Вооружение у этой армии было самое примитивное. Иногда мечи и кинжалы, сделанные как попало подмастерьями кузнецов, часто ломающиеся, иззубренные и обычно тупые. А куда чаще - просто дубины, которыми эти существа владели лучше чего-то другого. Иногда в качестве оружия использовались сельскохозяйственные инструменты или какие-нибудь эксперименты оружейников, и никого не волновало, что не умеющие с ними управиться солдаты калечили своих соратников или самих себя. Немного более приличными были луки, не настолько, конечно, хорошие, как у всадников, но вполне убийственные.
На эту грубую толпу Арвент смотрел с любопытством, гадливостью и некоторым смущением. Это маги послужили причиной их появления; все дело было в отваре карры, чей дразнящий запах поднимался над лагерем. Ужасно аппетитный, свежий аромат, так и подталкивающий зачерпнуть из котла кружечку и просто попробовать. Но никто из высшего или низшего сословия не поддавался этому соблазну.
Отец рассказывал Арвенту историю расцвета и падения империи, пусть многие подробности и потерялись в веках. Началась она с того, что кто-то нашел способ приготовить порошок из травы каюсса, росшей по берегам великой реки, а последствия лежали сейчас перед юношей, как на ладони, заставляя вспомнить слышанные в детстве рассказы.
Порошок каюсса - опасная штука, для недостаточно крепкого организма он станет отравой. Но перед тем, кто не умрет от первой же порции, открываются удивительные вещи: он обнаруживает в себе необыкновенную ясность восприятия, понимание сути всего, и это становится пропуском в мир магии. Еще немного теории и много практики, и человек становится магом. Первооткрыватель порошка, смекнув, какие открываются перспективы, отправился прямиком к правителю города Гесса, тогда еще одного из многих равнозначных городов.
И началась эпоха завоеваний. Отряды всадников, усиленные боевыми магами, постепенно покорили варварские народы и подчинили Гессу всю долину от моря на юге и западе до гор на севере и востоке. На горах лежал снег, из-за них дули холодные ветры, и завоеватели не спешили перебираться на ту сторону. Какие-то народы, вытесненные со своих исконных территорий, ушли в горы и за них и до сих пор доставляли неприятности по границам империи. Гесс выстроил города и крепости, назначил наместников и стоял на пороге своего расцвета.
И тут вдруг что-то произошло, а что именно, теперь уже никто наверняка не помнит. Вышла какая-то ссора у императора и верховного мага, а что они не поделили, установить не представляется возможным. Был ли это заговор с целью свержения власти или бытовая ссора, закончившаяся случайным убийством? Факт состоит в том, что император был убит, а маги, понимая, что отступать некуда, объединились, расправились с немногочисленными войсками, остававшимися в городе, предложили всем, кто не намерен оставаться с ними, покинуть пределы Гесса, после чего запечатали стены. Над морем встал стеной туман, в котором суда теряли ориентиры и непременно разворачивались и плыли обратно, сколько бы ни старались пройти насквозь. Стены сделались неразрушаемыми, а кроме того маги с легкостью могли обратить в пыль любой снаряд, запущенный в сторону города. Имперские войска собрались под стенами, намереваясь подавить бунт, и скоро убедились, что бывшая столица совершенно неприступна. Лишенные центральной власти войска недолго упорствовали, осаждая Гесс, разъехались по своим городам, а после каждый наместник объявил себя единоличным правителем своей территории.
Так с тех пор и повелось. Маги, запечатанные в городе, посвятили себя всецело занятиям наукой и постижением тайн природы. Простые столичные жители, которые не захотели покидать свои дома, превратились со временем в слуг, людей совершенно незаменимых, взявших на себя заботу о магах, которые слишком увлеклись своими занятиями, чтобы учиться элементарным вещам. Надо сказать, что и детей маги заводили неохотно, те отвлекали их от экспериментов, и вскоре в городе едва не приключился демографический кризис. Тогда и появилась эта традиция - подбирать во внешнем мире ненужных детей, сирот или же тех, от кого родители готовы были отказаться за плату.
А люди во внешнем мире поделились на два сословия: высшее - военная знать, и низшее - все остальные. После чего знать принялась активно сражаться между собой, намереваясь перекроить границы территорий.
Вскоре всадники спохватились, что они как-то слишком быстро заканчиваются. Погибали в боях, не оставив потомства, прерывались династии, пустовали фамильные замки. Не беда, решили все, погоним на войну крестьян! А потом оказалось, что и запас простонародья не бесконечен. Приходили в запустение деревни и города, некому стало обрабатывать поля, свирепствовали эпидемии и голод. Но всадники уже не могли остановиться.
И тогда вмешались маги. Чистая наука на голодный желудок оказалась малопривлекательным занятием. Конечно, море и река служили неистощимым источником пищи, а поля вокруг города давали обильные урожаи, но рыба и лепешки приелись, а стены и обстановка ветшали. Новым поколениям уже хотелось большего. Если не роскоши, то хотя бы достатка. Хотелось торговых связей с внешним миром, хотелось незнакомой пищи, хотелось обзавестись вещами, которых никто в городе не умел делать. И первое, что придумали маги, это продать всадникам идею.
В ту пору внуки тех, кто поделил между собой империю, уже настолько обеспокоились сложившейся ситуацией, что принялись даже договариваться между собой. Не сохранилось надежных свидетельств, что случилось прежде: внедрение отвара карры или же договор о правилах; с летописями тогда было еще хуже, чем теперь. Но доподлинно известно, что это именно маги предложили всадникам ввести моду на новый напиток, и предложение было принято всеми территориями одновременно.
Карра - не слишком распространенная травка, растущая по берегам великой реки. Но в нескольких местах недалеко от Гесса есть поляны, полностью заполоненные ею одной. Уже давно заметили, что домашний скот, пасущийся на тех полянах, быстрее прибавляет в весе и плодится во множестве. Ходит также легенда, что кто-то из магов, обожравшись порошка каюсса до икоты, проник в самую суть этой травы, так что чуть сам не стал травой, и узнал все ее тайны; поговаривают еще, что он несколько усилил свойства карры, но вот об этом уж точно никто наверняка не знает. Эту-то траву маги и предложили развести повсеместно, введя среди простолюдинов моду на приготовление напитка из нее.
Отец говорил Арвенту, что маги не знали, к каким результатам это приведет. Они полагали, что люди просто станут сильнее и плодовитее. И Арвент хотел верить, что это так, потому что сделать такое с людьми нарочно... Счастье еще, что многие горожане предпочитали следовать моде всадников, а привычки селян почитали низкими и недостойными подражания. Будь иначе, мир лишился бы целой прослойки важнейших людей: ремесленников, торговцев, слуг. Ибо те, кто употреблял отвар карры с самого детства, утрачивали человеческий облик.
Крестьяне приняли идею с удовольствием. Карра вкусно пахла, отвар из нее получался изумительный, бодрящий, от него поднималось настроение, хотелось жить и работать. Дети рождались во множестве и едва не с рождения принимались пить все тот же отвар. Никто поначалу не замечал, что созревают они все раньше и раньше. У каждого следующего поколения первенцы рождались хотя бы на год раньше, чем у предыдущего. И через некоторое время стала отчетливо заметна разница между теми, кто пил отвар, и теми, кто никогда к нему не притрагивался. Тогда-то и пошла эта традиция делить всех жителей на людей и недолюдей.
В нынешние времена представители народа выглядят взрослыми уже в десять лет. Срок беременности сократился до пяти месяцев против девяти обычных. Недолюди вырастают крупными и здоровыми, но их мозг из-за такого поспешного роста не успевает развиться до назначенных природой пределов. Они все еще нормально овладевают речью, хотя некоторые из магов поговаривают, что в скором времени даже это станет для них невозможно. Эти существа остаются вечными детьми, несамостоятельными, нуждающимися в управлении. Крестьянский труд им доступен, пока он регламентирован традицией. Если родители научили их сеять и собирать урожай, руководствуясь теми или иными приметами, они выполняют предписания. С еще большей легкостью они становятся солдатами. Они лишены воображения, они бесстрашны, они жестоки, они покорны. Их забирают из семьи лет в семь, обучают владению оружием, а после бросают в бой, и, кажется, сами солдаты этим весьма довольны.
Оказалось, что такое войско легко обучается правилам, а это было немаловажно, поскольку примерно во времена внедрения отвара всадники заключили соглашение о ведении войны. Нашелся тогда кто-то умный, кто поставил вопрос ребром: или мы договариваемся действовать так, чтобы перестать гробить представителей знатных родов, или вовсе прекращаем сражаться. Как можно прекратить, взвыли тогда все, когда споры не разрешены, когда границы размыты? Отдать вот ему замок, который мой прадед строил? Но все согласились, что тот последний в роду, и этот последний, а тут еще немного, и вовсе никого из высшего сословия не останется. В конце концов всадникам удалось договориться и выработать некие правила, суть которых сводилась к тому, чтобы намеренно никого из знатных не убивать, не стрелять прицельно, а если кто-то окажется захвачен в плен, давать возможность родственникам или союзникам выкупить пленника. Правила эти были записаны на пергамент во многих экземплярах, подписанных всеми участниками договора и хранящихся теперь у каждого из правителей территорий. Именно тогда и сложилась традиция носить цветные плащи: нужно же было объяснить солдатам, в кого не следует целиться.
А несколько позже в эту игру вступили и маги. Когда миновал кризис и запустение, когда смелее пошла торговля, опомнились и принялись развиваться ремесла, когда работа за деньги снова стала иметь смысл, тогда-то маги и предложили свои услуги правителям. Разумеется, для себя они выторговали еще более вольготные условия, чем прежде имели всадники. Что поделаешь: небожители, сверхлюди, и обычным людям с ними не равняться.
И вот в результате всех этих событий Арвент Конта сидел сейчас у костра в полевом лагере войск Ниера, не вполне представляя, что он будет делать завтра.
***
Крайт тоже сидел, погрузившись в воспоминания, но были они несколько иного свойства. На суетящуюся внизу толпу он глядел со смесью отвращения и облегчения. Только теперь он по-настоящему понял, какой судьбы чудом избежал, и в очередной раз благодарил свою удачу. Он запросто мог оказаться там, среди этих существ, лишь внешне напоминающих человека.
В тот день, когда его судьба перевернулась вверх тормашками, он сидел на корточках рядом со стариком на площади большого города (а какого, он не помнил) и поигрывал глиняной чашкой для подаяния. В ту пору его жизнь была простой и понятной штукой: нужно только приставать ко всем подряд с этой чашкой и надеяться на удачу. Старик был добр к нему, хоть порой и раздражался, еды хватало, чтобы не протянуть ноги, на ночлег удавалось устроиться не всегда, но до сих пор они не пропали.
Алый плащ Крайт заприметил издали. Он вытаращился на этого человека с любопытством, прикидывая, не опасно ли приставать к нему насчет подаяния. Магов принято было бояться, хотя никто толком не мог объяснить, почему. Может, просто потому, что они могут сделать с тобой, что угодно, и им за это ничего не будет. Но зато Крайт слышал, что маги золото сундуками возят, и, возможно, этот тип не пожадничает дать монетку мальчишке. Но прежде, чем он принял окончательное решение, к алому обратился старик.
- Маг, - сказал он, - возьми мальчишку!
Крайт так и замер с раскрытым ртом. О чем это он говорит? Здесь не было другого мальчишки, кроме него!
Человек в алом плаще остановился и оценивающе поглядел на мальчика, а потом на старика. Выглядел он не таким старым, как опекун Крайта, но все же и не молодым.
- Мальчишку? - переспросил он. - Вот этого?
- Не бойся, - старик захихикал. - Парень стоящий. И никогда в жизни не притрагивался к вашей отраве.
На лице мага появилось выражение любопытства. Он еще раз оглядел собеседника с ног до головы.
- А ты случайно не сектант?
- А как же! - обрадовался старик. - Сектант!
В то время, конечно, Крайт этого не понял, но много позже его друг и покровитель Арбелиус объяснил ему смысл этого диалога, а также собственного удовлетворенного хмыканья. Старик был отнюдь не глуп, он прекрасно понимал, что магам нет дела до проблем знати. Всевозможные сектанты, отказывающиеся подчиниться порядкам всадников, создавали сложности для властей, но никакой маг не выдал бы старика. Многие сектанты даже вызывали у них чувство уважения, как наиболее разумные представители рода человеческого. А знание о том, что именно карра стала причиной вырождения народа, мягко говоря, не было самым распространенным.
- Как же тогда вышло, что ты побираешься на площади?
- Обычная история! - Старик тяжело вздохнул. - Мы никого не трогали, хотели только жить так, как нам завещали наши предки. Всадники напали на нас, когда я был в лесу, собирал травы. Так что уцелел чудом. С тех пор и скитаюсь, одному мне в лесу не прожить.
- Мальчишка - твой внук? - продолжал выспрашивать маг.
- Мальчишка - чужой. Не знаю, кто он и откуда. Я ночевал в одной крестьянской семье, - среди них много добросердечных людей, пусть и глупых, - и вдруг за дверью послышался детский крик. Мы глянули - младенец. Подбросил кто-то прямо к порогу. Впрочем, не грудничок, а то бы я, конечно, не стал связываться. Может, год ему был, может, не было еще. В общем, я его пожалел. Оставь его крестьянам, мигом превратят в животное. Ну и, что уж скрывать, подают охотнее, когда с ребенком. Люди сердобольные. А теперь, сам видишь, большой вырос, той жалости уже не вызывает. Зато я тебе могу точно сказать, что отравы он не пробовал. Я за этим следил.
- Он большой уже, - с сомнением сказал маг. - Сколько ему? Лет пять?
- Около того.
- Даже не знаю. Обычно мы берем намного раньше. Впрочем, ладно. - Мага явно посетила какая-то новая мысль. - Я его забираю.
И он протянул старику золотой империал. Целый империал! Крайт видел такие монеты только издали. До него, наконец, дошло, что все это происходит на самом деле. Старик продал его магу! Продал за огромные деньжищи, Крайт никогда бы не поверил, что он столько стоит! Чашка выпала из его рук и раскололась на две части.
- Пойдем, парень, - маг взял его за руку и настойчиво потянул. Крайт не мог сопротивляться, у него не было на это душевных сил. Он только оглянулся назад. Старик улыбался ему вслед.
Может быть, все они думали, что он слишком маленький и ничего не понимает. Но он мыслил тогда очень четко, а потом много раз удивлялся тому, насколько ясно запомнил все свои эмоции и мысли. Этот эпизод не желал стираться из памяти. И до сих пор, стоило захотеть, он ясно видел, как брел за алым плащом по улицам полузнакомого города, тупо уставившись на камни мостовой. Ему не верилось, что его только что продали, будто вещь.
Он не глядел по сторонам и не сразу понял, что город закончился. Маг привел его за стену, на большое поле, где лежало... Это потом Крайт узнал, что эта штука называется большим воздухоплавателем. А тогда он увидел нечто плоское, распростертое по земле, задумчиво шевелящее гигантскими плавниками, хлопающее круглыми глазками. Тогда он впервые нашел в себе силы к сопротивлению. Он не хотел приближаться к этому.
- Не бойся ты! - Маг рассмеялся и снова потянул его за руку. - Пузырь тебя не тронет. Пошли, пошли!
Маленький ребенок не мог противиться силе взрослого. Дрожа всем телом, Крайт прошел в раскрытую пасть чудовища. На всякий случай он даже зажмурился, надеясь, что слишком больно не будет. Но вот они остановились, а ничего особенного так и не случилось, и Крайт осторожно открыл глаза.