— Правда? Куда же тогда исчезает материя, проваливаясь в чёрную дыру?
— Извиняюсь, я, конечно же, сказал неправильно: материя в Бартаглионе существует, но не в том виде, как здесь…
— Да, это так. Так в чём твой вопрос?
— Как люди существуют в том мире?
— Не знаю. Честное слово, не знаю. А ты знаешь, как ты существуешь в этом мире?
— Гм. Возможно, я неправильно формулирую вопросы.
— Я тоже так думаю…
— Но я там встретил людей, говорящих на русском языке. Как такое может быть? Там, что же, тоже есть Россия и русский народ? И русский язык? Орфография…? грамматика…? русская литература…?
— Бредить-то не надо. С тобой никто там не говорил по-русски. Вернее, скажу так: если бы ты заговорил на английском, то разговор протекал бы именно на английском, а если бы ты спрашивал на благородном языке суахили, то и отвечали бы тебе тоже на суахили.
— Но как такое может быть?
— Я думаю, это очень просто понять, если осознать, как самоидентифицируется человеческая личность и как актуализируется материальный объект. Другими словами, если понять, что является критерием истинности существования всего сущего: наше представление о существовании или… нечто иное? Найди правильный ответ и ты познаешь все тайны мира сразу.
— Вот так, да?
— Именно так. Всё очень просто. Над этим ломали головы философы со времён Сиддхардхи Гаутамы — всего-то три с половиной тысячи лет. Это сущий миг для Вселенной. А для мира, где нет времени, этот срок — просто абстракция! И сделав одно-единственное открытие, ты всё сразу же поймёшь про таинство жизни, что на планете Даннемора, что в мире Бартаглион — везде.
У меня возникло ощущение, что Ксанф просто-напросто издевается. Я раскрыл было рот, чтобы задать ему новый вопрос, но тут над самыми деревьями, прямо над тем местом, где мы находились, неспешно пролетел экраноплан «цивилиазторов». Шум его моторов заглушил бы мой голос, и потому мне пришлось переждать, пока летательный аппарат не удалится.
Едва это случилось, рядом с нами раскрылся чёрный круг. Ксанф на прощание махнул рукой и, не говоря ни слова, шагнул туда. Чернота мгновенно съёжилась то размеров точки, повиснув на уровне моих глаз, и через мгновение исчезла.
Я подобрал свою «цурюпу», брошенную в овраге ещё до своего путешествия в Бартаглион, и принялся крепить её за плечами. И только тут почувствовал боль в груди; признаюсь, за всеми этими сумасшедшими событиями я успел напрочь позабыть о недавней травме. Чертыхаясь и раздражённо поплёвывая по сторонам, я нацепил-таки реактивный двигатель и, включив его на минимальной тяге, поднялся над оврагом. Перелетев через голову подстреленного мною спецназовца, всё ещё стоявшего вертикально, я опустился на грунт и заковылял прочь.
Чувствовал я себя предельно измученным: не просто физически разбитым, но эмоционально опустошённым. Перебрал, стало быть, отмеренную на сегодня порцию впечатлений.
Однако, с фокусами, открытиями и удивительными встречами вовсе не было покончено. Медленно двигаясь вверх по склону, в направление того места, где находилось дерево, под корнями которого я так удачно спрятался, я получил в кровь новую порцию адреналина. Я повстречал людей с чёрными повязками на глазах.
Вообще-то, на Даннеморе мне всё более нравилось. Где ещё можно было встретить такой зоопарк? Гамарджопы, геноцвалы, столетний сечевой атаман, придурок с человеческими глазами в пробирке… Теперь вот — странные ребятки с завязанными глазами!
Их оказалось двое. Я двигался из чащи леса, укрываясь за стволами деревьев, и потому они меня не заметили. Кроме того, они были всецело поглощены своим делом — пытались снять с манипуляторов убитого мною спецназовца оружие — и потому особенно не крутили головами по сторонам. Благодаря этому я получил возможность хорошенько рассмотреть новых действующих лиц, столь неожиданно вышедших на арену.
Прямо скажу, парочка попалась довольно любопытная. Словно бы нарочно подобранная по принципу наибольшего контраста. Один — маленький, юркий брюнет в цветастом шейном платке, неумеренно суетился и что-то постоянно негромко говорил другому, точно пенял или осуждал. Второй же — крупный, флегматичный, похожий на ирландца, невнятно и односложно отвечал. Оба оказались одеты в синие рабочие комбинезоны и куртки с коротким светлым мехом наружу, явно местного производства. Должно быть, для того, чтобы не преть в тёплую погоду, куртки они надели на голое тело, а потому трудно было не заметить топорщившуюся во все стороны богатую растительность на их грудях. Крестов эти люди не носили — в том состоял известный минус; впрочем, пробирок с человеческими глазами тоже — а это уже был большой плюс для обоих.
На поясах мужчин висели ножны с ножами, а за спиной каждого — по паре коротких копий. Самое необычное в облике людей заключалось в чёрных повязках на глазах. Не вызывало сомнений, что они всё прекрасно видят — на это указывали их точные и осмысленные движения — и тем непонятнее представлялось назначение этого атрибута.
С минуту я наблюдал за действиями энергичной, но бестолковой пары, затем вышел из-за ствола, служившего мне укрытием, и подал добрый совет:
— Господа, вам надо открыть доспех, вынуть труп и отключить электропитание. После этого повернуть рукоятку с надписью «mechanical dump» — «механический сброс».
Пара оторвалась от своего занятия и повернула головы в мою сторону. Я неспешно двинулся в сторону незнакомцев, всем своим видом демонстрируя отсутствие агрессивности: пистолеты находились в ложементах на предплечьях под широкими рукавами сари и об их присутствии невозможно было догадаться. Мне удалось подойти довольно близко, шагов на десять, когда маленький человек, наконец, проговорил:
— А ты кто такой?
— Зовут меня Харрисон Форд. Я тут, знаете ли, обхожу огуречные огороды.
— Понятно, — кинул маленький, — а я — Марсинель Кавилья, меня ещё зовут «Марц». А это — Сержио Пурталес, подпольное погоняло — Слон Пу. Мы тут… того… обходим окрестности Онежского озера.
— Заодно и ружьишками решили разжиться. — брякнул Сержио.
— Хорошее дело, ребята! — одобрил я. — Надо поспешить, пока «цивилизаторы» не выбросили новый десант и собрали свои трупы. Знаете, есть поверье: время разбрасывать трупы, а есть время их собирать. Вон там, кстати, откуда я пришёл, у оврага, ещё один пацан в роботизированных доспехах стоит. С простреленными мудями и головой. И тоже увешанный оружием, как новогодняя ёлка цацками.
— Покажешь нам? — тут же поинтересовался «Марц».
— Конечно, покажу. Вы мне только скажите, а отчего это вы с тёмными повязками на глазах? Под землёй, что ли, живёте?
— Мы в самом деле живём под землёй, — кивнул разговорчивый «Марц», — да только повязки вовсе не из-за этого. Просто давно уже подмечено, что гамарджопы на нападают на людей с тёмными повязками на глазах. Правда, правда — это не шутка! Считай это охотничьим приёмом. Уж не и знаю, что там в головах обезьян замыкает, когда они видят людей с повязками, да только факт остаётся фактом. Если хочешь ходить по лесам на Сентрал-Блот — надевай повязку из чёрного флёра.
— Гм, интересное «know how». То есть вы используете, так сказать, причуды обезьяньей психологии, так что ли?
— Ну да…
— А кто выкопал огромные рвы поперёк леса и навалил сверху деревья?
— Это не мы! — поспешил заверить меня Слон Пу и умолк, так ничего толком и не объяснив.
— Это норы гамарджопов. Они их роют, словно землеройные машины. В горы не суются, боятся видно высоты, гы-гы, — «Марц» сдержанно хохотнул над собственной невесёлой шуткой, — по деревьям лазать не умеют, так что живут на земле, в выкопанных траншеях.
Мне стала понятна агрессивность гамарджопов, погнавшихся за мною во рве. Ещё бы! обидно, наверное, когда через крышу в твой дом падает человек с неба! Я бы и сам за таким погнался…
— А что за герой завалил людей в доспехах? — спросил меня Сержио Пурталес по кличке Слон Пу; в его интонации ощущалось плохо скрытое подозрение. Вообще, он казался куда недоверчивее своего вертлявого друга, да и по-русски разговаривал гораздо хуже.
— Мир не без добрых людей. Даже на Даннеморе, — я пожал плечами. — А вы, вообще-то, кто такие? И как тут очутились?
— Мы — «осси», охотники, значит, — кратко проговорил Слон Пу, между тем, как его мелкотравчатый товарищ принялся объяснять:
— Мы из бригады Жакоба. Недавно тут силки расставляли, так теперь пришли посмотреть кто попался. А здесь такая веселуха: стрельба, гамарджопы ошалевшие скачут, экранопланы на бреющем тарахтят, ну и покойник в роботизированных доспехах стоит. Ну, думаем, чего добру пропадать, надо бы волыны снять. Как ты говоришь надо поступить: сначала тело из доспехов вынуть?
Под моим чутким руководством ребятки сноровисто разобрали снаряжение спецназовца. Пока они возились с доспехами, я обыскал труп солдата, который «осси» вытащили из бронированных недр. И отыскал удостоверение погибшего военнослужащего. Верный старой доброй традиции донских казаков коллекционировать подлинные документы всех силовых ведомств Земной Цивилизационной Лиги, я оставил найденное удостоверение у себя. Пока что без всякой задней мысли, так, на всякий случай. Ведь в хорошем хозяйстве любая ксива раз год что лыко в строку.