— Да, пожалуй, можно и так сказать.
— Я отправился рассказать ей про твоё перемещение в тридцатый век. Успокоить, объяснить происходящее. Она вышла со скалкой в руках.
— И что же? — Наташенька как будто бы встревожилась.
— Вот, как видишь, жив я остался. И даже голова не очень болела. В этом деле мне помогли, возможно, таблетки любимого цвета.
— Ты хочешь сказать, что это она приложила тебя скалкой по голове? — изумилась Наташа; видимо, она никак не ожидала от мамы такой прыти, а возможно, мой рассказ просто выходил за рамки её фантазии.
— «Приложила» — это эвфемизм, я бы сказал, что она меня шваркнула.
— Бедненький, наклонись, я поцелую тебя в маковку!
— Хоть в «маковку», хоть в «тыквочку» — это всегда очень приятно, — я склонил голову и Наташа забавно чмокнула меня в самое темя, — У-ух, сразу полегчало, прям отпустило! И голова перестала болеть.
Неожиданно оживился Павел Усольцев — человек, вообще-то, выдержанный, даже флегматичный — но тут странно приободрившийся и весело подмигнувший Натс:
— А у меня вот тоже есть рана…
Но его тут же остановила супруга:
— Дорогой, твою рану я сама поцелую, едва только мы вернёмся на наш «борт»! Только — чур! — никаких отказов!
— Да я, в общем-то, и не настаиваю категорически.
— Ладно-ладно, все казаки одним лыком шиты, — махнула рукой Ола и, повернувшись, к Наталье, осведомилась. — Ангел, прости за бестактность, но скажи пожалуйста, тебе довелось испытать узы супружества?
— Нет.
— Вот послушай, что тебе скажет жена-рецидивист: всякое супружество делится на два ярко выраженных периода: сначала ты только думаешь, что муж козёл, затем — говоришь это вслух. Данное наблюдение справедливо для всех типов браков, всех времён, народов и укладов жизни.
— Но-но, Ола, ты сейчас научишь ребёнка! — вмешался я. — Все эти женские премудрости оставь для внутреннего пользования. Нечего тут заниматься растлением юных душ, возможно, Наташа сохранила покуда иллюзии на романтические отношения между полами.
— Кстати, господин куренной атаман, возможно, ты не в курсе… — теперь Ола обратила свой взыскательный взор в мою сторону. — Пока ты ползал с лесенкой по обшивке своего ненаглядного корабля… мы посовещались и решили… Наташа едет с нами!
— Куда это она едет? — не понял я (а я в самом деле этого не понял!).
— За «торпиллёром»!
— Да вы персефонских сенчекуляров объелись, что ли?! Куда ты собралась тащить девчонку? На Даннемору? Это планета-тюрьма для мужиков. Ты знаешь, как её называют в просторечии? Монастырь дьявола! Вас там не просто разорвут в клочья, вас там съедят! Ваши чучела будут использоваться по прямому назначению на протяжении последующих двухсот лет!
— По какому такому «прямому назначению», а-а?
— Сексуальной эксплуатации!
— Атаман, спокойно, не переживай из-за сексуальной эксплуатации моего чучела, — Ола махнула рукой. — Посмотри-ка лучше на моего мужа — он спокоен!
Павел действительно с самым невозмутимым видом пил шампанское. Почувствовав, что внимание присутствовавших переключилось на него, он важно отставил бокал и, пожав плечами, пробормотал:
— Ну, а что такого? Если тамошние урки поймают мою любимую жёнушку, то… пусть сами и расхлёбывают. Ты, атаман, видел Олу наперевес с огнемётом? А я видел. И скажу так: лучше сразу попросить об эвтаназии!
Признаюсь, я опешил. В моих планах Наталье, конечно, отводилась определённая роль: ей надлежало оставаться на борту «Фунта изюма» и в случае моего отсутствия подкармливать старину Гнука, сидевшего в клетке на секретной палубе «Три-А». Подавать ему раз в сутки бутылку с водой. Выносить «утку»… Но уж никак не бегать наравне со мною с огнемётом наперевес.
— Речь, в общем-то, не о твоей жене, — заметил я. — Кто такая Ола, я знаю не понаслышке! Она брала заложников раз двадцать в своей жизни… а её методика конфликтных переговоров, сопровождаемых самокалечением, вообще не имеет аналогов и изучается во всех монастырских школах тюремного типа… так что заслуги твоей благоверной тут не обсуждаются. Но Наталью нельзя втягивать в такую жизнь. Она — не казачка!
— Она может стать казачкой в любой момент! Нам нужны женщины с зелёными глазами, — провозгласила Ола. — Я узнаю себя в ней. Сорок лет назад я была такая же: выше ростом, с длинными ногами, у меня даже глаза были зелёные! Как только Наташа официально попросит о том, чтобы сделаться казачкой, я моментально возьму её в свой конвойно-расстрельный дивизион.
— Ты посмотри на себя: какое у тебя образование, какая школа жизни, кем были твои родители! И посмотри на Наташу — это человек двадцатого века! Она росла на Земле, где «g» равно «единице»; ты — на Красной Площади, где сила тяжести на двадцать пять процентов больше! У тебя кровь и кости другого состава! Ты из другого материала, Ола!
— Ничего, Наташа будет получать грудное молоко и гематоген!
— Она не просто человек; она — ценнейший… — я запнулся, поскольку не смог сразу подыскать нужное слово. — ценнейший объект…
— Назови ещё её «артефактом», — ядовито проговорила Ола. — И тогда я точно вызову тебя на дуэль. На огнемётах!
— Она ценнейший объект научного исследования!
— Прежде всего, она — человек. Наташа изъявила желание принять участие в наших розысках. И я прекрасно понимаю её чувства, ведь в немалой степени эти розыски обусловлены тем, что произошло с нею. А то, что у неё нет за плечами специальной подготовки… так она её получит. Было бы желание!
Я посмотрел на Натс. Странное дело, в ту минуту мне показалось, что за всё время нашего знакомства я впервые увидел её счастливой.
Станция «Путь Карлито», подвешенная в миллиарде километров от оранжевой звезды Баумгартен в небольшой галактике Вогезы, являлась типичным представителем той категории космических поселений, на которые невозможно было смотреть без содрогания. Они строились без единого плана на протяжении порой нескольких десятилетий как правило какими-либо небольшими кланами или группами людей, испытывавшими потребность в сугубо функциональной конструкции. По мере роста потребностей создатели начинали крепить к некоему центральному модулю дополнительные компоненты, так что с течением времени околозвёздная станция превращалась в какое-то бессистемное нагромождение жилых и технологических отсеков, число которых нередко превышало тысячу. Отсеки эти собирались на поверхности ближайшей высокотехнологичной планеты и пригонялись к месту их монтажа уже в готовом виде. Такие модули имели вполне понятные ограничения по массе и габаритам. Внутреннее убранство станций, получавшихся в результате такого рода сборки, обычно отличалось бессистемностью расположения отделов и служб и отсутствием свободных пространств. Поскольку не может быть пустого пространства там, где ведётся яростная борьба за экономию места.
Надо сказать, что подобные станции возводили многие — и пиратские кланы, и торговые компании, и бригады колумбариев, да и донские казаки тоже грешили такого рода примитивным космическим инжинирингом. Если богатая Земная Цивилизационная Лига могла позволить себе отливать из пенобетона околозвёздные станции размером порою в десятки километров, так что у них получались настоящие искусственные планеты, то все прочие участники процесса вселенской колонизации оказывались вынуждены существенно экономить на возводимых астроинженерных сооружениях. Поэтому в то время как «цивилизаторы» строили поселения на миллионы жителей, смело реализуя самые масштабные и дорогостоящие проекты, их оппоненты обычно ограничивались тем, что лепили убогие модульные конструкции, проигрывавшие первым по всем статьям.
О «Пути Карлито» никто из моего куреня прежде ничего не слышал. Все шесть наших кораблей, собравшиеся на станции «Претория» в системе Каома, последовательно совершили серию прыжков к звезде Баумгартен. Вперёд мы послали «Наварин» с Костяной Головою — это был самый тяжело вооружённый корабль, имевшийся в нашем распоряжении. Константину предстояло сыграть роль нашего щита и дубины, дабы отогнать всякого рода злыдней, если бы таковые попробовали атаковать корабли на выходе из «схлопов». На «Наварине» размещались четыре тяжёлые субмезонные пушки и мощная пассивно-активная броня, что, конечно, не превращало корабль в полноценный крейсер, однако, делало его довольно сбалансированным в военном отношении.
Следом за кораблём Костяной Головы выдвигался «ДнепроГЭС», пилотируемый Ужасом. В отличие от «Наварина» его ударное вооружение было куда слабее: всего два протонно-лучевых орудия при отсутствии бронирования. Именно такого типа орудиями были вооружены истребители «цивилизаторов», жертвой которых не так давно я сделался. Фактически в распоряжении Круглова был отменный корабль-капер, вооружённый лишь для того, чтобы обстреливать слишком упорного преследователя. Несмотря на отсутствие сколь-нибудь серьёзного бронирования, своими тяговооружённостью и манёвренными качествами «ДнепроГЭС» намного превосходил подавляющее большинство классических военных звездолётов, благодаря чему Круглов мог просто-напросто убежать от того противника, с которым не имел шансов справиться.
Далее в нашем ордере двигались невооружённые корабли: «Туарег», «Старец Зосима» и «Фунт изюма». Замыкал колонну «Таллин» (с одной буковкой «н»), подобно «ДнепроГЭС» у имевший довольно мощное ударное вооружение — две субмезонных пушки и два протонно-лучевых орудия — а также умеренную локальную защиту реакторов и жилой зоны. Усольцев привёл довольно сбалансированный корабль, которому общим мнением было поручено исполнять роль охраны арьергарда — занятие куда более хлопотное и опасное, нежели принято думать. Известно, что многие пираты предпочитают нападать именно на замыкающие корабли ордера, когда идущие впереди хорошо вооружённые звездолёты уже покинули систему.
Для того, чтобы достигнуть окрестностей звезды Баумгартен нам всем пришлось совершить два сверхсветовых прыжка; сложностей это никаких не представило и в конце-концов вся флотилия благополучно прибыла в назначенное место.
Согласно данным лоции, нужная нам звезда относилась к категории так называемых «тяжёлых» или «железных» звёзд, то есть таких светил, в чьих недрах в больших количествах синтезировались изотопы тяжёлых элементов, прежде всего, железа-шестьдесят. Этот факт прекрасно объяснял то, почему «Путь Карлито» появился именно здесь — в незаселённой людьми системе, расположенной к тому же вдали от основных внутригалактических трасс. Вокруг «тяжёлых» звёзд обычно обращается большое количество астероидов, богатых металлами; кроме того, планеты в таких системах имеют высокую плотность, что также является следствием минерального богатства их недр. Можно сказать, что «тяжёлые» звёзды и газопылевые туманности вокруг них являются кладовыми Вселенной.
Именно поэтому тридцать лет назад богатая артель «космических мусорщиков» и взялась за постройку околозвёздной станции «Путь Карлито». Прозвище «мусорщики» не несло в себе ничего обидного — этих людей называли так в силу специфики их ремесла. Они работали с космическим мусором, извлекая ценное минеральное сырьё из астероидов и комет, другими словами, из той всевозможной мелочёвки естественного происхождения, которой так богат космос. Тех, кто высаживался на поверхности крупных планет и вёл добычу руд шахтным способом, именовали «крысами». Хотя «мусорщики» и «крысы» использовали в своей работе несходные технику и технологию, разница между ними была куда меньше, чем мог бы подумать непросвещённый человек. Иногда «крысы» при помощи определённых приёмов — например, путём раскрутки ядра — раскалывали особенно богатую сырьём планету на крупные фрагменты, которые дробили затем термоядерными ракетами и складировали в бездонных трюмах своих огромных кораблей-рудовозов подобно тому, как это проделывали «мусорщики» с астероидами. Крупные межзвёздные транспорты за одну ходку перевозили десятки миллионов тонн разнообразных руд и в недрах одного такого рудовоза могли без затруднений разместиться все корабли моего куреня одновременно.