- Лорд Цапля, - прошипела Элиза, - Если вы еще раз распустите руки, я спущу вас с лестницы. Не взирая на ваш почтенный возраст.
- Ну что Вы, как можно, - хихикнул Майеш, отодвигаясь, - Я не мог не выразить свое восхищение, миледи.
- И чем же? - смиренно вздохнув, Элиза бросила последний взгляд на Рагана, отдающего распоряжение невесть откуда появившимся слугам, и решительно направилась к двери. Лорд Цапля приклеился рядом.
- Изумительно разыгранная партия, моя дорогая. Ваш дядя покорил меня своим обаянием.
Ну, обаяния-то она не заметила. Потому промолчала.
- Он далеко пойдет, - Майеш говорил негромко, задушевно, нарочито склоняясь к женскому ушку и напуская таинственности своим словам, но Элизе его внимание было противно. Впрочем, старикан это понимал и, похоже, намеренно провоцировал ее, - Лорд канцлер сделал то, что до него удавалось очень редко.
Элизе, по правде говоря, были безразличны достоинства лорда канцлера, как и его недостатки. Она вообще предпочла бы поскорее помахать королевскому кортежу платочком на прощанье и забыть о "родственниках". Властительница была права, вдруг подумала Элиза, десять дней пребывания здесь - это как бонус, оплаченная путевка, своеобразный незапланированный отпуск в совершенно чужую страну. И один минус ("совершенно чужая") вполне уравновешивался двумя плюсами: "отпуск" и "все включено". Неприятности вроде приставаний Дагула или косых взглядов дворовых людей нужно просто перетерпеть. И принимать близко к сердцу непорядочность того же Дагула не стоило. Вот только она никак не могла избавиться от горького осадка при мысли о лорде Ибисе, но и это временно... Ее это не касается, в конце концов.
- И что же он сделал? - рассеянно переспросила Элиза.
- О, он заставил нас ссориться друг с другом, - хихикнул Майеш, - Мало того: признать свои разногласия перед посторонними.
- Неужели это так трудно? - не удержалась от презрительного хмыканья Элиза, - Вы и без канцлера не показались мне добрыми друзьями.
- В том-то и оно, моя милая леди, в том-то и оно. Мы никогда не выносим сор из избы. Для посторонних мы едины, сплоченны, мудры и не подлежим осуждению. Хотя бы на словах. Я помню времена, когда никто не смел усомниться в чести Межевого лорда не только на словах, но даже в мыслях! Если протектор произносил слово, это слово было законом. Если он приказывал, никто не обсуждал его приказы. Межевые лорды указывали королям Эдифира, Ирны и Молефрана, что делать, а чего не делать. Никто не смел противиться - и так всегда было до вашего батюшки. В их доблести не сомневались, а честь Межевых лордов была эталоном во все времена. Они были едины, Семь протекторов, семь мечей, семь Гнезд. Тронь одного - семь уколов вонзятся в твое сердце...
- Так что же случилось? Почему теперь все не так? - спросила Элиза, с удивлением глянув на Цаплю.
- Что случилось? - с невеселым смешком Майеш отстранился и остановился, - Честь не тряпка, уронишь - не поднимешь. Если достоинство держать в дырявом кубке, оно вытечет, а ты и не заметишь... Человеческая порода мельчает, моя дорогая, вот что случилось. Посмотрите на нас, что в нас осталось от Паладинов? Где наши черные волосы, белая кожа, голубые глаза? Из всех нас, Межевых лордов, в одном только Нейле Рагане сохранилась налицо древняя порода, да еще сыновья Ворона и Ибиса черноволосы и синеглазы. Даже внешне мы уже не те, а что говорить о чести и достоинстве? Мы не Паладины, чужой низменной крови в нас слишком много, это она разбавила нашу доблесть подлостью и коварством. И не только мы. Воины уже не те. Мудрые стали слабее. Законники пренебрегают честью и не брезгуют предательством. Чернь обуяли жадность и лень. Порубежники отдают приказы, вместо того, чтобы им подчиняться. Времена меняются, миледи, я это чувствую. Боги оставили нас и не слышат наших молитв. Может, они не слышали и раньше, а теперь и вовсе отвернулись... Но дальше будет хуже. Скоро все изменится до неузнаваемости. Так что поспешите жить, моя дорогая, и постарайтесь взять от нее все, что еще возможно!
- А этот ужасный Торгул, Хирон или какой-то там Властелин разве не бог? Вы боитесь, он действительно начнет войну?
Майеш вскинул поредевшие светлые брови в комичном удивлении:
- Моя дорогая, вы шутите. Торгул может называть себя как угодно, но он такой же человек, как и мы. Разве что более удачливый. Боги здесь не при чем.
- Тогда почему его так боятся?
- А почему вы решили, что мы его боимся? По ту сторону Границы, милейшая Элиза, кто-то и для чего-то собирает силы. Чтобы напасть на нас? Но зачем? Приграничье почти разорено, а Эдифир недосягаем, его завоевать будет непросто. Единственная наша ценность - жилы иллюминита и кристаллы карметина, но Граница их не пропустит - испепелит, как и любой другой магический предмет. А наша знаменитая сифийская сталь... Сомневаюсь, что ради нее кто-то решится штурмовать горы. Она ценна, но не настолько. Да и проданная контрабандой стоит гораздо больше, вам ли этого не знать.
- Погодите, но ведь лорд... э-э.. Орел уверен, что на него вот-вот нападут!
Лорд Цапля вздохнул:
- Барнасса склонен к преувеличениям, миледи, не верьте его душераздирающим воплям. Он страдает от набегов морских разбойников, вот и решил за наш счет разделаться и с сухопутными тварями. На него напал не Торгул. Я думаю - и так думает большинство из нас - этот Торгул собирается воевать с кем-то из своих южан. Ведь Талебаста куда привлекательнее того же Дол-Синганира.
- Кто-кто? Талебаста?
Майеш бросил на Элизу испытующий взгляд.
- Юг далеко не пустыня, миледи. И живут там не одни только безмозглые варвары.
- А еще сказочные чудища, которые так и норовят полакомиться северянами, - пошутила женщина, вспомнив Ирби, но старик шутки не принял.
- Правда многолика, а истина одна, - непонятно сказал он, - Шутка в том, что истина, как женщина, любит броские наряды. Не обольщайтесь яркими тряпками, моя дорогая. Доброй ночи.
Лорд Цапля поклонился и скользнул в боковой коридор, скудно освещенный вдали лампами. Элиза еще несколько секунд с открытым ртом смотрела ему вслед и пошла в другую сторону.
МСТИТЕЛЬ.
В любой телесной форме есть как преимущества, так и недостатки. Иллюзия хороша для решения кратковременных задач, а ее создание почти ничего не стоит. Воображение и малость силы - и вот готов правдоподобный образ, единственное достоинство которого заключается в остром зрении, гибкости или физической крепости. Иллюзии подобны каплям, стряхиваемым с руки - жидкость забирает с собой частицы кожи и заряды могущества, но не является ни тем, ни другим. Недостаток: ограниченность функций. Можно увидеть глазами иллюзорного образа, но решение за него на расстоянии не примешь. Присутствие в смертном мире требовало куда большего внедрения.
В самом начале своего пребывания на Карохане Мститель действовал неторопливо и скрытно; для своих целей создавал множество недолговечных иллюзорных образов, мелких шпионов, собирающих для него информацию по всей доступной ему части континента, пока не понял, что перестарался: его враги, могущественные дидарх галлары, так были заняты собой и собственными проблемами, что ничего не замечали и опасности вторжения инородной волшбы не почуяли. К тому же магию Охотника нельзя назвать чуждой Карохану - благодаря отцу, тысячу лет назад она привилась к древу местных магических сил и уже давно не являла признаков отторжения. Скрываться оказалось несложно. Мститель не боялся своих противников, однако не желал являть себя раньше времени. До сих пор задуманное им реализовывалось с точностью хорошо отлаженного механизма, в котором одна деталь неизбежно цепляет другую, а та - третью, но рано или поздно те, кого в далеком мире Мстителя называли дидарх галлары, заподозрят неладное и контратакуют... Вот тогда маски и будут сброшены. Не раньше.
Охотники были продуктом генных манипуляций с ДНК человека, но более поздних, изощренных и куда лучше приспособленных к смертным мирам, чем дидарх галлары. Последние в своем изначальном плане бытия подразумевались как совершенные воины, способные противостоять самым грандиозным и сильным магическим существам вроде истинных драконов, но оборотной стороной этой мощи была беспомощность перед магической мелочью наподобие простого оборотня-зверя. Охотники этого недостатка избежали. Благодаря своей умеренной магической силе они могли входить в смертные миры в собственном теле, при этом избыток мощи имея при себе, пространственно свернутым в какой-либо предмет. Обычно - меч или иное материальное оружие, иногда - животное-спутник.
С дидарх-галларами было иначе. Магическое могущество практически лишило их телесной формы. Чтобы материально проявиться в смертном мире, им приходилось отбросить часть своих сил и влезть в некую материальную оболочку. Чаще всего в виде простой проекции, которая будучи полезной и удобной, имела и существенный недостаток. Она требовала привлечения внешних сил - ведь и слабенькую телесную оболочку требовалось из чего-то создавать. Чем больше могущества вмещала в себя проекция, тем заметнее становилась для других: огонек свечи, хорошо промасленный факел или горящий дом - каждый излучает свет, но не каждый можно прикрыть ладонью от постороннего взгляда.
Был и еще один способ для дидарх галлара явить себя в мире - довольно неудобный и ограничивающий, зато с массой преимуществ в плане неуязвимости. Воплощение. Элементарное, банальное занятие чужого тела, аватара. Человеческая плоть прекрасно маскирует магическое вторжение, поэтому воплощенное существо невозможно отследить. Разум аборигена подавляется, однако навыки тела и моторная память остаются, поэтому не приходится управлять слюнявым идиотом, забывшим, как справлять естественные потребности. Но главное: связь между аватаром и захватчиком легко прервать без ущерба для последнего; разрушение тела не означает убийство того, кто в нем воплотился.
Обратной стороной занятия чужого тела было неудобство: аватар всегда нужно держать под рукой, контролировать его жизнь вне воплощения - в этом случае проще всего уложить аборигена в кому до того времени, как он понадобится. Однако самой большой проблемой был выбор этого самого аватара: при всем обилии разумных жизненных форм на Карохане, далеко не каждое тело способно вместить чужое могущество, пусть и ограниченное, и далеко не в любое время.
Когда дидарх галлары почуют истинную магию Охотника и забеспокоятся, им потребуется телесное присутствие в мире. Мститель не рассчитывал на то, что нынешние кароханские боги настолько глупы, что явятся перед ним в наиболее уязвимой для себя форме, однако его устроил бы и мельчайший след их присутствия. Да, он собирался выманить дидарх галларов, прятавшихся за Стеной, и заставить их действовать. Пришло время громких фейерверков и красочных шутих.
...Он шагнул сквозь стену, попутно материализуясь. Следом прыгнула серо-дымчатая пантера - кошке страшно нравилась новая игра. Зверь мягко сошел на грязный пол, сел и зевнул, продемонстрировав остроту всех своих клыков.
Человек, в это время писавший за столом, поспешно подхватился, перевернул при этом глиняную черепушку с чернилами и опрокинул стул. Лицо его сильно побледнело, нижняя челюсть безвольно обвисла. Ступор, впрочем, длился недолго, однако страх остался. В неловкой позе, хотя мужчина старался расправить плечи, в отводимом в сторону взгляде, хриплом голосе.
- Г-г-господин мой, какая честь.
Мститель привык, что его присутствие вызывает страх, но это очень утомляло. Раз за разом ему приходилось наблюдать нелепые позы и нечленораздельное бормотание, и тщетные попытки перепуганного разума подавить панику и собрать несколько слов в единую осмысленную фразу. Или того хуже - извержение словесного поноса из смеси лести и подобострастия... Он, разумеется, может и подождать, пока "собеседник" не придет в себя достаточно для предметного разговора, однако и снисходительность его не бесконечна. Люди... Они просто не представляют, как их страх раздражает...
Мститель лениво осмотрелся: в наспех отремонтированном покое в верхней части башни не было и намека на роскошь, да что там роскошь, хотя бы сносное удобство. В дальнем углу ворох шкур обозначал постель, другой занимала длинная лавка с бадьей воды, парой грязных мисок и завернутой в увядший лист дурно пахнущей ветчиной с облаком мух над ней (пантера скосила глаза в сторону, коротко мяукнула, однако осталась на месте, у ног Мстителя), противоположную стену заставили корзинами с углем, но круглый очаг посреди покоя пустовал. Единственной приличной вещью здесь был большой сундук, обитый металлом - его, кажется, инкрустировали костью.
Живший здесь человек мало обращал внимание на то, что его окружало, однако одежда и обувь на нем были добротными и даже богатыми, борода аккуратно подстриженной, черные с проседью волосы убраны назад. Выглядел мужчина лет на сорок, старили его мешки под глазами, тяжелый взгляд и недовольные складки у носа и губ. Жизнь его не баловала, за все, даже простейшие блага приходилось драться, бесчестно ли, грубо или грязно: все это вскользь отпечаталось в чертах его лица, крупных, но резких и неприятных.
Мститель еще раз окинул помещение взглядом. Единственный стул валялся под столом, сундук далеко - не дождавшись реакции хозяина, гость небрежно махнул рукой, и рядом с ним появилось изящных форм кресло, обитое синим бархатом.
Темноволосый мужчина нервно сглотнул. Он был не из пугливых, но визитер неизменно приводил его в трепет - от того исходила незримая подавляющая сила, от которой вопили все инстинкты самосохранения.
- Торгул, я слышал, ты объявил себя возрожденным Хироном? - глаза Мстителя заискрились смехом, ибо он находил это весьма забавным, однако самому Торгулу казалось, что взгляд гостя сверкает гибельным огнем. Он пошатнулся; сохранить присутствие духа помогла стена, на которую пришлось опереться.