских псов, ведь они, как я знаю, преданы не столько вам, сколько короне? Кстати, если захотите, я смогу предложить вам и кое-что против милорда канцлера... Неужели вы не хотите свободы?
Речь его стала приглушенной и очень многозначительной. Но, увы, ни о чем не говорила Элизе.
- Приятных снов, милорд, - бесстрастно произнесла женщина, вставая из-за стола.
Уже позже, тихо сидя под хлопочущими руками служанок, расплетающими ее волосы, снимающими украшения, она перебирала в уме этот неприятный разговор и удивлялась его несуразности. Почему старик пришел к ней с таким диким предложением? У них здесь так принято - избавляться от мужей? Или они уже обсуждали нечто подобное раньше? Старик был очень откровенен, намеков было много, но кое-чего Элиза вообще не поняла. И не поймет, пока не увидит остальных действующих лиц - короля, некоего канцлера, остальных Межевых лордов, Рагана, наконец. Она думала о Рагане со смешанными чувствами, неловкость при этом превалировала. Он редко посещает "брачную постель", но все же посещает. Что она будет делать, если он и вправду заявится прямо сейчас и потребует исполнения супружеского долга, раз ему так нужен наследник? Какой он в постели? Как у них здесь принято?
Элиза, нет, та, которая теперь исполняла роль Элизы, не могла избавиться от этих совершенно идиотских мыслей, они пугали ее и отвлекали от рассуждений действительно стоящих - от предстоявшего завтра, как ей теперь уже стало известно, Совета Межевых лордов. Но перед глазами стояло жесткое лицо лорда Гнезда Ласточки, своей надменностью способного поспорить с изображением римского патриция, и она внутренне съеживалась, с грустью признаваясь себе, что попросту боится его...
Засыпая, Элиза с некоторым удивлением подумала, что последние часы почти не вспоминала о том, что она здесь чужая. Эта реальность, сон или видение так захватили ее, что мыслям о том, что ее собственное тело лежит где-то на больничной койке, совершенно не хватало места в ее голове. И если она сейчас уснет, а проснется там, ей будет невыразимо жаль расстаться с этим удивительным и полным жизни сном...
Она проснулась, когда солнце встало уже довольно высоко. Уснула, проснулась и все еще оставалась здесь, в Синганире. По ее просьбе Ванита оставила окно незашторенным и один только взгляд на великолепие зачинающегося дня наполнил Элизу радостью.
Она все еще здесь.
Несмотря на кое-какие неприятности, она чувствовала себя по-глупому счастливой, полной жизни, готовой к приключениям. Ей нравился замок, нравился свежий воздух с гор, нравилось это молодое сильное тело, в конце концов. Рядом на низком прикроватном комоде стоял серебряный поднос с полным кубком. Элиза потянулась, как кошка, лежа достала кубок, отпила... И едва не выплюнула прямо на постель. Густая зеленоватая жидкость была так же отвратительна на вкус, как и на вид. И немедленно тошнотой отозвался желудок. Да чем же она так отравилась? Она ведь почти ничего и не ела еще в этом мире!
На комоде лежала аккуратно сложенная одежда - широкая накидка с длинными прорезями вместо рукавов. В нижней комнате нашлась чистая вода, пару глотков слегка успокоили дурноту, но не сняли.
На шум заглянула Ванита. На ближайший час Элиза оказалась в распоряжении служанок, со смехом заметив про себя, что ей почти уже нравится эта суета вокруг нее, тем более что девушки по сравнению с первым разом казались более спокойными и не косились нервно на каждое ее движение...
А вот дальше все пошло далеко не так, как она ожидала.
"Муж" о своем появлении заявлять не счел нужным, Элиза лишь от других слышала, что он приехал, что ушел на конюшню, только что был здесь и прошел на Гостинный двор (знать бы еще, где это), что лорд Майеш его искал, но не нашел, что выехал встретить Властительницу (кто такая?), что приказал слугам и гардам (так здесь было принято называть телохранителей или личных гвардейцев Межевых лордов) дожидаться здесь при полном параде...
Полдня Элиза бродила как неприкаянная, то там, то здесь замечая суматоху, вызванную приездом очередной порции гостей, но сама оставалась не у дел. Она не знала, уместно ли самой подходить к той кучке людей, что молча стоят у левой стороны галереи, и не слуги ли это, которые дожидаются хозяев. Она боялась унизить хозяев и возвеличить нечаянно слуг. И все-таки она заговаривала, и спрашивала, и узнавала... И часто попадала впросак, и вызывала более чем удивленные взгляды... Все происходило как-то по-дурацки, нелепо. Она хотела найти Ирби, но та как сквозь землю провалилась.
- Элиза.
Резкий отрывистый оклик, словно щелчок хлыста. Она вздрогнула и обернулась. Нейл Раган сбежал по лестнице, окинул ее - как ей показалось - оценивающим взглядом и ледяным голосом заявил:
- Я искал вас, миледи.
Ну вот, а она старалась, заставила служанок привести в божеский (на ее вкус, разумеется) вид одно из роскошных шелковых платьев. После того, как с него сняли все лишнее, синяя туника до пят, с широким поясом и высоким воротником-стойкой выглядела вполне элегантно. Впрочем, в этом мире признаком элегантности могло быть отнюдь не это. Приходилось рисковать.
- Я тоже искала вас, милорд. Вы неуловимы.
Неожиданно покладистый и миролюбивый тон Элизы заставил Рагана замереть на мгновение и нахмуриться. Но замешательство длилось недолго. Лицо разгладилось до привычной надменной маски.
- Идемте. Нам пора.
Голос прозвучал бесцветно.
Его рука была теплой и твердой, пальцами Элиза ощущала, как перекатываются мышцы его предплечья под тонкой тканью белой шелковой сорочки. Его одежда была темно-серой, почти черной, за исключением белой сорочки с манжетами, щедро расшитыми серебром. Темными были узкие штаны, сапоги, широкий, опять же украшенный серебром пояс, длинная распашная накидка с прорезями для рук, ножны кинжала. В левом ухе Рагана болталась роскошная жемчужная серьга каплевидной формы, на груди лежал медальон в форме ласточки на фоне башни. Единственной непривычной деталью туалета был широкий, сантиметров в семь, двойной ошейник из металла, покрытого белой и синей эмалью. Оба кольца ошейника были скреплены спереди двойным серебряным диском, на поверхности более узкого белого кольца были искусно выложены серебром рисунки двух местных лун в разных фазах.
Теперь, когда Нейл и Элиза стояли рядом, оказалось, что он не намного выше ее - сантиметров на десять (а ведь казался великаном!). И вовсе не потому, что сам был малорослым. Нет, по прикидкам Элизы в нем были полноценные метр восемьдесят пять, а то и метр девяносто. Просто она сама была довольно высока для здешних женщин, рост которых крайне редко превышал метр шестьдесят пять.
Рука об руку Элиза и Раган дошли до ступеней крыльца у парадного входа в замок, поднялись наверх, развернулись и остановились в ожидании. Тогда же он опустил руку и она оказалась предоставлена сама себе, ощутив необыкновенное одиночество и смущение. Весь двор от высоких резных дверей парадного входа до той самой въездной башни, у которой вчера вечером Элиза прикидывала дальнейший путь, был заполнен людьми - знатными и простыми, богатыми и бедными, блондинами и брюнетами, они стояли вплотную друг к другу, оставив только в центре проезд для королевского кортежа... Отдельно стояли Межевые лорды - их можно было отличить от прочих не только по изысканной, богатой одежде и откровенно скучающему виду, но и по странным металлическим ошейникам, подобным тому, что помечал шею Рагана, и характерным цепям со знаком птицы на груди. Этих людей отличала почти видимая аура власти, помноженная на очевидное и нескрываемое почтение, отдаваемое окружавшими их людьми. С подобным же почтением местный люд относился и к своему собственному лорду, как успела заметить Элиза, но в отличие от своих гостей выглядел Нейл Раган при свете дня уставшим и постаревшим... Он был чужим и непонятным, а Элиза и не пыталась его понять. Она вообще не мечтала ни о чем другом, как убраться поскорее с этой голгофы, где на нее нацелены сотни не слишком расположенных к ней глаз. Такое внимание для нее было неприятно и непривычно.
Наконец раздался звук трубы, потом еще и еще, пока конная кавалькада наконец не въехала во двор замка. Большая часть королевских гвардейцев осталась снаружи, за воротами замка, но и тех, кто ступил во двор, было больше, чем достаточно.
Сначала Элиза поразилась красочности - обилие цветов резко диссонировало со спокойными, бело-бежево-серо-зелено-коричневыми тонами одежды местного люда. Лиловые, розовые, сиреневые, бледно-желтые... В глаза бросалась богатая вышивка, сверкание драгоценных камней, а еще надменно-замкнутые лица и высокомерные взгляды. Пустили попугаев на гусиную ферму.
Короля встречали с любопытством, но не с восторгом. Никто не кричал никаких бравурных приветствий, никто не бросал шапок в воздух - наверное потому, что в разгар летнего дня только у дворовых женщин были легкие кружевные чепчики...
Часа два спустя Элиза сидела за столом в парадном пиршественном зале, смотрела искоса на короля и искренне удивлялась, как этот чахлый и бледный юноша может быть братом такой пышущей жизнью особы, как Элиза. Эрвису было восемнадцать и он был королем уже полтора года после смерти их отца Калада Ор-Ваилана. Как и сестра, он был высок и рыжеволос, сходство просматривалось в разрезе глаз и характерной линии верхней губы, но если Элиза походила на лощеную породистую лошадь, то Эрвис казался тощим жеребцом-доходягой. На нем был идиотский, на взгляд Элизы, костюм: небесно-голубой камзол с расшитыми серебром полами почти до колен, синие шаровары в мелкую складку, перетянутые полосками серебристой ткани на середине бедра, чуть ниже колена и у щиколоток, белоснежная кружевная сорочка с узкими манжетами. Через плечо была перекинута широкая белая атласная лента, на ней крепилось несколько странных серебряных дисков. Шею молодого человека оттягивали две массивные цепи - одна, из плоских, похожих на резные листья звеньев лежала больше на плечах, демонстрируя изысканный ажур превосходной чеканки, вторая, из звеньев квадратных, удерживала крупный синий камень. Ни цвет, ни покрой одежды рыжеволосому Эрвису не шли, но добавили его и так не героическому облику болезненности и бесцветности.
У него был слегка скошенный безвольный подбородок и безуспешно замазанные пудрой прыщи на шее; худой и угловатый, он силился казаться выше и стройнее, а выходило, что он лишь вытягивает вперед шею, торчащую в роскошном, расшитом серебром и жемчугами воротнике как пестик в ступке. У Эрвиса были злые глаза и амбиции человека, пытающегося прыгнуть выше головы... Элиза с первого же взгляда поняла - этот заморыш просто не способен на глобальные планы, в которых его подозревал лорд Майеш. Эрвису под силу управлять только своими слугами. И то сомнительно, не обворовывают ли они его. Еще он может напакостничать, но тоже по мелкому, разве что с возрастом научится и станет каким-нибудь Нероном. Для громоздких интриг у него просто не хватит мозгов. Переиграть Межевых лордов в том, что они считали своим правом? Нет, это просто исключено. Они привыкли к власти и своего не отдадут.
Столы в зале были расставлены особым образом: один для короля, другой - для семи Межевых лордов и одной женщины, а третий - для всех остальных. Элиза не знала, как много и часто здесь едят, но скромность и небольшое количество блюд на столах не посчитала скупостью хозяина. Скорее всего, это был не полновесный обед, а так себе, легкий завтрак. Немного мяса, сыры, фрукты, печенье - в середине дня не перенасытят желудок и не позволят затуманить мозги, а вошедшие в зал Межевые лорды явно не стремились расслабиться.
Зато Элиза стремилась. После унизительного утра, когда она не раз и не два попадала впросак, ей позарез нужно было расслабиться, поэтому на яства и особенно питье посматривала весьма благосклонно. Да кто ж знал, что у этих "приграничников" все настолько заритуализировано! Встать здесь, пройти сюда, руку поднять, руку опустить, поклониться, подняться... Элизе весь многослойный процесс встречи и входа Межевых лордов в зал, их поклонение какому-то алтарю и торжественная сдача протекторами капли своей крови, оросившей полупрозрачную голубую чашу под женской статуей, напомнили ритуалы масонов, скрупулезные в мелочах и отточенные до автоматизма, каждый элемент которых несет в себе потайной смысл, малопонятный для непосвященного. Теперь она узнала, что вчерашний пожилой господин в отделанной мехом накидке был местным церемониймейстером, и правил он своим оркестром с мастерством истинного дирижера. Каждый шаг той величественной процессии, что проходила по плитам замка, резонировал торжественностью и значимостью, наверняка во всех этих движениях, жестах и словах был смысл, только Элизе он был неведом, а потому ужасно нервировал. Для местного люда причудливость ритуала была привычной, инородка же и понятия не имела, что надо делать. Оттого и попадала впросак. И чувствовала себя неуютно и глупо, и злилась на всех, и ощущала, как наливаются жаром щеки от унижения, когда половина присутствующих смотрит на нее недоуменно и осуждающе всего лишь за лишний шаг в сторону... Но теперь все закончилось. Лорды-протекторы поднялись по лестнице в замок, понаблюдали за представлением гвардейцев, напомнивших Элизе роту почетного караула, вроде как помолились перед очередной статуей, слегка походили кругами с выражением непоколебимой значимости на лицах... и вошли в пиршественный зал. И здесь заметно расслабились и заговорили по-человечески. Она наконец-то вздохнула с облегчением.
В центре пиршественного зала для протекторов стоял особый стол - восьмиугольный, но не круглый, а восьмиугольный, почти овальный, вытянутый. В середине стола на небольшом возвышении лежал странный предмет - двойной серебряный диск. Знак, виденный Элизой не впервые, таким, например, скреплялись ошейники на Межевых лордах, но она и понятия не имела, что он означает. Однако для собравшихся он значил много, поскольку каждый из садившихся за стол делал похожий жест: прежде всего почтительно прикладывал к диску два пальца правой руки, потом касался ими собственного лба, сердца и ошейника.
Под отдраенными накануне штандартами у дальней стены стоял королевский стол и отделялся он от овального нешироким проходом в три-четыре шага. Свита, сановники и приближенные располагались от протекторов куда дальше. К тому же в ближнем к дверям конце пиршественного зала негромко играла музыка, пяток принаряженных музыкантов с украшенными цветными лентами флейтами, арфой или гуслями (не разобрать), что создавало необходимый шум для относительного уединения среднего стола. Поэтому Межевые лорды могли без стеснения обсуждать свои вопросы - их почти не было слышно за общим гамом. Впрочем, они не особо-то и таились. На среднем столе не было вина, только ключевая вода, однако довольно скоро страсти накалились и без дополнительных стимуляторов.
Короля уважили тем, что усадили во главе пиршества за отдельным столом. Нейл Раган, безупречно вежливый и невозмутимый, просил короля извинить за нарушение этикета, но такова традиция Приграничья - за восьмиугольный стол садятся только лорды-протекторы и госпожа Властительница. Впрочем, если королю будет угодно...