«Путь Карлито» казался со стороны бесформенным комом, слепленным то ли из коробок, то ли из ящиков. Смотреть на это чудовище было не то чтобы тяжело, а просто неприятно, как неприятно рассматривать руины. Не вызывало сомнений, что никто и никогда даже не задумывался о том, чтобы облагородить внешний вид станции, а при слове «дизайн» руки её хозяев явно тянулись к ятаганам и пистолетам.
Наши невооружённые корабли пристыковались к разным причалам станции, между тем как «ДнепроГЭС», «Наварин» и «Таллин» (с одной буквой «н») не стали этого делать. Согласно заранее выработанному плану, им надлежало прикрывать наш отход в том случае, если мои переговоры с Волосатым Мышонком пойдут как-то не так, как предполагалось. В конце-концов, мы не знали каков социальный статус этой бандерши и какие неприятные сюрпризы могли бы поджидать меня на борту «Пути Карлито». Если бы ей удалось захватить меня и «Фунт изюма», то Костяная Голова, Ужас и Ола с Усом должны были потребовать моего немедленного освобождения безо всяких предварительных условий под угрозой расстрела станции своими орудиями.
По-моему, это было честно.
Перед тем как покинуть «Фунт изюма» я одел на себя практически всё защитное снаряжение, которое сумел отыскать в загашниках своей оружейной комнаты. Помимо традиционного селенитогового сари нацепил демпфирующий доспех с элементами активной брони на груди и спине, а также налокотники, наколенники и подголовники. Свои гениталии я спрятал раковину скрытого ношения с комбинированной активно-пассивной металло-керамической бронёй. Э-эх, не позавидовал бы я Волосатой Мыши, если б она вздумала ударить меня в пах или выстрелить в самое защищённое моё место из какого-нибудь кинетического оружия! Защитное оснащение логично дополнило различное стреляющее, пыхкающее и разящее оружие, подвешенное в подмышках, в рукавах, на предплечьях и коленях под подолом сари. Не знаю, смог бы я с таким оружием завалить, скажем, древнеримский легион, но пару центурий я бы разметал в прах даже не особенно напрягаясь. О газовых гранатах и режуще-кромсающих кастетах особо упоминать даже не считаю нужным, поскольку эти милые моему сердцу безделицы являются столь же неизменными атрибутами моего мужского имиджа, что и интерактивная самонаводящаяся зубочистка.
Предполагалось, что моя встреча с Нairy Мouse состоится в местной чекушечной, известной под названием «Весёлый гробовщик». Я отправился туда в одиночестве, хотя знал о том, что мой подход и отход должны будут прикрывать Батюшка, Нильский Крокодил и Шерстяной. Как такового таможенного или какого иного контроля при выходе с причального пирса тут не существовало, лишь диспетчер причального узла напомнил мне по громкой трансляции о том, что ношение кинетического оружия во внутренних отсеках «Пути Карлито» категорически запрещается. Я лишь рукой махнул: порядки на такого рода станциях мне были давным-давно хорошо известны.
Сей околозвёздный дом имел довольно внушительные размеры, но почему-то вращался таким образом, что одна его часть располагалась близко к оси вращения, а другая, соответственно, была от этой оси удалена. Уж и не знаю, что послужило причиной столь странной дезориентации сего забавного сооружения (скорее всего, ошибки монтажников и эксплуатационщиков), но данное обстоятельство неизбежно должно было вызывать довольно своеобразный феномен, а именно, заметное изменение силы тяжести при перемещении из одного модуля в другой. «Фунт изюма» пристыковался к узлу, расположенному в зоне с минимальной тяжестью, составлявшей буквально треть земной, когда же я добрался до «Весёлого гробовщика» ускорение свободного падения уже сравнялось с земным. Ничего особенно плохого в этом не было, поскольку, как давно заметили находчивые производители французских коньячных спиртов, чем выше оказывается сила притяжения, тем лучше спиртное наливается в стакан.
Бар, он же чекушечная, оказался весьма милым заведением явно переделанным из внушительных размеров отсека-склада. В нишах, прежде предназначенных для размещения разного рода сортового груза, теперь оказались установлены столики с подсветкой, а вместо робота-тельфера по потолочному рельсу катался робот-бармен. Помимо него тут находился и другой бармен, человек. Им оказался колоритный татуированный мужчина, возвышавшийся над стойкой с напитками, что мне показалось в ту минуту особенно примечательным, поскольку видеть людей на этом месте много приятнее, нежели железку, переливающуюся огоньками точно новогодняя ёлка. Мои казаки уже сидели по местам в разных концах зала и усиленно маскировались: Шерстяной пил безалкогольное пиво и играл в какую-то игрушку в своих часах, Инквизитор был занят тем, что благословлял стоявшие перед ним полдюжины чекушек с «дыроколом для мозга», а Нильский Крокодил уже смело лапал свою кабаноголовую соседку, смахивавшую скорее на жертву неудачной операции по перемене пола, нежели на привлекательную женщину.
Я прошёл к стойке в конце зала и подмигнул бармену.
— Я слышал, светлое будущее отменяется, — поприветствовал я его.
— Это точно. Гадкое настоящее растянется навечно, — согласился он, — Что ищете? Я имею в виду не потерянный смысл жизни…
— За свои деньги я желал бы получить полный катарсис.
— Могу предложить высокооктановый «метил-глобулиновый гематоген» из крови неполовозрелых кожоперов. Переживёте без постороннего вмешательства катарсис, нирвану и оргазм сразу, одновременно и пожизненно.
— Не надо мне крови кожоперов. Мне простого русского «шила»!
— Яволь, мон женераль, как скажете! В гранёный стакан или в ботинок? — заметив мой недоумённый взгляд, бармен поспешил пояснить. — У нас есть керамические ботинки для спиртных напитков. Там их можно поджигать или пускать кораблики…
— Нет уж, давайте в стакан!
— Как угодно. А что из закуси?
— Тарелку чмыхадорских анчоусов и гарпун.
Расплатившись с барменом и дав тому щедрые чаевые, я как бы между делом спросил:
— А Хайри Маус тута?
— Наш мышонок? — бармен окинул взглядом помещение. — Не-е-ет, не видно её.
— Если появится, шепните ей промежду глаз, что я пришёл от Гнука.
— Не проблема, — заверил бармен, — У меня масса лишних слов, могу и шепнуть!
Я сел за один из дальних столиков и с горячностью измученного жаждой верблюда припал к стакану. Бодрящая свежесть родного напитка как это обычно бывало прежде, наполнила меня несокрушимым оптимизмом и твёрдой верой в то, что в конечном итоге все океаны окажутся по колено. Просидел я так не очень долго, во всяком случае все переливы собственного внутреннего мира так и не успел изучить досконально и окончательно. Стул подле отодвинулся и на него опустился маленький, юркий мужичонка в длиннополой полосатой засупонке.
— Так где же старина Гнук? — спросил он непринуждённо.
Я оторвал взгляд от дна стакана. Мужичонка не понравился мне ни своим бегающим взглядом, ни засаленными рукавами одежды, а главное — теми невидимыми, но явственно уловимыми флюидами шакальей трусости, что распространял вокруг. Кроме того, он слишком по-панибратски подсел ко мне, а это в любой ситуации не есть вери гуд.
— Старина Гнук сидит в клетке на грузовой палубе моего корабля, — спокойно ответил я. В конце-концов, любой прямо поставленный вопрос всегда заслуживает прямо уложенного ответа.
— Вот как? — мужичонка в полосатом как будто бы растерялся. — А тогда ты чего сюда притащился?
— Хотел повидаться с Хайри Маус.
— Она не будет с тобой разговаривать без Гнука!
— Правда? А мне всё равно! Я посижу здесь ещё пять минут, допью свой стакан, потом спокойно уйду… а ещё через десять минут Гнук выйдет в открытый космос без скафандра. А Циклопис Хренакис останется сидеть на Даннеморе. Какие проблемы, это ж не я там сижу, правда?
Сморчок в полосатой засупонке какое-то время внимательно рассматривал меня, а потом механически повторил:
— Какие проблемы, да?
И словно бы искусственно возбуждая свою ярость, зашипел:
— А вот у меня есть план получше: сейчас мы с тобою пройдём на борт твоего корабля и ты выпустишь Лориварди! А не то…
Он сделал эффектную паузу и, шевельнув рукою, показал мне ствол спрятанного в рукаве термодинамического пистолета. Ха, умник!
— Я вижу, придурок, у тебя горячая голова… — негромко ответил я.
— Ага, ещё какая!
— Много в космосе было горячих голов, теперь все они сложены в моём холодильнике.
— Весёлая шутка, расскажешь вчера мамочке, если, конечно, жив будешь!
— Это не шутка, придурок! Если ты опустишь взгляд под стол, то увидишь двуствольный «канделябр», нацеленный прямо тебе в мошонку. Только резко не наклоняйся, а то я неверно тебя пойму и пришпилю без лишних слов.
Тщедушный медленно отстранился от меня и посмотрел вниз. Двуствовльный пистолет-пулемёт, стрелявший высокоскоростными оперёнными иглами, крепился на моём правом бедре в специальном ложементе; после того, как я согнул колено, стволы выдвинулись и лишь чуть-чуть не уперлись в причинно-следственное место моего vis-a-vis.
Увидев страшное оружие, нацеленное ему в жизненно важные органоны, мужичонка в полосатой засупонке как будто бы утратил дар речи. Я некоторое время понаблюдал за его потерянным лицом, затем, догадавшись, что никаких позитивных решений этот придурок выработать не в силах, просто сказал:
— Вот что, миляга, запомни добрый совет специалиста по гендерно-репродуктивной трансплантологии: не клади все яйца в одну мошонку.
Обладатель грязной засупонки оказался не в состоянии по достоинству оценить переливы моего юмора. Поэтому, мне пришлось продолжить свой монолог: